Цейтнот. Том 1 (СИ) - Корнев Павел Николаевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А что говорит водитель? — уточнил я.
Альберт Павлович поднял глаза к потолку.
— Кто знает?
— Вам вообще ничего не сообщили? — опешил я.
Куратор покачал головой.
— Ясно одно: целью нападения был Филипп Гаврилович. Предположительно из министерства просочилась некая информация о передовых разработках, и одна из зарубежных разведок решила половить рыбку в мутной воде. Как это ни прискорбно признавать, но и без того непростая ситуация запуталась окончательно. Теперь отыскать злоумышленника нам будет несравненно сложнее.
Вдовец раздражённо поднялся из-за стола, бросил салфетку и выдал:
— Отыскать? Нам? Да мы никого не ищем! Нас заперли в четырёх стенах! А если бы не нуждались в моей экспертной оценке, то и обратно бы выслали!
Альберт Павлович примирительно улыбнулся, но этой не слишком-то дружелюбной гримасой заведующего лабораторией не впечатлил, и тот ушёл к себе.
— Положа руку на сердце, дела обстоят именно так, — заявил мне после этого куратор. — Розысками занимается комиссариат, нас в столице оставили исключительно на случай, если придётся проводить экспертизу научной документации.
Я вздохнул.
— Стоило бы расспросить шофёра, пока было время.
Альберт Павлович насмешливо фыркнул.
— Пытаться без предварительной подготовки разговорить незнакомого человека — всё равно что вслепую мину неизвестной конструкции обезвреживать! — заявил он, закинув ногу на ногу. — А вдруг бы у него оказался ментальный блок? Вот умер бы он в ходе допроса — и что тогда? Всех собак бы на нас повесили. Зимник бы и повесил.
Я выставил перед собой открытые ладони, признавая правоту собеседника.
— Об этом я не подумал.
— Если б только об этом! — фыркнул куратор. — Ты вообще себя не лучшим образом проявил!
Крыть было нечем, и я кивнул.
— Так и есть, чуть не пропал. Их точно в паре работать натаскивали. Один по площадям бил, другой точечно — контратаковать почти не получалось.
Альберт Павлович досадливо отмахнулся.
— Да не об этом речь! Скажи, как ты мог засаду прошляпить? Это ведь твой хлеб! Моё дело с людьми разговаривать, а обеспечение безопасности на тебе!
Я самую малость даже покраснел от смущения. Пусть счёл претензию не вполне обоснованной, но имелось в ней и рациональное зерно, так что в спор вступать не стал и кивнул.
— Виноват. Исправлюсь.
— Уж постарайся! — нацелил на меня куратор указательный палец. — Избежать нападения несравненно проще, нежели героически победить в неравной схватке!
Мне было не очень понятно, каким образом кто-то из нас мог предотвратить сегодняшнее нападение, но Альберт Павлович пребывал в откровенно дурном расположении духа, и я вновь кивнул, поднялся из-за стола и отошёл к окну. Полюбовался на заснеженный сквер и купол собора, вздохнул и вернулся на диван. Нервозность обернулась неприятным ознобом — внутренности будто ледком прихватило, захотелось выпить. Держался-держался, и вот — проняло.
— И что будем делать? — спросил я, лишь бы только больше не оставаться в давящей тишине.
— Мы — будем ждать, — заявил Альберт Павлович и взглянул на часы. — А тебе пора на тренировку. И купи на обратном пути газет.
Лично мне покидать гостиницу категорически не хотелось — свои десять мегаджоулей я удерживал и гармонию источника-девять ощущал предельно чётко, — а на улице стылый ветер, мороз и влажный воздух. Брр…
— Стоит ли куда-то сегодня ходить? — усомнился я. — Вдруг какие-то новости появятся? Да и после перелёта не оклемался ещё толком…
— Стоит, Петенька! Стоит! — отрезал Альберт Павлович. — Я обещал Звонарю, что обеспечу тебе все условия для полноценных тренировок, и я их тебе обеспечил. А ещё обещал, что ты не станешь филонить, так что ноги в руки и пошёл! Только документы не забудь, а то не пустят.
Упрямиться не было никакого смысла, пришлось собираться. Я замотался шарфом, надел пальто и с кепкой в руке подошёл к двери.
— Иди, закрою, — отпустил меня куратор.
