Эволюция Мары Дайер - Мишель Ходкин

- Мы уходим, - сказал он.

Я взглянула на коридор.

- Мне что-то не хочется...

- Оставаться дома. Поверь мне. - На лице вспыхнула загадочная улыбка. - Ты еще скажешь мне спасибо.

Я сомневалась в этом. Я должна была сидеть на месте, одна, и просто думать. О том, что я скажу Ною, когда, наконец, увижу его. Что я скажу ему после того, что я прочитала.

Записи обо мне, это одно дело. Ной писал их для меня, чтобы показать мне их когда-нибудь.

Но остальное. Остальное было его. Его. Я чувствовала себя больной.

- Я избавил тебя от просмотра этого ужасного фильма в компании мамы и Джозефа. Давай, - Сказал Даниэль и широко взмахнул рукой. - ДАВАЙ.

Он был не умолим, поэтому я угрюмо последовала за ним в машину.

- Куда мы едем? - спросила я, стараясь звучать спокойно. Пытаясь звучать хорошо.

- Мы едем на твой день рождения.

- Ненавижу разочаровывать тебя, но ты немного опоздал.

Он потёр подбородок.

- Да, да, я вижу, как это может выглядеть с твоей непросвещённой точки зрения. Но на самом деле, видя, как ты формально провела свой день рождения в том, что мы потом будем называть "тёмным периодом", это обсудилось и было решено, что тебе следует отпраздновать после.

Я бросила на него косой взгляд, когда он свернул на шоссе.

- Обсудилось и было решено кем...?

- Всеми. Всеми в целом мире. Нет другой темы для обсуждения, кроме Мары Дайер, ты не получала записку?

Я вздохнула.

- Ты не собираешься мне сказать, куда мы едем?

Даниэль жестом застегнул губы на молнию.

- Ладно, - сказала я. Было трудно не улыбнуться, даже несмотря на то, что у меня не было настроения. Мой брат пытался сделать меня счастливой. И это была не его вина, что я чувствовала себя несчастной.

В конце концов мы остановились на пристани, чего я, естественно, не ожидала. Я вышла из машины, а Даниэль остался на месте. Под ногами заскрипел гравий, когда я подошла к его окошку, и он опустил стекло.

- Здесь я покину тебя, - сказал он, отсалютовав.

Я оглянулась. Небо начинало меняться, и серебристо-розовые облака появились низко над высокими мачтами. Там никого не было.

- Я должна что-то сделать?

- Всё узнаешь в своё время.

Очевидно был план, план с участием Ноя, который заставил меня хотеть улыбаться и плакать одновременно.

- Мама знает? - всё, что спросила я.

- Вроде того... не совсем.

- Даниэль...

- Оно того стоит, ты заслуживаешь этого. Эй, оглянись!

Я повернулась. Человек в морской форме равномерно шёл от длинного причала к стоянке, складной саквояж висел у него в руке. Когда я посмотрела на Даниэля, он поднял окно. Он подмигнул мне через него и помахал рукой.

Комок появился в горле, когда я помахала ему в ответ. Я не заслужила этого.

Человек в форме заговорил.

- Если вы будете так любезны, чтобы пойти со мной, Мара Дайер, я отведу вас к лодке.

Я улыбнулась, но улыбка не коснулась моих глаз. Я думала, что Ной поймает меня на чтение его дневника, может быть. Он разозлится. Мы поссоримся. Я объясню, мы наверстаем, мы будем двигаться дальше.

Но теперь, пока я шла туда, я была уверена, что этот грандиозный жест величайшего рода будет загрязнён моим предательством Я должна была рассказать ему; чем дольше я жду, тем будет хуже.

Человек представился, как Рон, и повёл меня к концу причала. В воздухе пахло солью, морскими водорослями и водой под нашими тяжёлыми шагами. Мы, наконец, остановились перед лоснящимся, потрясающим катером. Мне помогли подняться по ступенькам и попросили снять мою обувь; светлые деревянные палубы блестели под моими босыми ногами, блестящие и безупречные.

Как только мы оказались на катере, Рон повернулся ко мне и спросил, не желаю ли я чего-нибудь выпить. Я сказала, что со мной всё прекрасно, хотя это не было так.

Бурная деятельность началась передо мной. Узлы развязали и выглядело так, как будто мы готовились отплывать.

- Куда мы едем? - спросила я его.

- Это будет недолгое путешествие, - сказал он с улыбкой. Я посмотрела на небо; был почти закат, и я всё думала, когда же появится Ной.

Рон протянул мне складной саквояж.

- Мне поручили, сказать вам, что вам не обязательно меняться, но это сделано для вас, если вы захотите это одеть. В любом случае, это ваше.

Что-то трепетало в груди и в моей голове, когда я осторожно взяла у него сумку.

- Но если вы хотите, я могу показать вам каюту?

Я поблагодарила его, и он повёл меня по маленькой, узкой полу лестнице, в данном случае. Мы спустились в коридор, укороченный несколькими отдельными комнатами; человек в шляпе шеф-повара работал в камбузе, и мы прошли мимо двух спален, прежде чем он указал мне на третью. Я искала Ноя во всех. Но его там не было.

- Дайте мне знать, если вам что-то будет нужно, - сказал он.

- Спасибо.

Он склонил голову и закрыл за собой дверь, оставив меня одну.

Я могла бы быть в бутике-отеле. Плюшевое белоснежное постельное бельё украшало кровать, которая была в комнате, и двойные бра были с обеих сторон от отделанной клочками кожи спинки кровати. Небольшой бар был встроен в другую стену под окном. Я положила саквояж на кровать и распокавала его.

Из него выглянула длинная узкая полоска тёмно-синего, почти чёрного цвета ткани, и когда я достала платье без бретелек... в самом деле, платье... из саквояжа, я почувствовала, что ткань была, как вода, под моими пальцами. Это было невероятно; настолько мягким и совершенным это не могло быть действительным. Я надела платье и посмотрела в зеркало на стене.

Это выглядело так, будто я одела саму ночь. Цвет заставлял мою кожу выглядеть, как сливки; безупречно, а не просто бледно. Платье нежно сглаживало каждый изгиб, как если бы оно было кем-то, кто знал каждую линию и впадину, каждую дугу моей формы. Оно было немного интимным, и тепло разлилось по моей коже.

Но самое удивительное, что, когда я смотрела в зеркало на своё отражение, оно казалось мне более знакомым, чем за эти недели.

Когда я, наконец, оторвала глаза от него, я открыла шкаф, чтобы посмотреть не было ли в нём обуви. Там не было. Я поискала в других местах, где я подумала, могла бы быть обувь, но не увидела коробки.

Или, точнее, я не увидела коробки с обувью. Пока мои глаза бродили по комнате, я встретила небольшую коробку на встроенной тумбочке, которая была частью кровати. Маленькая, чёрная, бархатная коробочка.

Коробочка для драгоценностей. Она скрывала бежевого цвета конверт. Я открыла его дрожащими пальцами и развернула записку так тщательно, как только могла. Моё дыхание перехватило, когда я прочитала слова, написанные почерком Ноя.

Это принадлежало моей матери, но оно было предназначено для тебя.