Конев. Солдатский Маршал - Сергей Михеенков

Однажды кто-то из иностранных журналистов в интервью, где речь шла о Берлинской операции, во время которой танки 1-го Украинского фронта первыми ворвались в столицу фашистской Германии, спросил маршала, что, видимо, эти события и были высшей точкой его военной судьбы…

— Нет, — ответил маршал. — Какая же это высшая точка? Высшая точка моей военной судьбы — это Москва, Московское сражение, когда терпели поражение от немцев, потом погнали их от Москвы.

Высшей точкой судьбы, таким образом, для Конева был не успех, не слава, а ответственность, исполнение долга на грани невозможного. Дни жесточайшего противостояния, когда на подмосковных рубежах решалось, кто кого.

Окрылённый относительным успехом под Духовщиной, внеочередной звездой в петлицы и новым назначением, Конев принялся готовить свои армии и соединения к предстоящим боям.

На центральном участке советско-германского фронта установилось временное затишье.

По плану «Барбаросса» немецкие войска должны были войти в Москву 1 октября.

Ещё 4 августа Гитлер прилетел в Борисов, в штаб группы армий «Центр», и провёл там совещание. Фюрер слушал доклады своих фельдмаршалов и генералов, командующих армиями и танковыми группами, и решал с ними главный вопрос: где, на каком участке Русского фронта сосредоточить основные усилия — наступать на Москву или всё же вначале взять Киев? Он заявил:

— Я рассчитывал, что группа армий «Центр», достигнув рубежа Днепр — Западная Двина, временно перейдёт здесь к обороне, однако обстановка складывается так благоприятно, что нужно её быстро осмыслить и принять новое решение. На втором после Ленинграда месте по важности для противника стоит юг России, в частности Донецкий бассейн, начиная от района Харькова. Там расположена вся база русской экономики. Овладение этим районом неизбежно привело бы к краху всей экономики русских… Поэтому операция на Юго-Восточ ном направлении мне кажется первоочередной, а что касается действий строго на восток, то здесь лучше временно перейти к обороне.

Экономической концепции войны воспротивился главный на тот момент оппонент Гитлера фельдмаршал фон Бок. Командующий группой армий «Центр» хорошо понимал, что главная цель — разбить русские армии, истребить Красную армию как таковую — не достигнута. Русские ускользнули и из-под Минска, и из-под Смоленска, что ничего не даст и поворот танковых групп на юг и на север. Фон Бока и его сторонников из числа фронтовых генералов, реально оценивавших обстановку, беспокоило, кроме вопросов тактики, главное: пока Красная армия не разбита, продвигаться вглубь России опасно; необходимо навязать противнику, его основным силам, решающее сражение. Основные же силы русских, поданным разведки, концентрировались на фронте группы армий «Центр».

— Наступление на восток в направлении Москвы будет предпринято против основных сил противника, — заявил фон Бок. — Разгром этих сил решил бы исход войны.

Окончательное решение, тем не менее, осталось за Гитлером, и оно было экономическим: «Важнейшей задачей до наступления зимы является не захват Москвы, а захват Крыма, промышленных и угольных районов на реке Донец и блокирование путей подвоза русскими нефти с Кавказа. На севере такой задачей является окружение Ленинграда и соединение с финскими войсками». В результате этого решения 2-я армия и 2-я танковая группа пошли с Московского направления на Киевское.

Решение Гитлера вызвало неоднозначную реакцию среди немецкого командования. Командующий 3-й танковой группой генерал Гот поддержал это решение и впоследствии аргументировал его в своих мемуарах: «Против продолжения наступления на Москву в то время был один веский аргумент оперативного значения. Если в центре разгром находившихся в Белоруссии войск противника удался неожиданно быстро и полно, то на других направлениях успехи были не столь велики. Например, не удалось отбросить на юг противника, действовавшего южнее Припяти и западнее Днепра. Попытка сбросить прибалтийскую группировку в море также не увенчалась успехом. Таким образом, оба фланга группы армий “Центр” при продвижении на Москву подверглись опасности оказаться под ударами, на юге эта опасность уже давала о себе знать…»

Мемуары немецких генералов нам, русским людям, всегда надо читать особенно внимательно, если не сказать осторожно. О неуспехах южного и северного крыла Восточного фронта Гот говорит свысока. Но при этом не бог весть какими оказались успехи и в центре. При том, что Гитлер отдал основные ударные силы, танковые корпуса, именно группе армий «Центр». Мемуарист Гот словно забыл, что генерал Гот почти весь июль, август и первую половину сентября практически топтался на стокилометровом участке — вперёд-назад — перед 19-й и 16-й армиями советских генералов Конева и Рокоссовского и добился при этом не особенно большого успеха. Но потерял своих верных ветеранов, целые батальоны, полки и почти целиком одну дивизию (161-ю пехотную), которых потом будет так не хватать в октябре—декабре на подступах к Москве и к Калинину.

Фон Бока на совещании поддержал командующий 2-й танковой группой Гейнц Гудериан. Его порядком изувеченной под Ельней и Рославлем танковой группе предстоял 400-километровый марш-бросок с Московского направления на Киевское. Всегда имевший своё мнение в вопросах тактики, он высказался против решения Гитлера:

— Бои за Киев, несомненно, означают крупный тактический успех. Однако вопрос о том, имеет ли этот тактический успех также и крупное стратегическое значение, остаётся под сомнением.

В «Воспоминаниях солдата» Гудериан написал по поводу дискуссии и окончательного решения Гитлера: «Теперь всё зависело от того, удастся ли немцам добиться решающих результатов ещё до наступления зимы, пожалуй, даже до наступления периода осенней распутицы».

Вскоре последовал стремительный удар Гудериана во фланг и тыл Юго-Западного фронта, который привёл к разгрому советских войск на Украине и открыл немцам путь в Крым и на Кавказ. И тут фюрер снова почувствовал непобедимость немецкого солдата, его сверхволю и способность решать на поле боя в России любые задачи. «Убеждённость Гитлера в неполноценности всех славян была так глубока, — пишет исследователь Московской битвы и автор книги «Укрощение “Тайфуна”» Лев Безыменский, — что он не допускал и мысли о возможности серьёзного сопротивления со стороны Красной армии». 6 сентября 1941 года он подписал директиву № 35 — приказ о наступлении на Москву. Фон Бок понял, что сбывается его мечта. Должно быть, в какой-то момент именно он больше, чем кто-либо другой из немцев, почувствовал себя Наполеоном. 16 сентября фон Бок отдал войскам группы армий «Центр» приказ о подготовке операции по захвату советской столицы. Фюрер план одобрил и дал ему символичное кодовое название — «Тайфун».