Конев. Солдатский Маршал - Сергей Михеенков

По замыслам немецкого командования «Тайфун» должен был стать завершающей стадией «Барбароссы». План «Тайфун», разработанный штабами с особой тщательностью, учитывал, казалось, всё.

Немецкая группировка насчитывала 1 800 000 солдат и офицеров. Их вооружение: более 14 000 орудий и миномётов, 1700 танков. В ближних тылах для обеспечения группировки, изготовившейся к броску на Москву, были сосредоточены многочисленные склады с боеприпасами, горючим, продовольствием, медикаментами и обмундированием. 2-й воздушный флот — 1290 самолётов различных типов — занял наиболее удобные аэродромы и базы. Некоторые зарубежные историки называют цифры, которые значительно выше общепринятых. К примеру, американский исследователь Второй мировой войны Дэвид Гланц утверждает, что в последний и решающий бой Гитлер послал на Москву 3350 танков и 2770 самолётов. С учётом трофейной техники и вооружения, а также частей, формально принадлежавших в этот период группам армий «Север» и «Юг», но действовавших в полосе наступления центральной группировки, возможно, так оно и было.

Получив в распоряжение такой ресурс, равного которому за всю историю войн не имел ещё ни один военачальник, фон Бок, до этой поры довольно осторожный, готов был броситься вперёд даже с открытыми флангами. Ему казалось, что такую махину не остановит никто. Разведка подогревала его мечты: главная группировка советских войск стоит непосредственно перед ним, а дальше — пустота.

Под Вязьмой фельдмаршал готовил основным силам Красной армии новый Верден.

Читая немецкие документы того периода и дневники фон Бока, Гальдера, Гудериана, мемуары офицеров, командовавших в период московских боёв полками, батальонами и ротами, а также воспоминания рядовых солдат вермахта и СС, невольно приходишь к мысли, что все они не вполне отдавали себе отчёт в том, с кем имеют дело.

Гигантской группировке фон Бока, которой предстояло исправить историческую ошибку Наполеона, а именно — разбить русские войска и с триумфом войти в Москву — противостояли три фронта: Западный (генерал-полковник Конев), Резервный (маршал Будённый) и Брянский (генерал-полковник Ерёменко).

По данным Института военной истории, силы советских фронтов насчитывали 1 250 019 человек.

В центре обороны стояли армии Конева. Их было шесть: 16-я (генерал-лейтенант К.К. Рокоссовский), 19-я (генерал-лейтенант М.Ф. Лукин), 20-я (генерал-лейтенант Ф.А. Ершаков), 22-я (генерал-майор В.А. Юшкевич), 29-я (генерал-лейтенант И.И. Масленников), 30-я (генерал-майор В.А. Хоменко).

Согласно решению Ставки, к осени был практически завершён переход к системе небольших армий в пять, максимум шесть дивизий без корпусных управлений. По штату от 29 июля 1941 года дивизии, в свою очередь, тоже были уменьшены почти на 30 процентов и теперь имели в своём составе 11 634 человека. К 17 сентября из стрелковых дивизий изъяли вторые артполки. В распоряжении командира дивизии для огневой поддержки полков оставался один артполк при 16 орудиях калибра 76 миллиметров и восьми — 122 миллиметра. Сократилось также количество автомобильного и гужевого транспорта. Таким образом, к началу осеннего немецкого наступления на Москву советская стрелковая дивизия, укомплектованная по полному штату, в полтора раза уступала немецкой пехотной по всем основным показателям, а по орудиям и миномётам — более чем в два раза.

Кроме того, многие дивизии с августа практически не выходили из боёв, проводя частные наступательные операции, и не имели даже сокращённого штата.

Когда Конев объехал свои войска и на месте ознакомился с обстановкой, когда воочию увидел то, о чём докладывали командармы, — растрёпанные в летних боях дивизии, маршевые роты, поступающие из тыла необученными и безоружными, лейтенантов, командующих батальонами, сержантов из числа резервистов на должностях взводных командиров, когда выяснилось, что многие бойцы не знают материальной части винтовки, что не хватает специалистов — пулемётчиков, миномётчиков, артиллеристов, — когда новый комфронта понял, на какое хозяйство его определила Ставка, он с присущей ему энергией принялся наводить порядок. Уже 19 сентября был издан приказ по фронту о переходе на сокращённые штаты и полном укомплектовании подразделений. Приходилось идти на самые радикальные меры, чтобы повысить боеспособность войск. К примеру, были расформированы 170-я и 98-я стрелковые дивизии, а их остатками и матчастью доукомплектовали дивизии 22-й армии, которая особенно нуждалась в пополнении и оснащении.

«Мне было ясно, что войска Западного фронта ослаблены, — вспоминал маршал, — имеют недостаточную численность, были полки, которые насчитывали всего 120 человек, в некоторых дивизиях осталось по 7—8 орудий. Мы испытывали недостаток в артиллерии, в противотанковых средствах, даже бутылок с горючей смесью не хватало, а в то время они были основным средством борьбы с танками. Были и такие части, где недоставало стрелкового оружия. К моменту, когда я принял фронт, запасный полк, например, совсем не имел винтовок. Дело не в том, что кто-то этого не предусмотрел, а в том, что немцы разгромили ряд складов, находившихся на территории Белорусского военного округа, и оружие приходилось доставлять с центральных складов, которые были от Москвы на большом удалении».

К сожалению, противник не позволил Западному фронту произвести полную перегруппировку с целью создания прочной обороны на ржевско-вяземском рубеже, прикрывавшем Москву. Некоторые меры, предпринятые и Ставкой, и штабом Западного фронта, слишком запоздали. К примеру, из тыловых районов для пополнения частей Западного фронта с 3 по 7 октября под Вязьму, Ржев, Сычёвку и Спас-Деменск прибыли 47 маршевых рот и три роты специалистов. Потребность в них была огромной. Но многие дивизии, которые в них всё это время остро нуждались, оказались либо уже в бою, либо уже были смяты и в лучшем случае отходили на запасные позиции, в худшем — дрались в окружении.

Четырнадцатого сентября 1941 года Сталин срочно вызвал Конева в Ставку. Новый комфронта прервал свою поездку по армиям и дивизиям и прибыл в Москву.

«Встреча со Сталиным происходила в присутствии членов Государственного Комитета Обороны, — вспоминал Конев, — Сталин предложил мне доложить о состоянии фронта и о положении войск. Однако в ходе дальнейшей беседы обсуждению подвергся ряд вопросов, непосредственно не относившихся к фронтовым делам, — это были общие вопросы строительства Советской Армии. Обсуждался также вопрос о награждении командиров орденами, не следует ли создать отдельные ордена для командиров частей, соединений, командующих армиями и фронтами, а также офицерского состава. Сталин спросил, как я смотрю на то, чтобы установить ордена Кутузова и Суворова. Конечно, я поддержал это предложение, поддержали его и присутствовавшие члены Государственного Комитета Обороны. Сталин тут же поручил начальнику тыла Советской Армии А.В. Хрулёву разработать статут полководческих орденов, которыми во время войны стали награждать офицеров и генералов Советской Армии».