Исповедь любовницы Сталина - Леонард Гендлин

— Тронут чрезвычайно вашей любезностью, достопочтенный товарищ Маленков. Поклонитесь, пожалуйста, товарищу И. В. Сталину.

Я стояла рядом и слышала весь разговор. 10 минут назад Пастернак был совсем другим — непокоренным. В моих глазах он сразу потускнел. Возможно, я неправа, каждый из нас в эту эпоху танцевал по-разному…

— Верочка, наконец я вас нашел! — прогудел речитативном красномордый усач Буденный. Он почти не изменился, только раздался вширь и покрылся еще одним слоем жира. — Как живете-поживаете? Где изволите пропадать? Был нынче на премьере в Большом. Вы, как всегда, восхитительны! Собираюсь отпраздновать на даче день рождения, очень вас прошу присутствовать.

— Все будет зависеть от времени.

— В. А., позвольте напроситься к вам в гости. Я пока еще некоторым образом свободен, нет подходящей кандидатуры! Честно говоря, весь изныл.

Примчался вездесущий Поскребышев:

— Всех просят за стол!

Когда Буденный отошел, он шепнул мне на ухо:

— И. В. рад, что вы пришли.

Рядом со Сталиным восседали Ольга Лепешинская и новая восточная звезда из Ташкента Тамара Ханум (Петросян). Мне говорили, что она бухарская еврейка. Ворошилов увлекся грузной Барсовой. Микоян кокетничал с исполнительницей русских народных песен Лидией Руслановой. Каганович посадил рядом с собой киноактрис Марину Ладынину и Тамару Макарову.

Феерическим было выступление Ансамбля народного танца. Сталин поднял тост за советское искусство, за руководителя ансамбля Игоря Моисеева. Затем он, улыбаясь, проговорил:

— Среди наших гостей находится поэт Пастернак.

Раздались аплодисменты. Смущенный Б. Л. поднялся на освещенную сцену.

— Я попал в затруднительное положение, трудно экспромтом выбрать что-то из кладовой памяти. Прочту стихотворения «Любить иных — тяжелый крест» и «Петухи».

Мне казалось, что Пастернака никто не знает, что он поэт только для избранной публики — для аристократии. Вожди, члены правительства, актеры, писатели, ученые восторженно приняли поэта и долго ему аплодировали. Сталин попросил его еще что-нибудь прочитать. Счастливый, умиленный Б. Л. сказал:

— Наш общий любимец, артист Московского художественного театра Василий Иванович Качалов прочтет отрывок из моей поэмы «Лейтенант Шмидт».

Две тысячи пятьсот человек поднялись с мест, чтобы поздравить с успехом прекрасного поэта. Сталин подозвал его. Пожимая ему руку, он проговорил мягко:

— Теперь я знаю, какой вы!

Преодолевая застенчивость, Б. Л. спросил:

— Какой?

— Обыкновенный, земной, гордый и одинокий!

Лепешинская порхала с Ворошиловым, пролетая в вихревом вальсе, показала мне кончик розового язычка. Не успела ответить, меня позвали к Сталину.

— Опера Чишко — слабая вещь. Валю Груня хорошая девушка. Вы сделали все, что могли. Рабочий класс и крестьянство должны увидеть этот спектакль.

Поблагодарила за комплимент:

— Я рада, что вы так серьезно относитесь к театру.

— В. А., как ваше здоровье?

С недоумением пожала плечами:

— Спасибо, хорошо.

— Вы нам нужны сегодня.

Легкой походкой подбежал элегантно-восторженный Пастернак.

— Дорогая моя, сказочная нимфа, В. АЛ Вы — необыкновенная женщина. Этот счастливейший вечер навечно останется в моей памяти!

— Б. Л., вы слишком эмоциональны. Таким нельзя быть. Ветер бывает разный. Выслушайте дружеский совет — о своем успехе в Кремле не распространяйтесь.

Пастернак помрачнел. Поникший отошел. Возможно, ему вспомнились судьбы русских поэтов…

Сталин любил быструю автомобильную езду. Мы сидели вдвоем на заднем сиденье. До Кунцева молчали. Я не забыла подвоха с «дублером». Когда приехали, И. В. попросил вина, зелени, мяса. На приемах он ел мало, но зато любил угощать своих собутыльников.

— Ваша Лепешинская меня развеселила! — сказал И. В., он хитро прищурился. — Сама сделала предложение. «И. В., — проговорила она серьезно, — сколько можно быть вдовцом?» Потом прижалась, незаметно стала поглаживать правое колено. Я ее прогнал. Арестован ее муж — Леонид Федорович Райхман, он еврей и предатель, работал в органах НКВД.

Сталин выругался. Вошел Поскребышев.

— Приехали товарищи Молотов, Каганович, Ворошилов, Жданов. Какие будут указания?

