Америка несбывшихся чудес - Андрей Кофман

В незавидном положении оказался наш герой. Провал экспедиции ожесточил его подчиненных. Людей нечем было кормить, и грабить стало некого: как писал в жалобе королевский чиновник, «на пятьдесят лиг вокруг все разрушено и опустошено». О Шпайере уж второй год не было ни слуху ни духу, и Федерман ожидал от Вельзеров своего утверждения на губернаторском посту, а утверждение все не приходило. Между тем колония угасала на глазах. Судебная инстанция Санто-Доминго была завалена жалобами из кабильдо Коро. В одной из них сообщалось, что в городе осталось сто сорок жителей, из них две трети больных, многим не во что одеться, и вдобавок к тому все так задолжали Вельзерам, что понадобится «второе Перу», дабы расплатиться с долгами. В ответ на поток жалоб колониальные власти прислали в Коро альгвасила (судью). Судебное разбирательство совсем не улыбалось Федерману, и он решил уносить ноги, пока не поздно. Куда? Разумеется, в Эльдорадо!

В конце 1537 г. Федерман ушел из Коро, оставив в поселении всего тридцать человек, способных к обороне, забрал гарнизоны, стоявшие в долинах Эль-Токуйо и Баркисимето, и таким образом составил войско из трехсот пехотинцев и ста тридцати всадников. А уж носильщиков он набирал по пути. Пришлось ему двигаться по следам экспедиции Шпайера — на юг вдоль подножий Восточной Кордильеры. Два года длился поход по бескрайним льянос. Два года лишений, мучительного голода и смертей — от болезней, истощения, индейских стрел, а некоторых соратников немец приказал казнить за тяжкие провинности.

В верховьях реки Гуавьяре конкистадоры увидели многоголовую гидру, о чем мы рассказывали в третьей главе. Это был добрый знак. И действительно, в феврале 1539 г. искатели Эльдорадо встретили индейцев с золотыми серьгами. На расспросы о золоте туземцы указывали туда, где высилась нескончаемая гряда гор. Федерман тут же свернул на запад и начал восхождение. Удушающая жара льянос сменилась ледяной стужей, вместо трясин людей пожирали пропасти, только голод остался прежним. Отряд таял, отмечая свой путь окоченевшими телами. На этом мы пока оставим непоседу Федермана — с ним нам еще предстоит встретиться.

В СТРАНЕ ЗОЛОТОГО КОРОЛЯ

Перенесемся в другой отправной пункт экспедиций в Эльдорадо — колонию Санта-Марта.

Соседи немцев тоже переживали тяжкие времена. Сначала разбойничьи рейды обеспечивали поселенцев провизией, но перепуганные туземцы вскоре поразбежались, окрестности обезлюдели, а колонисты не взрастили ни деревца, ни колоска и оказались на грани голода. Санта-Марта хирела, жители разбредались кто куда, и казалось, недалек уж тот день, когда оставшиеся полтора десятка лачуг с ветхой деревянной церковкой исчезнут с лица этой оскорбленной земли.

Все изменило Перу. В 1535 г губернатор Канарских островов дон Педро Фернандес де Луго подписал с королем контракт на освоение провинции Санта-Марта, которая, подобно Венесуэле, была ограничена с севера, востока и запада, а на юг тянулась «до моря». Отсюда дон Педро чаял добраться до Перу. Как и многие прочие, он еще совсем не представлял себе размеров континента и опирался на мнение своего предшественника Гарсиа де Лермы, который в реляции от 1532 г. сообщал: «Поднявшись на сто пятьдесят лиг вверх по реке Магдалена, мы пересечем экватор и окажемся в тех же краях, где нынче находится Писарро». То есть выходило, что до Перу от Санта-Марты — всего около семисот километров, когда на самом деле по прямой — более полутора тысяч.

Санта-Марта в контракте именовалась городом, и посему дон Педро был вправе ожидать, что получит в свое попечение настоящий город с каменным губернаторским дворцом на Пласа-Майор (Центральной площади), как ему и положено. Можно представить себе, какие чувства испытали конкистадоры, когда Санта-Марта развернулась перед ними во всей своей красе. Ладно бы еще чувства, но чем прокормить тысячную ораву вновь прибывших, если немногие старожилы и сами от голода еле ноги таскают? Губернатор бросил людей в разбойничьи рейды к предгорьям Сьерра-Невады. Вся добыча — горсть золотых украшений да жалкие крохи провизии. Положение сложилось критическое. Голод и болезни косили людей десятками. Дело дошло до того, что губернатор воспретил бить в колокола при похоронах, ибо непрерывный погребальный звон надрывал души и лишал остатков мужества самых стойких. А тут стряслась новая беда: сын губернатора быстро смекнул что к чему да сбежал на одном из кораблей в Испанию, прихватив отцовские ценности. Обманутый, обворованный, окруженный обозленными голодными людьми, дон Педро теперь мог рассчитывать только на Перу. И он спешно взялся за подготовку экспедиции.

