Тремор - Каролина Эванс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я помню, мы говорили об Америке в Мадриде. Помню, что тебе нравятся Майами, Флорида и Нью-Йорк. Выбирай любой из них и приезжай. Буду ждать нашей встречи, Крис».
|New message|
«Знаешь, когда ярче всего горят звезды? Перед смертью. И чем они больше, тем быстрее в них происходят реакции. Это нужно для того чтобы поддерживать баланс с гравитацией. Но, когда поддерживать его становится нечем, они взрываются и разрушают планеты. Тогда звезда становится либо черной дырой, либо сверхновой и начинает светить еще ярче.
Думаю, ты поймешь, что я хотела сказать этим. Хотя, не забивай голову. Наслаждайся чувствами, а в Америку я прилечу сразу, как закончится моя выставка в Сиднее».
* * *
Кирилл проснулся от дневного света. Слишком яркого для питерской зимы. Подойдя к окну, он с удивлением увидел ясно-голубое небо. Солнце было в его самой высшей точке. Снег, обычно такой скучный, переливался всеми оттенками праздника. Словно сама природа решила поздравить его.
— Сюрприз!
Вздрогнув, Кирилл обернулся и тут же расплылся в улыбке. Таня стояла перед ним в голубом кашемировом платье, с уложенными лаком кудрями. Белый ободок делал ее похожей на актрису 60-х годов. В руках у нее была тарелка с тортом.
— Неужели ты сама испекла его? — догадался он, ощутив приятный аромат с кухни.
Она кивнула.
— Вчера ты сказал, что больше всего любишь тирамису, и я попробовала сделать его. Надеюсь, получилось вкусно.
Закрыв глаза, Кирилл крепко обнял ее. Еще в детстве он завидовал друзьям, которым делали торты их мамы. Украшали надписями, розами из крема и заходили к ним в комнату с охапкой шариков. Конечно, его родители обращались к престижным кондитерам, устраивали ему праздник, который продумывали лучшие аниматоры города. Но сами оставались в стороне. Впрочем, как и сегодня.
Утром он получил от мамы краткий текст поздравления, а ближе к вечеру пришли обещанные деньги от отца. На этом связь благополучно завершилась. Так продолжалось каждый год, и Кирилл привык к этому. Хоть и надеялся, что новый этап его жизни все же изменит отношения с ними.
Гостиная, обычно такая невзрачная, была похожей на детскую комнату из американских фильмов. На ее стенах висели бумажные гирлянды, выложенные в «Happy Birthday» разноцветными буквами. Повсюду были шары. Крупными гроздями они висели на стенах, окружали диван, крепясь к различным предметам. Их композиции напоминали атмосферу праздников 2000-х годов. Яркие не сочетаемые цвета у Тани смотрелись куда душевнее, чем инстаграмные декоры, составленные по всем канонам дизайна.
Оглядывая зал, Кирилл не сразу обратил внимания на записки. Сложенные бумажными квадратиками, они на ниточках спускались с потолка и вели к окну. Нужно было прочитать каждую из них, перед тем, как подойти к нему.
— Начни с этой, — в предвкушении сказала Таня, показав на ту, что висела над его головой.
Не отрывая от нее глаз, Кирилл вытащил из узелка бумагу.
— «В твоей душе есть все для счастья».
— Думаешь? — улыбнулся он, свернув ее обратно.
Она уверенно кивнула ему.
Каждый раз, когда Кирилл разворачивал записки, там были поздравления, Танины мысли и картинки с их фотографиями, что он ни разу не видел до этого.
Вот они впервые остались вдвоем на ночь. Кирилл расстилает диван в полутемной комнате. Чуть раньше они неловко поцеловались на балконе, и Таня решила навсегда запечатлеть этот день в своей памяти.
А вот другой кадр. Они лежат на траве, и по их щекам играют лучи солнца. Высвечивают теплоту в их глазах, в янтарном зареве и ореховом оттенке. На волосах застыл ветер. Видно, как от его порывов они готовы сплестись воедино.
Кирилл подолгу рассматривал фотографии. Чувства, смятения гормонов, что в те дни отрезали от него весь мир, разом пронеслись в его сердце.
— Не становись моим прошлым, ладно? — произнес он, внезапно взглянув на нее.
Она замерла.
— Никогда, — обняла его Таня.
Они застыли, на какое-то время отдавшись самым теплым чувствам. А потом, резко опомнившись, Таня взяла телефон и сфотографировала их. И плевать было, что к ее шелковому платью совсем не подходила выцветшая футболка Кирилла. Главное, что когда-то этот кадр вновь всплывет перед ними.
Вскоре на потолке не осталось ниточек. Кирилл вопросительно повернулся к Тане. По ее лицу было видно, как она ждала этого. Ее руки потянулись к полке шкафа.
— Закрой глаза, — шепнул нежный голосок ему на ухо.
Послушно закрыв их, Кирилл еле сдерживал улыбку. Казалось, кто-то ниточками тянул уголки губ в стороны.
— Открывай.
В его руках оказалась коробочка. Одна из тех, в которых продавал Танины украшения Калеб. На черном бархатном дне лежали два браслета. Один из обсидиана, другой, что потоньше, содержал в себе целую композицию.
— Дай угадаю, ты составила их по моей натальной карте?
Она закивала, плавно двигаясь из стороны в сторону.
— Обсидиан — камень для Стрельцов, здесь все просто. А чтобы сделать второй, я изучила все аспекты в твоей карте. Калеб еще давно научил меня это делать.
Кирилл шутливо закатил глаза при упоминании о нем.
— Если честно, я хотела подарить что-то более практичное, но ты так настаивал, чтобы я сама что-то сделала тебе.
Надев браслет, он кивнул. Ему хотелось часть ее души, а не то, что можно купить в магазине.
Весь этот день они говорили о двух вещах — их прошлой и будущей жизни. Чемоданы уже давно стояли в коридоре. Все было готово к отъезду и осознание этого вызывало у Кирилла радостное предчувствие.
Лишь вечером они сели отмечать его праздник. Днем Тане хотелось взглянуть на Питер. В последний раз пройтись по уже родным набережным и посмотреть на замерзшую Неву. В ее памяти она по-прежнему плескалась игривыми волнами. Чайки бросались в них окунуть свои лапки, а потом вновь пролетали мимо ряда дворцов, восторженных туристов и свежей травы у склона Петропавловской крепости. Таня вспомнила, как гуляла у нее после сдачи конкурсных работ, как волновалась, понимая, что умрет, если не будет жить в этом городе.
С ностальгией к ней приходила и тоска, ведь ее друзья, одногруппники, эти милые прохожие останутся в прошлом. На их месте теперь будут люди с наигранными улыбками, комплиментами и перечнем обязательных вопросов. Но Таня привыкнет. Все невзгоды рядом с Кириллом казались просто пустяковой мелочью. На фоне него все меркло.
Вечером он надел классический смокинг