Стоило только шагнуть из номера, и за спиной щёлкнул замок, тогда я поднёс ко рту кулак и откашлялся. Дверь напротив чуть приоткрылась, и в узкую щель на меня глянул филер республиканского комиссариата.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})— Ушёл, — негромко произнёс я и двинулся к парадной лестнице.
Там раскланялся с коридорным и взял его на заметку — скрывал внутренний потенциал он чрезвычайно искусно, просто сейчас моя чувствительность была обострена до предела, вот и уловил лёгкие возмущения, создаваемые сверхэнергией. Возникла мысль вернуться в номер и сообщить об операторе Альберту Павловичу, но решил не суетиться, спустился этажом ниже и прошёлся по нему, будто бы в поисках нужного номера, а на деле играл настройками заземления, пытаясь уловить присутствие в гостинице других операторов. И — уловил.
Аномалии сверхэнергетического характера обнаружились и на четвёртом этаже, и на третьем. Спустившись в итоге в холл, я полюбовался на роскошное убранство и заглянул в буфет, после чего зашёл в кабину подъёмника и велел лифтёру подняться на шестой этаж. Прошёлся по нему, поднялся в мансарды и тоже небезрезультатно.
Когда вернулся к номеру и постучал, то на всякий случай громогласно объявил:
— Альберт Павлович, я перчатки забыл!
— Заходи!
Дверь отперли, я переступил через порог, оповестил куратора о своих подозрениях касательно коридорного, а заодно перечислил номера, в которых уловил присутствие операторов и с беспечным видом зашагал по ковровой дорожке, демонстративно помахивая зажатыми в опущенной руке перчатками.
На улице оказалось холодно и даже очень. Только вышел на крыльцо и вдохнул морозного воздуха, как мигом ноздри защипало. Прям ух! Пришлось прикрыть нос шарфом.
К набережной я двинулся без всякой спешки, то и дело озираясь по сторонам с видом восторженного провинциала, коего мне особо даже и не пришлось изображать.
Интересно же! Первый раз в столице!
Собор этот ещё — ну как на него не оглянуться?
Попутно я пытался выявить наружное наблюдение и отслеживал возмущение энергетического фона, но то ли и даром никому не сдался, то ли вели меня настоящие мастера своего дела, только никаких признаков слежки не заметил. Специально же проверяться не посчитал нужным, поскольку шёл не куда-нибудь, а в столичное отделение Республиканского идеологического комиссариата. Даже если и пустили следом топтунов, мне с того никакого ущерба, а им, соответственно, выгоды.
На мосту порыв студёного ветра разом выдул из-под пальто решительно всё тепло, меня аж до костей холодом пробрало, а неприкрытое шарфом лицо будто наждачкой ошкурили. И ведь всю зиму по заснеженным лесам сутки в неделю шастал, а к столь пронзительной стылости оказался не готов. Даже возник соблазн задействовать сверхспособности, но не стал, только попытался усилить кровоток в поверхностных тканях и конечностях. Стало легче, правда, лишь самую малость.
Втянув голову в плечи, я поспешил дальше и теперь уже посматривал по сторонам без всякого интереса, просто играл роль. И даже так столица поражала и подавляла. Центр Новинска этому району ничем особо не уступал, но был насквозь современным, не сказать — модерновым, здесь же ощущался имперский размах. Это впечатляло и в какой-то мере даже воодушевляло.
Пока дошёл до Якорной площади, продрог так, что зубами дробь выбивать начал. И вроде идти было всего три или четыре квартала, а пробрало не на шутку. Сама площадь примыкала к набережной канала, первые этажи ближайших к нему зданий занимали преимущественно кафе и рестораны, дальше в конторского вида строениях квартировали какие-то государственные учреждения, а в глубине площади высился бывший дворец, если только дворцы бывают бывшими.
Под пристальными взглядами озябших на морозе полицейских я поднялся на парадное крыльцо и прошёл в приёмную комиссариата, где и предъявил паспорт. Дежурный сверился с каким-то журналом и выдал квиток, который надлежало отметить у коменданта полигона, а затем поручил одному из помощников проводить меня в гардероб для посетителей. Помимо этого, пришлось ещё заглянуть в каморку фотографа, где меня невесть зачем зафиксировали на фотоплёнку.