Возрождение церковной жизни в Сибири. По страницам дневников архимандрита Серафима (Александра Егоровича Брыксина), в схиме Иринея - Владимир Николаевич Крицак

Вот как описывает из Ужура Красноярского края своё сновидение мой младший брат, протоиерей о. Леонид:

«Ты знаешь, — пишет он в письме своей матушке, — когда я проснулся, то не сразу пришёл в себя. И не понимал, что происходит. Но заснуть снова я уже до утра не мог.

Вижу сон. Как будто через пять-шесть часов начнется страшный суд Божий. Вся земля в огне, как на картине «Последний день Помпеи». Небо с восточной стороны как бы разверзается. И я вижу меч архангела Михаила, точь‑в-точь как на иконе. Этот меч огненный и такой большой — от самих небес и до земли. И держит его Архангел Михаил, тоже такой же большой.

Я вижу его лицо, красные сапоги и все одеяние, которое тоже в огне. На земле происходит что‑то страшное.

Люди мечутся, не знают, куда бежать. Но все, похоже, бегут к востоку. Вижу реку, а волны — такие огромные и тёмно-синие. Страшно всё кругом, ревёт вся стихия.

Вижу, что земля, как прозрачный панцирь. Насквозь все видно. А там люди поднимают руки и кричат. Я их хорошо вижу. А на земле все также раздается шум, всё стонет.

Остаются какие‑то считанные метры, чтобы опуститься и встать на землю Архангелу Михаилу, но он временит, терпит, ждёт какого‑то мгновения. Я в страхе падаю в сознании своей греховности. Падаю в страхе от всего происходящего, падаю на колени пред архангелом. Плачу и прошу:

— Господи, святый Архангел Михаил, простите меня за всё, ведь остаются считанные часы, а затем — суд. Какой я дам ответ Господу?

Вот так стою и молюсь, прошу и плачу. Вдруг взглянул на меня Архангел Михаил и смотрит неласково, строго. И бросил мне почти в лицо полную горсть белых перьев.

— Что бы это значило? — сказал я себе и оглянулся назад.

Сзади меня — тьма. Все темно, люди продолжают бежать, бегут через поток бурлящей реки. Но вот другим нет горя. Будто весна, март месяц, о чём горевать?

Я бегу, плачу, кричу этой толпе безумной:

— Что вы делаете? Какое может быть веселие? Конец света приблизился. Страшный суд наступает. А вы веселитесь.

На мой вопль и крик никто не обратил внимания. Смотрю я в правую сторону, там бурная река утихает и вместе с тем высыхает, остаются только маленькие лужицы.

Часть людей стоит и со страхом смотрит, а остальные продолжают бежать и бежать. Я вижу тебя, Валя, ты тоже бежишь впереди. Потом я взглянул кверху, на небо. Вижу один меч Архангела Михаила и святых апостолов Петра и Павла.

Я падаю опять на колени и снова молюсь. Вижу снова Архангела Михаила и поднимаю голову, чтобы взглянуть на него. Но он так строго мне сказал:

— Опусти свою голову и не смотри на меня.

Я продолжаю молиться. Опять прошу его милости. Это видят люди вокруг. Он опять бросает мне перья, я их ловлю. Все так с завистью смотрят на меня: вот, мол, одному ему только, а нам — нет.

И вот опять голос:

— Эти перья не ему, а его душе.

— Не ему, а его, — как понять смысл этих слов?

Ради его сана, ради его детей помилует Господь — можно так понимать.

Теперь я про себя молюсь и говорю:

— О, святой Архангеле Михаиле, я ведь не хотел тебя огорчить. А что мне говорил голос, я не помню. Но знаю, что он как будто читал мои мысли.

Далее вижу, что ты, Валя, опять бежишь, но уже со мною и говоришь:

— Ну что ты надоедаешь? Молчи и бежим скорей.

Нам нужно перебежать какую‑то преграду ещё. И вот — опять вода, вернее, уже те оставшиеся лужицы. Вдруг я вспомнил, что у нас дома — дети.

И я кричу:

— Валя, у нас дома воды нет. Бежим скорее.

Им надо воды набрать. А мне нужно травы набрать, как бы осоки, чтобы из неё сделать преграду и спрятаться за ней.

Преграда готова, люди за неё прячутся, лезут друг на друга.

А Валя упрекает:

— Ну, что ты так поставил, нужно бы прямо.

Но исправить уже нельзя. И бежим дальше. Вот каменная преграда: стена высокая, а наверху железные мосты, заострённые концы. Залезть как бы можно, но страшно и жутко. Я боюсь порезаться.

А ты, Валя, стоишь на земле и кричишь:

— Давай, Леня, давай, только не закидывай ногу, а прямо лезь, на руках. Ты ещё должен меня поднять за обе руки.

Но я уже успел забросить правую ногу.

— Ну, что ты наделал? — закричала Валя.

Я опускаю ногу, стараюсь подтянуться на руках, и уже по пояс оказался на крыше. И вдруг силы покидают, всё ослабло.

А ты, Валя, опять и опять помогаешь мне.

И на этом обрывается моё сновидение. И я просыпаюсь».

Славгород

И на этот раз меня Владыка переводит, по доносам настоятеля, действительно туда, где, как говорят: «Макар телят не пас» — в город Славгород Алтайского края, — заносит очередную запись в свои дневники о. Серафим.

Известно, что присвоению Славгороду статуса города способствовала реформа Петра Столыпина, когда большое количество жителей Центральной части России, а