Старик губернатор сам уже был не в силах пускаться в опасный путь и назначил своим заместителем бывшего севильского адвоката Гонсало Хименеса де Кесаду. Выбор оказался удачным. Если попытаться определить в двух словах характер нашего следующего героя, то можно сказать, что в нем всего было в меру. В конкистадорскую меру Кесада мог быть добрым, но не грешил мягкотелостью; умел быть твердым, не впадая в тупое упрямство; при необходимости проявлял жестокость, но никогда не доходил до безудержного зверства, столь свойственного многим конкистадорам; а кроме того, он был умен (что всегда редкость), образован (среди конкистадоров — еще большая редкость) и как адвокат, выпускник университета Саламанки, обладал хитростью, изворотливостью, красноречием и даром убеждения.

Кесада намеревался проникнуть в Перу, поднявшись к истокам реки Магдалена. По плану экспедиция разделялась на два отряда: морской — двести человек на шести судах — должен был подняться на сто пятьдесят лиг по реке и у индейского селения Тамаламеке соединиться с сухопутным отрядом, которому предстояло обойти болотистые низовья реки с востока.

В апреле 1536 г. Санта-Марта торжественно провожала внушительное войско из шестисот пехотинцев и семидесяти всадников. Те, кто оставался, завидовали уходящим. Глаза искателей Эльдорадо сияли уверенностью в близкой удаче. В тот день никто и предположить не мог, что четверым из каждых пяти суждена недалекая гибель.

Испанцы отыскали приток Магдалены, двинулись вдоль реки и вскоре углубились в нескончаемые, непролазные дебри сельвы. Конкистадоры прорубались сквозь чащобу, проходя не более лиги в день, задыхались от жары, тонули в болотах, тряслись в лихорадке, корчились от укусов москитов и клещей и погибали один за другим, один за другим… На двести человек уменьшился отряд Кесады за время четырехмесячного пути к Магдалене и все-таки он выбрался к условленному месту встречи с морским отрядом. Но бригантин не было. Войско нерешительно выжидало на берегу Неделя проходила за неделей. Суда — как в воду канули. Начались дожди, а с ними и болезни Голод становился все ощутимее. Кесада пребывал в растерянности и не знал, что предпринять.

Бригантины появились лишь через два месяца. Новый капитан флотилии Хуан Гальегос рассказал, что возле устья Магдалены моряки попали в жестокий шторм и четыре судна из шести затонули вместе с людьми и грузом. Пришлось губернатору снаряжать новую флотилию. Да, начало экспедиции не предвещало ничего хорошего. Но Кесада не думал отступать. Истинный конкистадор!

Войско в сопровождении бригантин двинулось на юг, вдоль правого берега Магдалены. И снова — непролазная сельва. Гиблые, безлюдные, проклятые места. Тропу, которую передовой отряд прорубал за неделю, основное войско проходило за день. Изматывающая сырость: вода льет сверху, хлюпает снизу, ни костра разжечь, ни обсушиться. Индейцы-носильщики почти все погибли, и грузы легли на плечи конкистадоров. Снова голод. Уже никого не удивит рассказ Педро де Агуадо: «И царил середь испанцев такой страшный голод, что принуждал многих уподобиться свирепым кровожадным ягуарам и кайманам: мало того, что люди употребляли в пищу шкуры и разные прочие непотребные части умиравших лошадей, почитая оные за особо ценные дары, но находились и такие, кто ради сохранения жизни не брезговал человечиной… и наступили такие времена, когда из-за зверского голода всякий начал опасаться, как бы не пасть от рук своих изголодавшихся сотоварищей». Что касается лошадей, то конкистадоры стали тайком нарушать строжайший наказ генерал-капитана беречь коней. Тогда туши павших лошадей Кесада повелел сразу выбрасывать в реку — чтобы не было соблазна прикончить живую, а всадника, таки убившего своего коня, приговорил к смертной казни. Меж тем капитан флотилии Хуан Гальегос извлекал немалую выгоду из бедственного положения пехотинцев: он отнимал у индейцев провизию на левом берегу реки, а на правом — сбывал ее своим голодающим соотечественникам по баснословным ценам. Оборотистый был человек, ничего не скажешь.

Через четыре месяца мучительного перехода испанцы вышли к индейскому селению Тора (нынешний город Барранкабермеха), где нашли кое-какую провизию и разбили лагерь. Кесада отправил бригантину на разведку вверх по реке. Через месяц моряки вернулись с удручающим известием: впереди — все та же сельва и глушь. Кесада понимал: эта гиблая река ведет только к смерти и надо менять маршрут. Но в каком направлении? Пленные индейцы не раз указывали на Восточные Кордильеры и говорили, что там живет богатый народ, и оттуда же, похоже, происходили захваченные у них куски ткани искусной выделки и слитки белой соли, какой не знали дикари.