Женатый мужчина - Пирс Рид

Ромео подкупает аптекаря, чтобы тот дал ему яда. Но за что же Паула платила Терри Пайку? Что ей нужно было от него? И какая услуга могла столько стоить?

Он вернулся к камину и опустился в кресло — от подозрения, вспыхнувшего в сознании, подкосились ноги, как если б сердце вдруг перестало питать мозг кровью. Он услышал, как внизу хлопнула дверь. И продолжал молча сидеть. Услышал, как возятся на кухне. И все равно не окликнул. Услышал шаги на лестнице. И не шевельнулся. Паула вошла в гостиную, но не сразу заметила его, так что впервые он видел ее лицо, не предназначавшееся для чужих глаз. Оно было пусто. Оно не выражало ничего. Затем она увидела его, мышцы лица дрогнули и застыли в судорожной улыбке, но тут же она преобразилась, лицо теперь изображало приветливость.

— Господи, как ты меня напугал, — сказала она.

— Извини.

— Что ты здесь делаешь?

— Хотел повидать тебя.

Ее манера поведения тоже изменилась, теперь все источало отрепетированную сердечность и очарование.

— Так срочно?

— Я только что от Крэкстона, — сказал Джон.

— Что ему понадобилось?

— Он объяснил мне твои финансовые дела. Она ухмыльнулась:

— Прелестно, правда? Мы будем ужасно богатые.

— Твой отец хочет, чтобы ему по возможности были возмещены все затраты.

— Знаю. Типично для моего папеньки.

— Крэкстон спрашивал, какие суммы я получил от тебя.

С ее лица исчезла улыбка.

— Старый дурак. Мог бы спросить меня. Я бы ему ответила.

— Похоже, он убежден, что я получил пять тысяч фунтов стерлингов наличными.

Она повернулась поправить цветы в вазе на каминной полке:

— Может быть, он имел в виду «вольво»?

— Нет. Это было учтено.

— Ну, тогда понятия не имею, о чем он. Я же не давала тебе пять тысяч фунтов.

— Нет, — сказал Джон, — но, судя по всему, ты сказала управляющему в твоем банке…

— И он там был? Мистер Мэйтленд?

— Да. По его словам, ты сняла со своего счета пять тысяч наличными пятнадцатого февраля, заявив, что это для меня.

Паула оставила цветы в покое и, вытирая руки о юбку, повернулась к Джону лицом:

— Я позвоню Питеру сегодня же и все выясню.

— Мэйтленд сказал, что ты положила деньги в синюю парусиновую сумку.

Она нахмурилась.

— Какое ему дело, где я ношу свои деньги?

— Судя по всему, это та самая сумка, с которой был Терри Пайк…

— Когда?

— В тот вечер, когда я застал его здесь. Паула опустилась в кресло.

— Ну что ж, да, он меня шантажировал. — Она вздохнула и потерла лицо ладонями.

— Чем?

— Он говорил, что расскажет Клэр. Я испугалась.

— Чего?

Она подняла на него глаза:

— Я же знала, что ты никогда не бросишь Клэр. Знала, что, если тебе придется выбирать, ты выберешь ее.

— И ты откупилась?

— Да.

— В тот вечер?

— Да.

— Зная, что она мертва?

— Я не знала!

— Так почему ты не вернула его и не потребовала деньги назад?

Какое-то время они сидели молча, словно ждали, когда закипит варенье или когда высохнет клей. Наконец Джон сказал:

— В общем, я тебе не верю.

— Хотелось, чтоб ты поверил, — ровным тоном отозвалась она.

— Такой довод в суде не выдвинешь.

— Здесь же не суд.

— Знаю.

— Не думай об этом. Забудь про то, что было.

— Ты заплатила ему, чтобы он ее убил?

— Он не убивал ее. Он был совсем в другом месте.

— Не поручусь.

— Господи, ну, считай, что случилась автомобильная катастрофа… Или человек умер от лейкемии…

Джон качнул головой:

— Не могу.

— Ты же говорил, что, если б она умерла…

— Знаю.

— Так не все ли равно… теперь… как она умерла? Джон посмотрел на нее:

— Нет, не все равно.

— Если я в чем и виновата, — сказала Паула, — так это в том, что люблю тебя.

— Знаю.

— Но за это нельзя разлюбить меня.

Она умоляюще глядела на него, это был взгляд человека, доведенного до крайности.

— Тогда я перестану любить себя. Всякий раз, когда я посмотрю на тебя, я буду видеть в твоих глазах свое отражение — жалкий, расчетливый эгоист…

— Но это же не ты, не ты это сделал, — сказала она. — Ты не знал.

