Последнее приключение странника - Аньес Мартен-Люган
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вау! Ты как рыба!
Он смеялся взахлеб. Он был счастлив и наконец-то оторвал руку от перил. Я следил за ним, опасаясь, как бы он не потерял равновесие. Ничто не должно было испортить момент, когда он все-таки расслабился и радовался тому, что проживает. Он был настолько возбужден, что его ступни молотили по воде, он не замечал, что больше ни за что не держится, что брызгает водой на себя, а заодно и на меня. Он веселился, и прекраснее этого зрелища не было ничего. Я хохотал вместе с ним. Волна блаженства накрыла меня. Это было простое, естественное, спонтанное счастье, в нем не было ничего преднамеренного. Я развлек ребенка, просто изображая Флиппера[6].
– Можно я с тобой, Гари?
Я взвесил свою ответственность, и меня наполнил восторг. Он доверился мне, чтобы выйти на встречу со стихией, которая составляла всю мою жизнь, а его приводила в ужас.
– Только не на дно!
– С этим мы пока подождем. До следующего раза, пожалуй.
Я подплыл к нему. Его лицо напряглось. Я стал на нижнюю перекладину и ухватился рукой за перила. Он застыл.
– Цепляйся за меня, Мило.
Страх опять пробудился, в уголках глаз заблестели слезы.
– Не отпущу тебя ни на секунду, обещаю. Тебе нечего бояться.
Он обхватил руками мою шею, а ногами талию, как коала дерево. Он все явственнее сознавал, что находится в воде, и на миг у него перехватило дыхание. Я очень медленно переместился назад и вместе с ним осторожно опустился поглубже в воду, сопротивляясь рефлексам ныряльщика и следя за тем, чтобы наши лица оставались над поверхностью. Мило сжимал меня все сильнее, уткнулся лицом в мою шею, цеплялся за меня так, будто от этого зависела его жизнь. Я был его спасательным кругом.
Его маленькое детское тельце, прижавшееся к моему, стесняло мои движения, но это было ерундой по сравнению с новым для меня признанием ответственности за его жизнь, которую я взял на себя. Он зависел от меня, и я напрягал все силы, не подпуская к себе разрушительную волну, напоминающую о том, чего у меня никогда не будет. На самом деле я заблуждался, потому что в мгновение ока очутился в мечте. От Мило я получил лучший подарок – он позволил мне на мгновение ощутить полную близость ребенка и взрослого, самую чистую, самую бескорыстную близость на свете. Я давал ему безопасность и уверенность, знакомил его с тем, что дороже всего моему сердцу, а он целиком полагался на меня. Я не отец и никогда им не буду. Но теперь я понимал, почему хочу им быть и готов принять все что угодно, лишь бы им стать. Нутряной страх сделать что-то неправильно в сочетании с полнотой чувств. Этот ребенок, этот маленький мальчик затронул самую трепетную струну души, которая заставляет нас забыть о себе как о самостоятельной личности. Он был важнее всего, он был прежде всего. Его безопасность. Его счастье. Его расцвет.
Время растянулось, я молча перемещал нас обоих по бассейну, одна моя ладонь приклеилась к его спине, чтобы он ненароком не испугался, и я не уберу ее, пока он сам меня об этом не попросит. Его тело постепенно сбрасывало напряжение, он подчинялся, позволял нести себя.
– Как хорошо, – прошептал он.
Он немного отодвинулся, и мне удалось поймать его взгляд: Мило сиял.
– Тебе нравится?
– Так ведь ты со мной. Мне с тобой не страшно.
– Попробуешь уйти под воду?
– А как?
– Задержи дыхание. Умеешь?
Он кивнул, чуть отодвинулся от меня, и наши лбы почти соприкоснулись.
– На счет три. Один. Два. Три.
Я изобразил глубокий вдох, он повторил за мной. И мы нырнули. Он зажмурился. А я внимательно наблюдал за ним, стараясь не упустить ни одного впечатления. Мы оставались под водой совсем недолго. Все промелькнуло очень быстро. Но его лицо успело расслабиться. Мы почти сразу поднялись на поверхность, чтобы не злоупотреблять удачей.
– Еще, Гари! Еще!
– Подожди, я придумал, что мы сейчас сделаем. Устраивайся у меня на спине.
Я помог ему перебраться. Он снова уцепился за меня, как коала. Мы с ним понимающе переглянулись.
– Давай поплаваем, ладно? Когда я говорю “три”, ты задерживаешь дыхание.
Я катал его, наматывая круги. Чтобы его удовлетворить, понадобился бы олимпийский бассейн. И всякий раз на слове “три” я утягивал нас под воду.
Постепенно его ноги отпускали мою талию, он позволял воде нести его, открывал для себя невесомость. Как только мы выныривали, он заливался смехом. Все громче и громче. Я ни о чем больше не думал, без устали плавая по кругу. После ног кольцо его рук на шее тоже ослабело, он теперь цеплялся за мои плечи. Я даже начал ощущать его толчки, когда мы ныряли. Он повторял каждое мое движение. Ему нравилось то, что он переживает.
Я вдруг обратил внимание на цвет неба: солнце светило не так ярко, как раньше. Сколько мы уже здесь? Я покосился на часы: перевалило за полшестого. Эрин, скорее всего, волнуется. Нас нет уже больше трех часов.
– Мило, пора сообщить маме, что ты побывал в воде.
– Давай еще останемся.
– Представляешь, как она обрадуется, услышав, что у тебя все получилось.
– Мы когда-нибудь еще поплаваем? Ты потом приведешь меня сюда?
– Если ты постараешься сам ухватиться за лесенку!
Я сильно рисковал, но был убежден, что он справится, тем более что мы находились меньше чем в двух метрах от нее.
– Я постараюсь!
Он был готов на все.
– Колоти руками и ногами и следи, куда направляешься. Я буду рядом.
Одна его рука оторвалась от меня, мордочка сделалась перепуганной, но оставалась боевой. Я улыбнулся ему как можно веселее. Вторая его рука бесконечно медленно заскользила по моей шее. С этого момента он был сам по себе и не паниковал. Потом он замахал руками и ногами, взбивая воду и воздух и вытягивая голову вверх, повыше, чтобы не наглотаться воды, но при этом двигался вперед. Мило и впрямь плыл по-собачьи, как маленький щенок. У него получалось, он полностью сосредоточился на своей цели. Включил железную волю, сражался с самим собой и против своего страха. Я не отодвигался от него ни на сантиметр, и не потому, что боялся за него, а чтобы не упустить ни единой детали важного
