Берег невозможности - Константин Твердянко

Принимать пищу рядом с местом гибели злополучного медведя не хотелось никому. Кроме химеры, но у нас-то обоняние посильнее развито.

Так что поздний завтрак — ну или ланч — в итоге состоялся. Жаренное на прутьях мясо без специй, без соли, без хлеба и овощей… Трапеза нищебродов. Для кого-то, ну а для нас — настоящая роскошь. Про трихинеллез я, впрочем, не забывал, поэтому низкобюджетный шашлык шаромыжника вышел совсем не сочным. Более того — пересушенным и подгоревшим. Ну да в лесу гурманов немного, мы точно не из таких. С волчатиной тоже в свое время стоило быть аккуратнее, но тогда выбирать особо не приходилось. Слава богу, вроде обошлось. А вот косатка-скорпион термообработкой добычи вообще не заморачивается. Надеюсь, у нее какой-то специфический иммунитет есть…

Разомлев от долгожданной сытости, я вспомнил о своей архиважной задумке. Воскресить в изломанной памяти монстра навыки письменной речи… Или научить тварь заново. Прямо-таки загорелся этой идеей. Ведь тогда мы сможем полноценно общаться! Не так, как сейчас, играя в нелепые шарады. Тогда я столько всего о ней узнаю! О ее жизни и… по сути, смерти. И много о чем еще.

Выбрал участок, где, как мне показалось, выпирало меньше всего корней. Расчистил его, подобрал обломок сухой ветки. И жестом подозвал будущую ученицу, которая весьма кстати окончила кровавое пиршество и присоединилась к нам. Настал час испытать ее способности… И мой педагогический талант. Только пасть ей тряпкой вначале оботру, иначе Звитка так и будет дергаться. Да и самого пробирает.

Вскоре рыхлую почву плотно покрыли символы алфавита, которым пользовались в здешней «средней земле». Ай да я! Недавно сам когтем по строкам водил, силясь додумать гласные в слогах и хоть что-то внятное составить, а теперь уже и преподаю! Ни единой буковки не забыл, а тут их без малого четыре десятка! Часть, правда, обычно не используется, пишется в некоторых словах чисто по традиции. Потом принялся озвучивать значки, тыкая в них палкой. И дальше начертал простейшие слова — типа «мама», «деверь» и «отцеубийство». Последнее на местном языке записывалось всего пятью буквами.

Химера не на шутку возбудилась. Вслед за мной указывала на символы, даже пыталась повторять звуки! И иногда практически получалось! Несмотря на дельфиний голосовой аппарат! Нет, она точно знает эту азбуку! Никакой ошибки — знает!

Однако со словами уже вышла заминка. Все буквы в них по отдельности тварь перечисляла — мягко касалась клешней аналога в списке алфавита. Ни разу не промахнулась. Соотносит четко. Даже произносит иногда! Со скрежетом, присвистом — но как старается!

При этом смысл написанного понятия оставался для членистоногой дошкольницы недоступен. Как ни бился — результата ноль. Объяснял, изображал, целый микроспектакль устроил — без толку. Основной посыл сценок косатка-скорпион прекрасно воспринимала. Кивала, когда я затем произносил соответствующее слово. Когда же палка упиралась в обозначенное на грунте — понимание сменялось глубоким замешательством. То есть, видимо, тварь представляла, что написано там именно это — но прочитать не могла.

Как же так… Буквы выучила твердо, а дальше — провал? Даже слоги составить не в силах? Ведь я сразу упростил задачу — не слово, а только часть. Но нет. Символы — да. Любое их примитивное сочетание — и все, грамотность отключается. Полный затык. Для чудовища закорючки будто сливались в бесполезную мазню, если не были полностью самостоятельными.

Ясно, что вскрылась некая проблема, которую я не предусматривал. Продолжим позже, Звитка вот уже утомилась на мою самодеятельность глазеть. Хорошо хоть, все оценки держит при себе. Достигнуто немало, этого пока хватит.

На пару с ведьмой наспех сплели из гибких прутьев несколько больших и жестких авосек. Нагрузили их мясом, которое смогли вырезать из обглоданной туши, и парой недоеденных лап. Все это навьючили на химеру. Та, конечно, выразила свое неудовольствие, но прекрасно понимала, что мы позаботились в первую очередь о ней самой.

На новом привале ликбез никуда не продвинулся. На третьем, уже почти в сумерках, я понял, что он застопорился напрочь.

Отчаявшись, перешел на кириллицу. Запалил еще один костерок — для подсветки. Стер все написанное, вывел заново. Но теперь рядом с большинством букв дописал другие, известные мне с четырех лет. Те, которые произносились похожим образом. Не везде удалось подобрать эквивалент, но работу я проделал титаническую. И был очень доволен собой — особенно когда химера начала отзываться. Я намечал на земле привычный мне знак, опять озвучивал — а она показывала на местную букву. И когда стер подсказки — все равно оплошностей у твари почти не случалось. Запомнила! Умница какая — до чего быстро учится!

Дошло до того, что я называл букву — а она сама ее писала. В обоих вариантах. Иногда долго думала, но ошибалась редко. И тем жестче было разочарование, когда я осознал, что со слогами выходит ровно та же ерунда, что и раньше. Их она изобразить пыталась — но тормозила либо на первом символе, либо на втором. Успешных попыток не оказалось вовсе. Естественно, что и трактовка слов не задалась. Тварь тупо пялилась на надписи, сопровождаемые голосом и ужимками. Червонный глаз болезненно блестел, и отблески огня в нем словно жили своей жизнью.

Я подбросил в костерок тонкого хвороста, вздохнул и решил попробовать последний алфавит — латиницу. Сильно не рассчитывал на результат, просто должен был убедиться.

Увы, чуда не произошло. Наоборот, косатка-скорпион реагировала вяло, махала клешней невпопад. То ли резервы для обучения на сегодня истощились, то ли энтузиазм совсем иссяк. Второе куда вероятнее.

Несколько часов в совокупности, тонны усилий с обеих сторон — а итог нулевой. Ладно, в программе воскресной школы для нечисти остался последний пункт. Зайдем с другой стороны…

Передал писчую принадлежность химере. То есть попросту сунул деревяшку ей в руку. Улыбнулся, указав на исчерканный грунт. И сам ногой стер с него все значки. Мол, теперь предоставляю тебе. Мягко произнес:

— Пиши. Что хочешь.

Тварь прищурилась, сжала кулак и взялась корябать по земле палкой. С мелкой моторикой у нее по-прежнему оказалось плоховато, зато упорство во взгляде светилось прямо-таки завидное. Нацарапала несколько первых букв местной азбуки, недовольно провела по ним клешней и начала заново. Без малейшего промедления, мерно запыхтев, настрочила все символы — специально пересчитал. Без перестановок, порядок тоже верный. Вид у них, конечно, был далек от каллиграфического, однако большинство вполне распознавалось. Я встречал врачей, которые пишут куда менее разборчиво. Причем правой рукой, которая растет из верхней половины тела. А не из передней.

Столь же бойко химера обозначила