Заря Айваза. Путь к осознанности - Ж. Славинский

Потрясенный, он попался на мой крючок. Я не мог упустить этой возможности. Что есть мочи я проорал в микрофон:

— Да всем известно, Акерман, что твоя мать активно помогала союзникам, распространяя сифилис у немецких солдат на западном фронте!

По залу пронесся гогот. Участники начинали получать удовольствие от выступления, которое было похоже на хороший матч по боксу. Я почувствовал приток уверенности в своем теле, но по-прежнему сохранял осторожность.

— Боги, от страха за свою правду ты готов пойти на любые меры. От страха в тебе даже дерьмо застыло!

На этот раз раздался смех. Я пытался отыскать какие-нибудь грязные словечки, чтобы вернуть его на место, но так зациклился на его оскорблении, что моя память стала походить на чистую доску. Я ответил ему:

— Акерман, ты — машина! То, что твоя мать — проститутка, ничего не меняет. Слушайте все, — повернувшись и напрягая голосовые связки, обратился я к аудитории, — машина протестует, машина защищает себя. Машина прокручивает пленку, которая говорит ему, что его мать не трахалась с немцами за деньги. Подумаешь, Акерман, у нас тут двое пациентов с сифилисом, две машины, и обе просветлены. Одна кувыркалась с немцами за деньги, другая зарабатывает деньги здесь.

Я заметил, как на лицах ассистентов вырисовывалось недоверие, они собрались в проходах между рядов, стояли ко мне лицом и выжидали команды Акермана. Кто-то хихикал, кто-то смотрел своими широко открытыми глазами то на меня, то на Акермана. Он подошел к краю подиума и в нравоучительном тоне обратился к залу:

— На таких семинарах всегда встречается проблемный тип людей. Они приходят сюда не для того, чтобы стать лучше и показать другим свою лучшую человеческую натуру. Они приходят сюда для того, чтобы раскидать мины на все то, чего мы хотим достичь. Хорошо, Боги, передавай микрофон следующему.

В знак одобрения раздались небольшие аплодисменты. Ко мне подбежал ассистент и протянул руку, чтобы забрать микрофон.

— Ну уж нет, машина должна проиграть еще одну пленку и вежливо попросить меня вернуть ей микрофон. Моя пленка говорит мне, что я не отдам микрофон, пока меня вежливо об этом не попросят.

Акерман смог быстро восстановился после удара. Он улыбнулся и протянул руки в мою сторону:

— Боги, я любезно прошу тебя отдать микрофон этому джентльмену. Он бы хотел продолжить процесс.

Раздались аплодисменты от небольшой группы участников.

Я всучил микрофон в руку ассистента и направился к выходу, проходя между рядов. Я услышал радостный голос Акермана:

— Нил, что ты хочешь сказать нам?..

В коридоре, у входа в зал собралось уже более сотни людей. По окончании АСТ будущие участники смогут пройти внутрь и, как гости, понаблюдать и разделить эйфорию вместе с предыдущими. Кто-то с любопытством взглянул на меня.

— Что такое? — спросил худощавый молодой человек в очках и с рубцами на лице от ветряной оспы.

— Акерман ждет, пока вы дадите ему сто семьдесят пять фунтов для того, чтобы он сказал вам, что вы — просветленные.

Два дня подряд я питался в греческом трактире, заказывая двойной донер кебаб и колу. Я ел большими кусками, вкус мяса и капустного салата переплетались у меня во рту. Я был на взводе, меня не переставало трясти. Урод!.. По крайней мере, я высказал ему все, о чем думал. Если бы я так не поступил, то упрекал бы себя и, возможно, отыгрался на каком-нибудь невинном человеке, который и слыхом не слыхивал об Акермане и АСТ. Закончив с едой, я, удовлетворенный и расслабленный, уселся. В состоянии покоя ко мне пришла мысль о том, что АСТ, все же, хорошая система. Эти два дня помогли мне понять тот факт, что только я, и никто другой, ответствен за свою жизнь и переживания — и неважно, какое влияние оказывают на меня все остальные. Жаль, что на семинаре оскорбляли людей, его можно было провести и по-другому. В таком ключе он протекал быстрее и вызывал больше эйфории у участников, подводя их к более впечатляющему финалу.

