Том 4. Творимая легенда - Федор Сологуб

Говорили вполголоса. Но кто бы вслушался в этот смутно-беглый говор, для того явственным стал бы легкий шелест сплетни. И больше всего о принце Танкреде.

Перешептывались дамы:

– Вы слышали, Танкред уже охладел к Маргарите Камаи.

– Что ж, слишком пылкая страсть утомляет очень быстро.

– Да у него же и всегда эти перемены скоро происходят.

– А вы не знаете, кто его новая?

– Какая-то крестьяночка, сельская учительница.

– Да что вы говорите!

– Уверяю вас. Да и отчего же нет! Была же у него эта, как ее, что статуи лепит.

– Художница? Да, он любит разнообразие.

– Да с этою художницею, кажется, связь еще не совсем порвана.

– О, он неутомим, этот милый принц!

– И щедр по-королевски.

– Как жаль, что он только принц.

– Но Ортруда – воплощенный ангел.

– О, да, она бесконечно мила.

– И ничего не знает, можете себе представить!

– Бедная!

– Да, наш удел – страдать.

Сплетничая о принце Танкреде, теперь всегда упоминали имя Маргариты. Это была его последняя, до Альдонсы Жорис, любовница, жена графа Роберта Камаи, молодая красавица из Италии. Было пикантно и радовало сплетниц то, что граф Роберт Камаи не скрывал своей радости по поводу этой связи.

Граф Роберт Камаи был тонко-расчетливый, цинично-бесстыдный карьерист. Из соображений о карьере он примкнул к заговору против королевы Ортруды, но в любое время готов был бы, чуть только изменись обстоятельства, изменить и принцу Танкреду и выдать с легкой совестью всех своих товарищей по заговору. Он, не стесняясь ничем, льнул к принцу Танкреду, льстил ему неумеренно, оказывал всевозможные услуги, сумел убедить его в своей беззаветной преданности и с его помощью быстро шел в гору. Человек еще молодой, отставной гвардейский капитан, он был уже гофмейстером, а на днях получил должность управляющего личными делами и имуществами принца-супруга.

Было пикантно и то, что с графинею Маргаритою Камаи свела принца Танкреда его прежняя любовница, еще и доныне не утратившая своего влияния на принца вдова маркиза Аринас, Элеонора, дама зрелая очень, но весьма искусно эмалирующая свое все еще прекрасное, белое лицо. Светским сплетницам было уже известно, что маркиза Элеонора начала бояться, как бы связь Танкреда с Маргаритою не окрепла слишком. Элеонора решилась расторгнуть эту связь. Для этого надо было влюбить Танкреда в другую.

И вот милых дам интересовал вопрос: кого выдвинет хитрая вдова на смену слишком страстной Маргариты. Когда в дворцовых залах сегодня в первый раз появилась юная графиня Имогена Мелладо, у многих дам мелькнула мысль:

«Не эта ли наивная простушка?»

Маркиза Элеонора Аринас была женщина с богатым прошлым, очень опытная в делах и утешениях любви. Она хорошо знала все тайны любовных отношений, неистощимо разнообразила их и этим до сих пор крепко держала принца Танкреда, несмотря на все его увлечения, которым она же сама, из хитрого расчета, помогала. Она никогда не ревновала, не надоедала Танкреду. Когда он получал от нее пригласительную записочку, то всегда был уверен, что его ждет интересная новость, и никогда не обманывался в своих ожиданиях.

Королеве Ортруде доложили наконец, что все готово к высочайшему выходу. Скользнув глазами по недлинному списку лиц, которые будут сегодня впервые представлены ей, Ортруда подала руку принцу Танкреду.

Она шла как во сне. Дверь за дверью распахивались перед нею, напоминая те двери в милый и страшный подземный чертог. И вот стук о пол жезлом гофмаршала, паденье вдруг шумов и гулов, последняя дверь, – тишина многолюдства и блеска, торжественные звуки музыки.

Как видение многокрасочно блестящее и совершенно ненужное, прошла перед Ортрудою широкая, звучная, церемониально веселая панорама бала. И сквозь нее просвечивали глубинные, отрадные сумраки.

Ортруда говорила по привычке любезные слова, разговаривала с посланниками о том, что может быть приятно каждому из них. С благосклонною ласковостью приняла она первый раз представленную ко двору молоденькую Имогену, дочь маркиза Альфонса Мелладо. Сказала ее отцу ласковые, милостивые слова о том, что Имогена очаровательна. Потом, вспомнив, что дряхлый старик плохо слышит, милостиво подошла к нему близко и у самого его уха повторила:

– Очаровательное дитя! Ее милые черты живо напомнили мне милую маркизу.

Милую покойную маркизу, имя которой вдруг выскочило из памяти Ортруды.

