Охота за темным эликсиром. Похитители кофе - Том Хилленбранд

– Понимаю ваш гнев, – произнес он, – однако мои подделки никогда не бывают нелепыми. Письма вашему сообщнику написаны вашим почерком. И они зашифрованы, однако не настолько хорошо, чтобы криптологи вашего отца не смогли расшифровать их через неделю или две.

– И кто же мой сообщник?

– Шевалье де Лоррейн.

Овидайя увидел, как задрожали губы Людовика де Бурбона. Вряд ли дело было в том, что он питал особо нежные чувства к шевалье де Лоррейну, любимчику монсеньора, неисправимому гомосексуалисту, брату короля. Вероятнее всего, Вермандуа просто понял, насколько безнадежно его положение. Никто при французском дворе не поверит Лоррейну, если он станет отрицать обвинения. Шевалье очень сильно не любили, сам король уже неоднократно грозил склонному к интригам молодому человеку изгнать его из Версаля. Кроме того, было известно, что Вермандуа и Лоррейн состояли в братстве. Это тоже делало сконструированную Овидайей историю о заговоре весьма правдоподобной.

Графу потребовалось мгновение, чтобы взять себя в руки, а затем он произнес:

– Даже если ваша подделка так хороша, а шевалье, без сомнения, отлично выбран в качестве козла отпущения, сфабрикованная вами история остается неправдоподобной. Затевать восстание против моего отца – совершенно безнадежная затея.

– Конечно. Однако сейчас, когда ваш отец ведет войну по всем фронтам, наверняка появилась оппозиция. А что делает историю правдоподобной, так это тот факт, что ваши поступки отлично вписываются в эту картину. Они всплывают вскоре после вашего побега, который, как ни крути, представляет собой неоспоримый факт.

– Мне ужасно хочется пристрелить вас на этом самом месте. Вы мне отвратительны, месье.

– Понимаю. Но больше никто не поможет вам выбраться из этого дерьма.

– В которое вы же сами меня и толкнули!

Овидайя молча глядел на Вермандуа, который бесцельно метался из угла в угол. На миг ученому даже показалось, что он забыл о своем пленнике. Затем он вдруг повернулся и подошел к постели, держа пистолет в вытянутой руке. Когда его дуло остановилось в нескольких дюймах от кончика носа Овидайи, молодой человек негромко произнес:

– Я сыграю в вашу игру. Ради денег, ради аллода и даже ради удовольствия. Но берегитесь. Такой обиды, уж поверьте мне, я не забуду. До завтра, месье.

И Вермандуа развернулся на каблуках и побежал, однако не к двери, а к окну. Открыв его, он ухватился за оконную раму и одним прыжком исчез в темноте.

Когда Полиньяк выбрался из фиакра, в лицо ему хлестнул дождь. Отдав вознице пару су, он надвинул шляпу пониже на лоб и направился к зданию из песчаника. Оно располагалось в конце улицы Ришелье, неподалеку от Пале-Рояля. Полиньяк часто бывал здесь, однако никогда не замечал особняка и не догадывался, что он принадлежал Великому Кольберу. Мушкетер воспользовался тяжелым металлическим дверным молотком и, как только дверь открылась, вошел внутрь так быстро, что оказавшийся по другую сторону двери лакей испуганно отпрянул. Возможно, дело было в его резкости, возможно – в его изувеченной физиономии. Не удостоив слугу ни единым взглядом, капитан произнес:

– Мне нужно к Этьену Балузу.

– Я посмотрю, свободен ли он. Как о вас доложить, месье?

Полиньяк протянул парню визитную карточку:

– Гатьен де Полиньяк, капитан мушкетеров. Прибыл по срочному делу государственной важности, по поручению его величества. Так что не смейте возвращаться без Балуза.

Слуга поспешно поклонился и скрылся из виду, а Полиньяк осмотрелся по сторонам. Колонны и лестницы были сделаны из сиенского мрамора, пол украшал огромный персидский ковер, имитировавший клумбу с тюльпанами. Слева висела картина, изображавшая покойного Жана-Батиста Кольбера, справа – портрет короля. Разница между двумя этими людьми была просто огромной. Людовик XIV сидел перед красным балдахином и был изображен в виде бога Юпитера, в правой руке у него был сноп молний, а левая попирала лежавший на полу щит с изображением головы Горгоны. Великий Кольбер же был похож на голландского купца, причем даже не слишком зажиточного. Одет он был в простой черный камзол, без шляпы, и был изображен на фоне коричневой стены. В руке министр финансов сжимал какой-то предмет. Полиньяк подошел ближе, чтобы рассмотреть внимательнее. Предмет оказался скомканным листом бумаги.

Услышав шаги на лестнице, он обернулся. Мужчина, спускавшийся по ступенькам, был почти стариком, ему было уже за шестьдесят, и двигался он очень медленно. Балуз оказался довольно толстым человеком. Щеки у него были словно у хомяка, однако глаза – как у стервятника. Дойдя до половины лестницы, он остановился и улыбнулся Полиньяку:

– Добро пожаловать, капитан. А я вас уже жду.

Полиньяк удивился, откуда библиотекарь мог узнать о его прибытии, а после осознал, что это совсем не удивительно, если имеешь дело с такими людьми, как Россиньоль.

– Месье Балуз, – он слегка поклонился. – Мне посоветовал навестить вас месье Россиньоль.

Этьен Балуз спустился в самый низ лестницы.

– А по какому делу, позвольте спросить?

Капитан с удовлетворением отметил, что Россиньоль не успел сообщить библиотекарю никаких подробностей.

– Речь идет о возможном заговоре против его величества.

– Нечто подобное я и предполагал. Прошу вас следовать за мной. Мы можем поговорить об этом в библиотеке.

Балуз провел его через дубовую дверь на первом этаже, за которой оказалась комната огромных размеров, гораздо больше, чем предполагал Полиньяк. Одну стену занимали огромные окна, все остальные словно бы состояли из одних книг. Над головами у них проходила галерея, тоже заполненная книгами и свитками. Мушкетер обучался в иезуитском колледже, поэтому пару библиотек повидал, однако эта превосходила все виденное им прежде.

– Что это за коллекция? Часть королевской библиотеки?

– Нет. Это Кольбертина, личный архив министра Кольбера, – ответил Балуз. – Здесь, внизу, находятся различные справочники, там, дальше, собраны важные натурфилософские журналы, «Acta Erudorum», «Journal des Sçavants», а вон там – «Nouvelles de la République des Lettres».

– Я думал, этот журнал запрещен во Франции.

Балуз уважительно приподнял бровь:

– Вы совершенно правы, месье. Однако, чтобы узнать, какие события стали доступны общественности, а какие нет, его, конечно же, необходимо читать. Вы найдете здесь многие труды, которые не печатались и не продавались в Париже.

Библиотекарь пошел дальше.

– Видите вон те красные переплеты? Настоящее сокровище. Это все документы того времени, когда в должности пребывал кардинал Мазарини. А зеленые – месье Кольбера, когда он был министром финансов его величества.