Драко наносит ответный удар - Al Azar

на нижний уровень директорского кабинета. Уизли, не дожидаясь, когда директор начнет обстреливать его укоризненными взглядами, увел мадам Генерального инспектора подальше от намечающейся встречи их начальника со «старым другом».

Дамблдор предложил Фаджу и Сивилле присесть и начал было призывать чайные приборы, но министр не дал оппоненту утопить решаемые вопросы в чае с лимонными дольками.

— Дамблдор, не думаю, что у нас есть время на подобные посиделки. А вы, э-э-э… леди… здесь вообще непонятно зачем, если только вы не собираетесь в очередной раз предречь мне что-нибудь.

— Вот об этом я и собирался поговорить, Корнелиус, — мягко улыбаясь, проговорил-прожурчал Дамблдор, подпуская в голос побольше магии. — С, так сказать, «пророчеством», произнесенным в Визенгамоте, не всё ладно. А если точнее, с ним всё не так. Я понимаю, как оно по тебе ударило. Я могу рассказать, кто в этом виноват.

Глава 31. Политика

— С, так сказать, «пророчеством», произнесенным в Визенгамоте, не все ладно, — мягко улыбаясь, проговорил-прожурчал Дамблдор, подпуская в голос побольше магии. — Я понимаю, как оно по тебе ударило. Я расскажу, кто виноват в этом.

— Да я и сам знаю: вот она! — Фадж указал на Трелони. Он совершенно не собирался выяснять, был ли инициатором кто-то другой, а не Дамблдор. То, что изначально было направлено против него, теперь должно было послужить ему на пользу. Корнелиус, развернув направление атаки на сто восемьдесят градусов, решил раз и навсегда покончить с попытками старого манипулятора им управлять.

— Поверь мне, это была не Сивилла Трелони. Она все это время находилась в замке и не покидала его пределов.

— Кто-нибудь может это подтвердить?

— Сивилла ведет очень замкнутый образ жизни, почти все время она проводит в своих покоях и в кабинете Прорицаний, даже пропускает иногда трапезы в Большом зале.

— То есть никто, — министр собрался вставать, но директор не дал ему закончить беседу.

— Тебе ли не знать, какие возможности дает Оборотное? К тому же, «пророчество», которое мы услышали, составлено дилетантом, молодым и неопытным. Верно, Сивилла?

Сидящая рядом Трелони, не обращавшая до этого на обоих магов никакого внимания, словно проснулась и оживленно принялась комментировать предсказание, показанное ей до этого Дамблдором в думосборе. Сивилла, севшая на любимого конька, походя упрекнула Фаджа в отсутствии третьего глаза и, следовательно, в неспособности видеть то, что скрыто. Ей же подвластно то, что недоступно остальным. Как только кто-то мог поверить в такую чушь, а особенно в то, что она такая жалкая особа, как это попытались представить. Только неодухотворенный идиот мог купиться на так плохо подобранные слова этой пародии на пророчество. Министр принял сказанное на свой счет, и ему это не понравилось.

Альбус, взглянув на хмурое лицо Фаджа, решил не дожидаться, пока ведьма, с которой они договорились, что она лишь подтвердит им сказанное, наговорит лишнего и еще сильнее ухудшит ситуацию.

— Сивилла, девочка моя, хорошо, что ты нам всё разъяснила, а теперь тебе пора на занятия, — попробовал спровадить пророчицу Дамблдор, но та не поняла намека.

— У меня нет сегодня занятий. Я еще не рассказала о том предсказании, которое моя прапрабабушка…

— Значит, тебе пора готовиться к следующим занятиям, — доброжелательности в голосе Альбуса немного убавилось.

Однако Сивилла еще несколько минут вещала о бесценном опыте Кассандры Трелони, но, по счастью, директор вовремя вспомнил, чем её можно отвлечь.

— Сивилла, совсем забыл... Добби принёс то, что тебе так нравится. Не хочешь пойти проверить качество?

Преподавательница Прорицаний тут же свернула разговор и туманно намекнула министру, что её призывают высшие силы, поэтому она вынуждена попрощаться. Дамблдор, зная, что призывают ведьму непочатые бутылки кулинарного хереса, которыми Добби по его приказу снабжал Сивиллу, только мысленно усмехнулся. У каждого его последователя была своя цена.

Когда, наконец, они остались с Фаджем одни, Дамблдор решил говорить откровенней. Он сменил тон, переводя разговор из неудавшегося дружеского в деловой.

— Итак, Корнелиус, вы не верите, что это не Сивилла. И не верите, что это не просто ложное, а поддельное пророчество, направленное на то, чтобы разрушить наши с вами добрые отношения. Но тем не менее это так. Мои слова легко проверить, ведь, если пророчество подлинное, в Отделе тайн окажется его запись. Мы можем обратиться туда прямо сейчас, — Альбус показал рукой на камин, но его собеседник даже не шелохнулся. — Но я абсолютно уверен, что там ничего нет, что только докажет, что я прав и что вашей карьере кто-то угрожает.

Магия, обычно придававшая словам Альбуса вес и убедительность, почему-то не работала. Даже намеки на крах карьеры и на то, что он знает, кто стоит за всем этим, ни к чему не привели. Директору было невдомек, что Фадж пришел сюда, готовый к противостоянию и к тому, что его попытаются переубедить.

Усилив магическую составляющую в голосе, Дамблдор перешел к главному.

— Скажите, Корнелиус, а вы сами не задумывались о том, кому могут быть выгодны ваши нынешние неприятности?

Фадж чувствовал, что ему становится все труднее сопротивляться напору Дамблдора. Все в нем кричало в ответ на слова великого чародея «Поверь! Доверься!» Однако министр слышал и свой внутренний голос, который говорил: «Твои неприятности выгодны Дамблдору! Он и до этого пытался влиять на тебя и твою политику, только теперь он решил усилить натиск. Не бывать этому!» Корнелиус решил, что пора положить конец этим танцам.

— Вы хотите назвать имя?

—