'Канцелярская крыса' - Константин Сергеевич Соловьев

Возможно, раньше он мог соскочить с подножки этого трамвая. Раньше, но не сейчас. Слишком глубоко он окунулся в Новый Бангор, оказавшийся на поверку не мелкой лужей, а настоящей бездной, причем полной липкой засасывающей жижей. Ноги уже не выдернуть. Его единственный шанс спасти голову заключается в том, чтоб найти истинного убийцу, завладевшего его, Герти, именем, найти – и выдать Канцелярии. Иначе в самом скором времени ему дадут примерить пеньковый галстук.

- Вы слишком несправедливы к себе, полковник, - с напускной строгостью сказал мистер Шарпер, - Хотя в ваших словах и есть доля правды. Чтобы выследить хищника вроде Бангорской Гиены, мало прирожденного охотничьего чутья вроде вашего. Надо превосходно знать город. А ведь вы только недавно на острове, не прошло и месяца. Здешние тропы вам еще незнакомы, и хищники здесь тоже водятся такие, каких не знают в джунглях привычной вам Амазонии…

- Уинтерблоссом тоже недавно здесь!

- Но, тем не менее, он сумел раствориться в Новом Бангоре так, что бессильны наши лучшие ищейки. Возможно, у него прирожденный дар. Все убийцы такого рода обладают высокой способностью к мимикрии…

- Я думаю, что в достаточной мере изучил Новый Бангор, чтобы взяться за это дело.

Мистер Шарпер поднялся из кресла, одернул воротник своего черного пиджака. Ковер в его кабинете был столь толстым, что перемещался секретарь совершенно беззвучно, как сущий тигр.

- Мало знать улицы. Как хирургу мало знать основные артерии, чтобы извлечь крохотный, засевший во внутренностях, осколок. Чтобы преследовать Уинтерблоссома, надо по-настоящему знать этот город. Надо знать не только его распахнутую душу, надо знать все, что помещается в нем, все, что сокрыто. Это особенное искусство. Хирургам не знакома брезгливость. Надо проникать туда, куда не хочется даже смотреть. В тайные полости, залитые гноем и лимфой. В клубки некротической ткани, гнойники и нарывы. В гниющий кишечник, полный зловонной дряни…

- Это меня не пугает, - заявил Герти, - Я готов перевернуть город вверх дном.

Некоторое время мистер Шарпер молча разглядывал его, поглаживая пальцем подкрученный иссиня-черный ус. Выражение его лица было непроницаемым, а безжалостные вечно-смеющиеся глаза на некоторое время потухли, сделавшись тусклыми, как потертые перламутровые пуговицы.

О чем думал сейчас мистер Шарпер? Этого Герти не хотел знать. Ему казалось, что за аристократическим фасадом мистера Лександра Шарпера, секретаря Канцелярии, скрывается нечто не менее зловещее, чем самые страшные места Нового Бангора. А пожалуй и нечто такое, что может дать им всем фору.

«Ревнует, - подумал Герти, лишь бы что-то подумать, лишь бы не расплавиться под этим взглядом, не обратиться грязной лужицей на ковре, - Так и есть, он ревнует к славе Бангорской Гиены. Он считал себя самым ловким и хладнокровным хищником в городе. Он ведь и верно хищник. Убийца с мягкими обходительными манерами, сознающий свою суть и природу. И вот кто-то бросил ему выбор. Для него это стало личным делом, и он неохотно подпускает к нему чужаков. Ну конечно. Зверь должен лично сомкнуть зубы на шее претендента, чтобы доказать свою власть. Так оно и бывает в дикой природе…»

- Хорошо, - мистер Шарпер усмехнулся и сделал мягкий жест, как бы уступая чужому напору, - Вы азартны? Наверняка азартны, как и полагается охотнику. Я, признаться, тоже. Сыграем-ка с вами в одну игру, полковник. По-джентльменски. Если вы выигрываете, то я беспрекословно кладу на ваш стол все материалы по Уинтерблоссому. А если моя берет, вы оставляете это дело моим крысам. Как вам?

- Звучит справедливо, - неуверенно сказал Герти, безотчетно вытирая вспотевшие ладони, - Но во что будем играть? Бильярд? Бридж? Честно говоря, я не очень-то силен в картах…

- Карты? – секретарь отмахнулся, - Скука. Разложенные на столе цветные бумажки. Есть игры куда более интересные и захватывающие. Вроде этой.

Мистер Шарпер потянулся мягким кошачьим движением и выбрал из стопки папок одну, мало чем выделяющуюся среди прочих. В лондонской канцелярии подобного рода папки использовали для маловажных бумаг. Папка, как заметил Герти, была не очень объемна и едва ли скрывала в себе более двух-трех десятков листов.

- Что это?

- Это наша с вами игра, полковник. Называется она Айкл Стиверс.

- Название мне незнакомо.

- Это к лучшему. Подобным знакомством не принято козырять в кругу джентльменов.

- Кто такой этот Айкл Стиверс?

Мистер Шарпер пожал плечами. Пиджак его был сшит так ладно, что нимало не топорщился от подобного движения. Или же тело под дорогой черной тканью состояло из жидкой ртути.

- Человек, к которому у Канцелярии накопилось много вопросов. Как вам такая игра? Если вы находите и доставляете мне Айкла Стиверса, я немедленно даю вам допуск к делу Гиены-Уинтерблоссома. А заодно, допуск к любому другому делу, что находится в рассмотрении Канцелярии, на ваш выбор.

- Значит, проверка моих способностей?

- Они не нуждаются в проверке. Скажем так… Мне интересно посмотреть на вас в подобной работе. Оценить ваши методы.

- Это и называется проверкой.

- Вы вольны называть это как заблагорассудится. Но играйте по правилам, полковник. Итак? Ваше слово?

- Годится, - нетерпеливо сказал Герти, протягивая руку за папкой.

Папка оказалась потертой и вполне увесистой. Жадно развернув ее, Герти обнаружил тронутые желтизной бумажные страницы. Некоторые из них были исписаны ровным каллиграфическим почерком, другие содержали ровные шеренги машинописных строк, третьи оказались испачканы чернилами и исчерканы неуклюжими полуграмотными надписями. Слишком много документации, чтоб вникнуть в ее суть за минуту.

Но это Герти не пугало. Как и всякий опытный деловод, он знал, что любую информацию можно просеять сквозь тонкое сито анализа, достаточно лишь грамотно разложить ее и планомерно поглотить. С этой работой он был хорошо знаком. Это была его, Герберта Натаниэля Уинтерблоссома, работа. Которой его лишила череда удивительных и необъяснимых событий.

Среди множества листов обнаружилась фотографическая карточка, выпавшая Герти на колени. Он машинально взял ее и поморщился. Человек, изображенный на ней, обладал способностью вызывать антипатию с первого взгляда. Неприятный человек.

Покатый тяжелый лоб, перечеркнутый давно заросшим рубцом повыше глаза, сами глаза близко сдвинутые и невыразительные. Тусклые, но не такие, как у мистера Шарпера в момент задумчивости. Эти напоминали не потертый перламутр, а щели для монет в газетном автомате. Пустые и прищуренные. Равнодушно-металлические. На такой взгляд наткнуться, пожалуй, не приятнее, чем на заточенные арматурные пруты. Довершали картину плотно сомкнутые губы и бесформенные бакенбарды, даже на