Четыре четверти страха - Максим Вячеславович Никитин

– А в облаках хранить не пробовал? – Василиса сделала большой глоток вина.

– Хранить что-то в облаках, – Тоха философски поднял указательный палец, – все равно что хранить голую девушку посреди многолюдной площади, прикованной к многотонной гире. Украсть, может, и не украдут, так как физически она останется у гири, но посмотрят все, а кто-то и попользует.

– Ну, ладно, – наигранно обиженно ответила Василиса. – Иди.

– Благодарю вас, мадемуазель, – сказал Тоха, поднимаясь из-за стола. – Смотри не нажрись, как обычно.

– Вот засранец, – Василиса с улыбкой замахнулась на него бокалом с вином. – Иди уже.

Тоха жеманно поклонился, развернулся и быстро зашагал к выходу из бара.

Минут пять Василиса провела одна, улыбаясь сама себе, пока ее мысли не нарушил незнакомый голос.

– Здравствуйте! – произнесли с правой стороны. – Возможно, вы меня не знаете, но нам с вами обязательно нужно поговорить.

Василиса подняла глаза и увидела мужчину в синих брюках, белой рубашке с коротким рукавом, начищенных ботинках и с кожаным портфелем в руках. Это был Эдуард Самойлов.

Тот самый Эдуард, которого она видела в психиатрической клинике! Тот самый, который был связан со смертью Юли! Тот самый, который убил профессора Эрстмана! Тот, который писал ей! Тот, который обещал забрать ее на счет «пять»! «Пластический хирург»!

Василиса побледнела и застыла в недоумении. Неужели здесь? Неужели он попытается сделать это здесь и сейчас?

– Разрешите мне присесть? – произнес Эдуард и, не дожидаясь ответа, сел на место Тохи. – Я помню вас, хоть вы и выглядите сегодня иначе. Прошлый раз вы были… м-м… как бы это сказать… Хотя это не важно. Я видел вас с одним человеком несколько дней назад и хочу предупредить, что вы в огромной опасности.

Василиса незаметно осмотрелась. В баре было несколько человек, и, если сейчас вскочить и закатить истерику, ее обязательно заметят. А если закричать что-нибудь про «отстань от меня, извращенец», то, может быть, и помогут.

На столе стоял недопитый бокал пива, а у Василисы в руках был бокал красного вина. Плеснуть в него вином и попытаться резануть бокалом по глазам?

До возвращения Тохи оставалось около десяти минут.

– Я не буду ходить вокруг да около и скажу вам прямо, – продолжал Эдуард. – Тот человек, с которым вы здесь были… этот Илья Пахомов – он очень опасный человек. Он угрожал мне, он убил моего брата и еще бог знает сколько народу. Поэтому я и хочу с вами кое-что…

– Вашего брата? – Василиса все еще была дико напугана, но отложила порыв истерично заверещать и, размахивая руками, начать носиться по залу между столиков, привлекая к себе внимание. – Илья Пахомов убил вашего брата? И еще кучу народа?

– Да, – ответил Эдуард. – Он подстроил так, чтобы всем казалось, что Дима убил себя сам. Но это абсолютнейший бред. Дима не мог…

Василиса внимательно смотрела на человека, который по всем параметрам должен был быть жестоким и хладнокровным серийным убийцей. Однако на данного персонажа Эдуард явно не тянул. Возможно, именно это и позволяло ему столько времени уходить от подозрений. Помогало не попадаться на глаза. Находить свои жертвы. Ведь большинство серийных убийц с виду очень добрые и располагающие к себе люди.

– А вы знаете, кто я? – вдруг спросила Василиса, так как былая решимость снова овладела ею.

– Нет, – ответил Эдуард, – к сожалению, я видел вас только несколько раз. Один раз в лечебнице, где лежал Дима, и один раз в этом баре с тем человеком – Ильей Пахомовым, и поэтому, встретив вас тут случайно еще раз, я решил узнать…

– Меня зовут Василиса, – вдруг выпалила девушка. Ей больше не было страшно. – Василиса Прекрасная. Да, как в сказке. Это что-нибудь вам говорит?

– Нет, – помотал головой Эдуард. – Вы не понимаете, я должен…

– Послушайте, – Василиса сделала небольшую паузу. – Юлия Прекрасная, та девочка, которую нашли в котловане, – моя родная сестра.

За столом повисло гробовое молчание. В прямом смысле гробовое. Двое живых людей смотрели друг на друга, а за их спинами холодной дымкой тумана стояли мертвые. Девочка-подросток в футболке с надписью «Enjoy the little things’» изучающе разглядывала двух мужчин, один из которых сидел за столом, изумленно уставившись на нее, а второй, полупрозрачный и широкоплечий, смотрел на девушку, что сидела к ней спиной. Полупрозрачный же широкоплечий мужчина в дорогом костюме с галстуком ясно видел, как на него опасливо поглядывает сидящая за столом девушка, а призрачная девочка-подросток за ее спиной изучает человека в белой рубашке с коротким рукавом.

Глава XLVI

Все снова расползалось темными лоскутами так, что нельзя было понять, где он сейчас находится. По ощущениям это была старая квартира, где Илья жил вместе со своими родителями много лет назад, но выглядела она совершенно по-другому.

Был то ли вечер, то ли ночь, и это еще больше сбивало с толку, потому что Илья точно помнил, что должен был быть день. Яркий солнечный жаркий летний день. Когда Илья сделал то, что собирается снова сделать сейчас. И сейчас должен быть гребаный солнечный день!

Мать была на работе, из последних сил пытаясь прокормить семью. Отец только что, прооравшись и разбив Илье губу, завалился спать прямо в коридоре на полу. Ничего необычного, все буднично и по-домашнему для их семьи.

Отец всей своей огромной потной тушей распластался в маленькой прихожей, источая запах терпкого пота и перегара. Он лежал на спине и храпел. Громко. Захлебываясь. На несколько секунд он вообще переставал дышать, а потом прорывался оглушительным ревом.

Илья смотрел на это животное состояние человеческого тела, и перед глазами одна за другой всплывали картины унижений и насилия.

И вот она появилась в первый раз. Чистая, хрустальная ожесточенность. Светлая и ясная, она подсказывала, что нужно делать. Когда ненависть, не имеющая выхода, истлевает в прах, когда слезы горя и обиды от несправедливости и потерь высыхают, рождается именно она.

Илья намочил в ванной комнате подушку, подошел к отвратительному существу, что лежало в коридоре, и прижал ее к лицу монстра. Тот на некоторое время замолчал, потом заворочался, а потом