Я размышлял над тем, стоит ли попросить вернуть деньги. На АСТ работали профессионалы, которые специализировались на том, чтобы люди не получали обратно своих денег. Они могли неправильно выписать чек или послать его на несуществующий адрес, однако настойчивые все же могли вернуть себе деньги. Я прочитал об этом в книге об АСТ. На тот момент мне нужен был лишь хороший сон, после которого я бы начал раздумывать над тем, как мне поступать с Акерманом. Было уже поздно, я взглянул на левое запястье, однако часов там не оказалось. Они забрали их перед началом семинара. Я чувствовал себя неловко, когда думал над тем, что ради часов мне придется вернуться назад к этим взволнованным людям, посчитавшим меня неудачником. Золотые часы «Омега» были той единственной вещью, которая напоминала мне о Стокгольме, Астрид и братстве ордена Одина. Я чувствовал себя так, как до инициации. Нечего откладывать, нужно было вернуться назад, несмотря на тяжесть в ногах.

Я успокоился, когда увидел лишь небольшую группу людей в коридоре. Огромная двухпанельная дверь конференц-зала была широко отрыта. В зале пусто.

— Я хочу вернуть часы, — сказал я ассистенту за ресепшеном, который регистрировал новые заявки. — Я забыл их забрать.

— Ах, да, — ответил он, — вы можете пройти в зал для торжеств. Все уже там. Ваши часы у господина Акермана. Проходите. — Он показал мне помещение, располагавшееся рядом с конференц-залом. Я медленно вошел без стука. Акерман и его ассистент Джейк сидели в темно-коричневых креслах из искусственной кожи и о чем-то беседовали. На маленьком стеклянном столе лежала моя «Омега».

— Пожалуйста, Боги, входи и присаживайся, — произнес Акерман и показал на свободное кресло напротив. Его внешний вид меня удивил. Три пуговицы на рубашке были расстегнуты, белая майка на груди была темной от пота. Волосы, недавно свисавшие у него над бровями, приклеились к влажной коже лба. Откинувшись назад в кресле, он был скорее изнуренным, нежели расслабленным. Его бледное лицо было хмурым, и от пронизывающей энергии, что он испускал во время семинара, не осталось и следа.

— Я забыл забрать часы.

Он показал на стол.

— Я просмотрел твою заявку, ты — психолог. Знаешь, что означает оставить у кого-то ценную вещь?

— Я бы не сказал, что это что-то положительное. — Я застегнул часы на запястье и добавил: — У нас состоялся неприятный конфликт.

— Почему неприятный? Конфликт есть не что иное, как явление в человеческих отношениях. По своей сути он нейтрален. Наш ответ и последствия могут быть как хорошими, так и плохими. Мы можем выбирать, как разрешать конфликт, — это дает нам возможность познать что-то и расти дальше.

— Из нашего конфликта я ничего не вынес, могу поспорить, ты тоже.

— Ты бы проиграл. Я понял, что есть люди, которых я не могу укротить даже на последней стадии семинара... я также понял, что мне нужно улучшить эту стадию, чтобы она по эффективности не уступала остальным. Знаешь, ты не первый, с кем я не смог справиться на своих семинарах. Что касается тебя, я думаю, ты понял, что можешь противостоять авторитету под давлением двухсот пятидесяти человек. Разве я не прав, а?

Несколькими простыми словами он четко дал мне увидеть в перспективе то, что у меня было в уме с момента моего ухода с семинара.

— Да, думаю, ты прав.

Акерман больше не выступал в роли обвинителя, поливающего людей грязью. Он превратился в восприимчивого и манерного эксперта человеческой натуры.

— Я ждал, пока ты вернешься за часами. У меня есть для тебя предложение. Джейк, — обратился он к ассистенту, — не мог бы ты нас оставить на минутку, пожалуйста. — Он снова воспрянул духом, и на его лице появился вопросительный взгляд.

— Предложение? Послушаем. — Мне казалось, что я знал, чего он хотел. Ему понравилась моя «Омега», и он захотел ее у меня купить. Хотя я встречал и более привлекательные часы. Эти были сделаны из темного золота, по толщине не уступали золотой монетке и были облечены в простую и элегантную форму, какими иногда бывают дорогие вещи. Темно-коричневый змеиный ремешок прекрасно смягчался рядом с золотистым цветом. На этот раз предчувствие меня подвело.

— Я могу сделать тебя тренером по АСТ. Ты справишься. Это великолепная и хорошо оплачиваемая работа. Конечно же, тебе придется еще много чего выучить.

Я был удивлен. Если бы только отец сейчас слышал это, или Младен, или Лидия, или даже эти бледные теософы.

— Должен признаться, я польщен. Но это не для меня. Меня интересует нечто более серьезное. Я раздумываю над тем, чтобы посетить один из ашрамов в Индии или один из храмов дзен в Японии. В основном, ваша АСТ основывается на манипулировании, хотя и должен признать, что способствует появлению глубоких озарений.

— Например?

— Я не могу говорить за других... Я же осознал на личном опыте, что только я создаю все свои переживания, и что никто кроме меня не несет ответственность за все происходящее со мной. И я от чистой души благодарю тебя за это.