— Не знал, но виноват — я. — Он поднялся и сказал, будто просто зашел на минутку по дороге куда-то еще: — Мне пора.

— Разве ты не голоден? Ведь уже третий час.

— Нет.

Он пошел вниз по винтовой лестнице; Паула следовала за ним. В дверях она сказала:

— Значит, все отменяется, да? Ну… завтра?

— Да. Извини.

— А мы не могли бы совершить эту церемонию, а потом каждый пошел бы своей дорогой?

Он покачал головой:

— Нет. Я понимаю, как сложно все отменять, но я не смогу… не смогу через это пройти.

— Не беспокойся, — сказала Паула, прикусывая губу. — Я придумаю, что им сказать.

Они поцеловали друг друга в щеку, прощаясь как добрые друзья, и Джон зашагал по мощенной булыжником улице, оставив «вольво-универсал» у дверей Паулы.

Глава одиннадцатая

Вернувшись в тот день из школы, Том и Анна нашли отца на кухне.

— А где няня? — спросила Анна.

— Ушла, — сказал Джон.

— Но мне надо еще раз померить платье.

— Можешь больше не мерить, потому что я раздумал жениться.

— Вообще? — спросил Том.

— Вообще.

— Почему?

— Просто решил, что мы можем и сами справиться.

— И мы останемся в этом доме? — спросила Анна.

— Да.

— Вот здорово!

— А ты уверен, что это правильно, па? — по-взрослому спросил Том. — Ведь тот дом ближе к твоей работе.

— Да, но наш дом здесь.

— Мне этот больше нравится, потому что все мои вещи здесь. Не хотелось перетаскивать железную дорогу — мы ведь только что ее установили.

— Теперь она останется в твоей комнате.

— Значит, мы не едем вечером к родителям Паулы?

— Нет. Мы едем в Норфолк.

— К бабушке?

— Да.

— Когда?

— Ну, как соберемся.

— А почему мы едем к бабушке? — спросила Анна.

— Мы же всегда ездили к ней на август.

— А что, уже август?

— Конечно, август, — сказал Том. — В четверг начался.

В Бьюзи они отправились в старом желтом «вольво» и приехали еще засветло. Элен тут же занялась внуками, покормила их ужином, а Джон пошел поздороваться с тестем на лужайку перед домом, где Юстас серебряной чайной ложечкой выковыривал сорняки. Увидев Джона, он поднялся на ноги, и они не спеша зашагали к калитке, через которую приходские священники, прежние владельцы дома, ходили из усадьбы на кладбище. Они прошли тем же путем и остановились у травяного холмика, могилы Клэр. Джон не знал, что на могиле уже поставили плиту.

— Как надпись, все правильно? — спросил Юстас.

— Да.

— «Возлюбленной супруге» — чуть старомодно, но что еще придумаешь.

— Иначе не скажешь.

Мужчины стояли молча, трава на глазах покрывалась росой.

— Значит, свадьба отменена? — сказал Юстас. — Да.

— Пока или вообще?

— Вообще. Юстас хмыкнул:

— В барышне разочаровались?

— Просто составил о ней неверное впечатление.

— Найдете еще кого-нибудь. Джон покачал головой:

— Не думаю.

— Придется — ради детей.

— Сам справлюсь.

— Ну, а что нового в политике?

— Поговаривают, что осенью будут выборы. Если правда, я больше не стану баллотироваться.

— И о политике составили неверное впечатление? Джон усмехнулся:

— Нет. Тут более или менее то, что я и ожидал. Я вернусь в политику позже, когда дети подрастут: сначала личное.

Они повернулись и пошли назад к дому.

— Вы не возражаете, — спросил Джон, — если я поживу у вас с детьми?

— Сколько хотите. Здесь всегда был ваш с Клэр дом.

— Странно все-таки, — сказал Джон, — когда женишься, даешь обеты любить и лелеять, пока смерть не разлучит, а вот теперь, когда Клэр умерла, у меня такое чувство, точно я все равно женат на ней.

— Быть может, браки и вправду заключаются на небесах, — сказал Юстас.

— И однако же, Христос сказал ведь, что на небесах нет супружества, верно?

— Нам не дано все понять до конца, — сказал Юстас, качая головой. — Примем же то, что даровано, и постараемся приумножить.

— И будем уповать на то, — сказал Джон, — что Он, чья мудрость беспредельна, поймет нас.

— Как понял Иван Ильич? Да. Это лучшее, на что остается уповать.

Они дошли до террасы дома. На кухне их ждал ужин.

Примечания

1

Кожаные шорты (нем). — Здесь и далее прим. перев.

2

«Гардиан» — ежедневная газета либерального направления, «Таймс» — консервативного.