— Мы их не вызывали.

— И. В., с вами хочет говорить конфиденциально товарищ Хрущев!

— Ему дня мало? Пошлите его… к Маленкову, он разберется и мне доложит.

И. В. разбудил меня в десять часов утра, спросил, не пора ли домой. Сказала, что приглашена на два концерта в Ростов-на-Дону.

— На два концерта можете поехать. Верочка, ты оправдала наше доверие, мы решили рекомендовать тебя в депутаты Верховного Совета.

Я обняла Сталина, от моего поцелуя он зашатался. Он долго не выпускал меня из своих звериных объятий.

На Ростовском вокзале меня встретили работники обкома партии и представители артистической общественности. На машине отвезли на закрытую дачу. Мои верные боги Маленков и Поскребышев все предусмотрели.

Программу концертов составили из романсов русских композиторов и оперных арий. Принимали хорошо. Лениво развалившись, в первом ряду сидел Шолохов. Он прислал цветы, после первого концерта ждал у подъезда филармонии, предложил погостить у него в станице.

— Примем вас по-казацки, с радушием и теплотой.

— Задерживаться не могу, в Москве меня ждут спектакли и запланированные концерты.

— На все случаи жизни имеется проверенная медицина. Организуем освобождение от работы — дадим справку, что находились в больнице обкома партии. Везде сидят свои ребята.

— Михаил Александрович, зачем я вам сдалась?

— С вами есть разговор, не подлежащий оглашению.

— Я не возражаю, давайте немного пройдемся!

— Такой вариант отпадает. Когда будет время, позвоните.

Усталая, довольная вернулась на дачу, где меня уже ждал прекрасно сервированный стол, артисты русской драмы, режиссер Юрий Завадский, Фаина Раневская, Вера Марецкая. Принесли вкусные вещи. Позвонил Шолохов:

— Обстоятельства изменились, разрешите сейчас к вам приехать?

— Уже поздно, я должна отдыхать.

— Завтра вы свободны?

— Собираюсь посмотреть город, побывать в музее, походить по русским церквям. Секретарь обкома обещал отвезти в Новочеркасск, послезавтра — концерт, а ночью уезжаю в Москву. Как видите, расписана каждая минута!

— Ничего не поделаешь, придется к вам специально приехать.

Поскребышев соединил со Сталиным. Он недовольно спросил:

— Почему так долго был занят телефон?

— Разговаривала с Шолоховым.

— Что хочет от вас землепахатель? — Сама не знаю.

— Как устроились? Как прошел концерт?

— Спасибо, все хорошо, И. В.

— Скорей возвращайтесь! Желаю успеха!

Собор в Новочеркасске великолепен. Он так построен, что виден отовсюду, неописуема его внутренняя красота. Настоятель показал несметные сокровища — иконы старого письма.

Обедала у местного «удельного князя»— председателя горисполкома. Его жена, пышнотелая дама, попросила что-нибудь спеть. За отказ кровно обиделась.

— Мы вас всей душой, а вы плюете на нас? Подумаешь, солистка Большого театра, так сразу и зазнаваться надо? Мы не хуже вас!

Объяснила, что в частных домах профессиональные артисты петь не мотут. Разозлившись, она окончательно вышла из себя:

— Вертеть хвостом и воображать все умеют.

Хлопнув дверью, вышла на улицу, секретарь обкома выскочил вслед за мной. Униженно стал извиняться. Заплаканная хозяйка умоляла извинить ее невежество.

Второй концерт прошел также успешно. На другой день вернулась в Москву, на перроне встречал Поскребышев:

— Верочка, в театре завтра выходной, я приглашаю вас на дачу, там тихо, покойно, отдохнете от мирской суеты. В уединении можно будет обо всем поговорить.

Я посмотрела на него в упор. А. Н. понял немой вопрос.

— И. В. переутомлен и перегружен работой.

Мне не хотелось обидеть умного и хитрого царедворца, я очень дорожила его покровительством. Лишиться благосклонности такого человека было равносильно тому, что потерять почву под ногами.

Дача Поскребышева мне понравилась. Скромное убранство, ничего липшего. Чистота, как в медицинском учреждении, ни одной пылинки.

— Нынче нам никто не будет докучать. С товарищем Сталиным работают Маленков и хитрый кобель Мехлис — Иудушка проклятый! Здесь у нас, Верочка, можно разговаривать не таясь. Скоро начнется новый политический процесс. Перед судом предстанут Бухарин, Рыков, Крестинский, Рыковский, Ходжаев, Ягода, Розен-гольц и другие стервятники. Товарищ Сталин назначил государственным обвинителем Вышинского. Вот кто делает карьеру! Ежов сутками не вылезает из служебного кабинета. Ночью и днем идут перекрестные допросы. Что их ожидает? Смерть для них избавление.