Как покорить маркиза - Джулиана Грей

Хэтерфилд не знал, сколько времени он простоял там, в полночной тишине, глядя на висевшие на вбитых в стену крюках лодки. В воздухе все еще витал аромат Стефани и звучал ее голос.

«У нас есть любовь».

Хэтерфилд поднес ладони к лицу и посмотрел на них. Когда он начал заниматься греблей, на пальцах быстро появились уродливые кровавые мозоли, которые чуть подживали ночью, чтобы утром открыться вновь. Вскоре они превратились в мозолистые подушечки, которые остались навсегда. Это было единственное, что его не красило. Иногда ему приходили мысли бросить спорт или сделать перерыв на несколько зимних месяцев, и он тут же вспоминал мучительную боль первых недель на реке. Хэтерфилд знал – стоит ему хоть немного расслабиться – и загрубелости на пальцах смягчатся, руки отвыкнут от весла, и боль первых мозолей вернется, когда он вновь сядет в лодку.

Над его головой скрипнул пол под шагами Стефани. Что она сейчас делала? Наверное, готовилась ко сну. Стелила простыни и покрывала, ворошила угли в камине. Хэтерфилд закрыл глаза и увидел ее перед собой, в одной льняной сорочке мужского покроя, сквозь которую виднеются очертания груди. Картина была невыносимо соблазнительной. Он не мог смотреть на Стефани, когда каялся ей в своих грехах. Ей нужно было лишь опустить взгляд, чтобы увидеть его едва поддающееся контролю возбуждение. Он так сильно хотел ее, что у него болело все тело.

«Когда мы вместе, когда мы целуемся и ласкаем друг друга – все это хорошо, правильно и прекрасно».

Целовать ее. Ласкать. Держать в своих руках, заниматься с ней любовью. И лететь вместе к небесам.

«Потому что у нас есть любовь».

Хэтерфилд открыл глаза и еще раз глянул на свои шершавые, загрубелые руки. И, выбросив все сомнения из головы, направился к лестнице.

Стефани лежала на узкой кровати. Когда он вошел внутрь, она резко села.

Хэтерфилд открыл рот, но не смог выговорить ни слова. Вместо разговоров он снял пиджак и кинул его на стул. Потом расстегнул жилетку и положил сверху. Вот так, снимая с себя одну вещь за другой, Хэтерфилд медленно обнажался перед Стефани, пристально глядя на лицо любимой, следя за каждым ее движением. Ожидая, когда все изменится и Стефани поймет, что он ее недостоин.

Но этого не случилось. Она сидела неподвижно, словно кошка, и тоже внимательно смотрела на него. В неярком свете камина ее кожа сияла. Хэтерфилд положил носки на сложенные брюки и взялся за подол рубашки, которая не могла скрыть его отвердевшее естество.

Он снял рубашку через голову.

– Боже мой, – прошептала Стефани. Она встала на колени и протянула к нему руки.

Хэтерфилд сделал то же самое. Подушечки их пальцев соприкоснулись.

– Скажи это еще раз. Пожалуйста. – Его голос предательски дрогнул.

Стефани привлекла его к себе.

– Мы любим друг друга, Хэтерфилд.

– Еще раз.

– Мы любим.

Он начал целовать ее и каким-то невероятным усилием воли заставил себя касаться ее щедрых губ и сладкого языка нежно, почти невесомо. Его ладони заскользили вверх по ее рукам и зарылись в волосы Стефани.

– Послушай, – хрипло сказал Хэтерфилд, – я постараюсь быть ласковым…

– Все хорошо. Я не такая уж хрупкая, какой кажусь.

– Я знаю. – Он вдохнул аромат ее волос, кожи, ощущая всем телом тепло и приятную мягкость женственных изгибов Стефани. – Просто я боюсь, что когда мы начнем…

Ее руки ласкали спину, плечи Хэтерфилда. Он никак не мог докончить, и Стефани ласково повторила:

– Когда мы начнем…

– То я не смогу остановиться, – выдохнул Хэтерфилд.

– И не надо. Не останавливайся.

Он хотел сказать, что будет хотеть ее вновь и вновь; что его страсть, однажды найдя выход, станет ненасытной. Но Хэтерфилд откинул эти страхи о будущем и сконцентрировался на настоящем – на совершенной красоте, которую ощущали его губы и руки. Он начал ласкать грудь Стефани сквозь ткань сорочки, проводя большими пальцами по бархатистой твердости ее сосков. Наклонившись к одному из них, Хэтерфилд принялся щекотать его языком и посасывать губами. Стефани выгнулась навстречу, и его мужское орудие уперлось ей в живот.

Его любимая Стефани. Наконец-то она станет принадлежать ему. Наконец-то он овладеет ее прекрасным телом и отдаст свое взамен.

При мысли об этом у Хэтерфилда вскипела кровь. Он снял с нее сорочку, и вот Стефани предстала перед ним обнаженной, цветущей, с округлой грудью и торчащими навстречу ему сосками, с женственными бедрами, которых касалось его твердое орудие.

Нет, он долго не продержится. Его пах весь горел, знакомое пламя лизало чувствительную головку мужского достоинства. Ладони Стефани скользнули вниз, в самый центр его страсти, но Хэтерфилд вовремя схватил их.

– Ты убьешь меня, – простонал он.

Стефани глянула ему в глаза. Хэтерфилд боялся даже представить, что она увидела в них – животную страсть, похоть, ничем не прикрытое вожделение. Что бы там ни было, но Стефани поняла, насколько ему тяжело сдерживаться. Их пальцы крепко сплелись, и она опустилась на кровать, увлекая Хэтерфилда за собой. Его колени скользнули между ее ног, и он завел руки Стефани ей за голову. Их окутал греховный аромат возбужденного женского – тела.

– Ты готова? – с усилием проговорил Хэтерфилд.

Он не представлял, что будет делать, если Стефани ответит «нет», если попросит поласкать ее еще немного.

Она улыбнулась и развела колени.

– О да, – услышал от нее Хэтерфилд.

Его мужское достоинство стало твердым, как сталь, большим и горячим. От желания у него кружилась голова. Хэтерфилд коснулся им входа в ее лоно и поразился, каким влажным оно стало для него. Стефани действительно была готова принять его орудие. За открытыми лепестками скрывался проход, который вел их обоих к блаженству. Хэтерфилд чуть поднялся и замер, готовясь к завоеванию.

– О боже, – прошептала Стефани и подняла на него умоляющий взгляд.

«Мы любим друг друга».

Он вторгся внутрь.

Стефани застонала, медленно и страстно, а Хэтерфилд вошел в нее на всю длину, чувствуя, как ее тугое лоно идеально приняло его, полностью окружив мужское орудие своим влажным жаром. От блаженства тело Хэтерфилда словно вспыхнуло белым огнем.

Конечно, Стефани говорила правду. Как он мог в этом сомневаться? То, что происходило между ними, было правильно, хорошо и прекрасно. Он сливался с ней в единое целое – кожа к коже, рука к руке. Их взгляды тонули друг в друге. Это был акт любовного соития.

И в то же время акт чистой животной похоти.

– Стефани, я не могу терпеть, – прохрипел Хэтерфилд.

Она подняла бедра и впилась ногтями в его ладони. Боль стала той изысканной приправой к экстазу соединения, которая помогла ему немного отсрочить неминуемый взрыв. Хэтерфилд чуть отпрянул, и, когда опять вошел в нее, Стефани вскрикнула. Он сделал это снова, а потом еще раз и еще – пока возбуждение не стало таким сильным, что, казалось, могло разорвать его изнутри.