Старый маркиз был очарован и тронут. Молоденькая, нежно красивая и застенчивая Имогена рдела от смущения, радости и девической кроткой гордости. После милостивого приема королевы Имогену заметили. Ей стало весело. Ее легкая грусть об отъезде жениха таяла в блесках, звонах и увлекательных реяниях танца.

У Имогены уже был жених. Но свадьбу отложили на год. Ее жених уехал на днях в Париж. Он был секретарем миссии во Франции. Дни милой Имогены были закутаны белою фатою сладкой опечаленности, пронизанною розовыми улыбками ожиданий, еще более сладких.

– Имогена, – сказала ей маркиза Элеонора, – вы имеете сегодня большой успех. Принц Танкред очарован вами.

– Я боюсь принца Танкреда, – с простодушной откровенностью сказала Имогена.

Ласково-улыбаясь, Элеонора возразила:

– О, милое мое дитя, он вовсе не страшен. Он очаровательно любезен. А как он рассказывает! Как много он видел и испытал! Где только он не побывал!

В наивное сердце мечтательной Имогены упали палящие искры любопытства, нетерпеливою отравою приникли к ее легко опечаленной душе. Ничего не сумела сказать, но подняла глаза на хитрую очаровательницу с таким ожидающим выражением, что Элеонора уже обрадовалась первому успеху.

Потом Элеонора подошла к принцу Танкреду. Сказала ему тихо:

– Ваше высочество одержали новую победу. Но это так привычно для вас, что я даже не смею поздравить вас с этим.

– Вы мне очень льстите, милая госпожа Элеонора, – ответил Танкред.

– Графиня Имогена Мелладо уже влюблена, – продолжала Элеонора.

– О, это вам кажется, – у нее жених, – сказал Танкред.

Элеонора засмеялась лукаво.

– Жених далеко! – воскликнула она.

– Я едва заметил эту девочку, – сказал Танкред с равнодушием, почти непритворным. – Бог с нею.

Но в глазах его зажегся мгновенный огонек. Элеонора говорила:

– Она влюблена и потому очаровательна. Ей кажется, что она влюблена в жениха. Ах, эти девчонки еще верят родным, которые их сватают по своим расчетам. Они влюбляются в того, кого им подставят. Но это так непрочно! Притом же он уехал на целый год. Глупый молодой человек!

– Он делает карьеру, – сказал Танкред.

– О, карьеру! – возразила Элеонора. – От человека с его связями карьера не уйдет. Целый год! Да это для нее вечность! Нет, ваше высочество, она не станет дожидаться так долго господина Мануеля Парладе-и-Ередиа. Мы, южанки, созреваем для любви скоро. Не судите о нас по вашим хладнокровным немкам.

– Скоро, хорошо и надолго, – сказал Танкред. – Мне ли этого не знать!

Элеонора засмеялась. Так осторожно, очень весело и очень легко, чтобы не потревожить своей эмали.

Танкред подошел к Имогене, поговорил немного. Первые, скользящие впечатления, – у нее жуткое любопытство; он легко полюбовался ею. Подумал, что было бы приятно опять увлечь, опять влюбить. Отошел, почти равнодушный, но не раз взглядывал в ту сторону, где была она.

А для Ортруды, как смутный сон, длился блестящий бал.

Глава сорок пятая

На другой день королева Ортруда велела позвать к себе Астольфа. Нетерпеливо ожидала его. Когда он пришел, радостно взволнованный, Ортруда сказала ему:

– Милый Астольф, я хочу повторить с тобою наш вчерашний урок. Пройдем опять потайной ход вместе. Проверим, сумеем ли мы сами справиться с этим важным делом.

Астольф радостно покраснел. Ортруда, улыбаясь, сказала:

– Надеюсь, что там мы с тобою не встретим белого короля.

Еще багрянее покраснел Астольф, жестоко смущенный словами и веселою улыбкою Ортруды. Он прошептал, стыдливо склоняя голову:

– Вашему величеству не страшен белый король. Тени ваших предков к вам благосклонны.

– А тебе он не страшен? – спросила Ортруда.

– В нашем роду не было трусов, – с застенчивою гордостью отвечал Астольф.

– Так открой же мою потайную дверь, – приказала Ортруда.

Астольф сложил опять ее тайное имя, как вчера складывал его гофмаршал, – и снова открылась никому не ведомая дверь.

И вот опять, преодолев мгновенный страх зазиявшей перед ними черной тьмы, они шли темным подземным ходом по той же дороге, как вчера. Тот же легкий огонек, теперь в руке Астольфа колебавший свой белый, немигающий взор, освещал их путь. Как вчера, было душно, и влажный воздух был неподвижен и оранжерейно тепел. Зыбкая тьма трусливо убегала в углы переходов и там вздрагивала, и смеялась беззвучно и тупо, и дразнила. Как вчера.