Льдинка - Мария Печурина

— Маркус и так король, зачем ему на мне жениться?

Не хочу слушать, что они мне ответят… если ответят. На их лицах застыло тупое выражение — что она только что сказала? Мои слова еще месяца два будут разбирать по отдельным слогам. Я уверена. «Ох, что меня ждет в машине!» Я все-таки не смогла сдержаться, но он же сам сказал — будь собой. Я догадываюсь, что король просто в бешенстве, потому что взглянуть на него у меня не хватает мужества.

Дверь внедорожника захлопнулась, отрезая меня от блеска безжалостного мира. Я вижу выражение лиц вампиров. Они уже стали перешептываться. «Ну, хотя бы подождали, пока мы отъедем». Я улыбаюсь, а когда Маркус садится в машину, уже не могу сдержаться и смеюсь, зажав себе рот. По щекам текут слезы. Это либо от напряжения, либо от шампанского.

— Ты видел их лица? — обмахивая лицо ладошкой, спрашиваю я короля.

— Тебе нельзя пить, ты это знаешь, — улыбается Маркус.

Я неудачно поворачиваюсь и кривлюсь от боли. Синяки на моей талии еще некоторое время будут напоминать мне о Доке.

— Все в порядке, — говорю я Маркусу. Его черты лица заостряются от злости. Он отворачивается к окну. Я не могу выдержать этого. Придвигаюсь ближе, кладу руку ему на плечо. Он напряжен. Чувствую под пальчиками стальные мускулы. Через пару минут Маркус обнимает меня, давая уютно устроиться у себя на плече. Сама не замечаю, как все отходит на второй план. И сейчас я готова признаться себе, что без Маркуса моя жизнь снова станет пустой.

***

Я открываю глаза, когда машина подъезжает к дому. Пока ехали, я немного задремала. Маркус помогает мне выбраться из машины и не выпускает из своих объятий. Его рука на моей талии становится привычным делом.

— Ты, правда, так считаешь? — спрашивает он, когда мы поднимаемся на наш этаж.

— Считаю, что?

— Что я не женюсь на тебе, потому что я и так король?

— О, боже, Маркус! — закатываю я глаза. — Только не ты! Я могу дурить им голову, но, чтобы ты…. А-а-а-а-а-а…

Король смотрит на меня и молчит. Я подхожу к нему и обнимаю за талию.

— Глупый, — шепчу я.

Маркус отстраняется, берет мое лицо в ладони.

— Выходи за меня, — еле слышно произносит он. «Нифига себе у меня галлюцинации».

— Эм-м-м, мне кажется, я лучше пойду спать, а то мне всякое слышится…

— Ты выйдешь за меня? — громче спрашивает король.

— Или не слышится…

Маркус заглядывает в мои глаза. От его взгляда меня дрожь пробирает.

— Подумай, — как мне кажется, разочарованно произносит он. Я киваю.

— Вроде бы пила я, — пожимаю я плечами. — Сладких снов, король.

Я иду в свою комнату и снова, как и недели назад, вижу лицо Маркуса. Он смотрит на меня, но я закрываю дверь, стараясь спрятаться от него. Прислоняюсь к ней спиной. Закрываю лицо руками. Сейчас у меня другое чувство. Чтобы я не делала, моя стена рухнула. Маркус слишком глубоко пустил корни в мою душу. Сама не заметила, как раскрылась перед ним, и нет никакой злости на себя за это. Больше пугают свои желания.

ГЛАВА 16

Я беспокойно сплю, ворочаясь с одного бока на другой. Мне снится что-то неприятное, потом Маркус и его объятия. В конце концов, я открываю глаза и смотрю в потолок.

Скорее всего Маркус просто поддался эмоциям, влиянию этих пижонов. «Зачем я только ляпнула те слова?»

Ложусь на бок и почему-то представляю, что Маркус рядом лежит на другой половине кровати, как мой муж. Черт! Даже мысли о том, как мы будем вместе спать, заставляют мое сердце биться чаще. Только он может вызывать у меня такую реакцию. Если пойду на поводу своего тела, то наши отношения с Маркусом станут напряженными.

Мне становится тоскливо. Маркус мне дорог, но я не могу сказать, что влюблена в него. Кто я для него? Может, он просто чувствует раскаянье за то, что произошло сто лет назад? Или он просто исполняет свой долг? Скорее всего. Он всегда следует правилам. Наверное, он разочарован, что его парой оказалась я. Такая вредная глупая девчонка…жестокая и холодная.

Я переворачиваюсь на спину, потом на другой бок, потом ложусь на живот, но спать уже не хочется. В итоге я поднимаюсь и начинаю расхаживать по комнате. Я бросаю взгляды на свои картины. Мой портрет все еще у Адама. Он даже словом не обмолвился о нем.

После душа я спускаюсь вниз. На кухне суетится Роксана. Девочки щебечут о какой-то поездке.

— Куда вы собираетесь? — интересуюсь я у них.

— В детский дом, — отвечает мне Рокси. «Детский дом???»

— А можно мне с вами? — спрашиваю я. Воспоминания пытаются просочиться в мое сознание, но я блокирую их. «Это было больше сотни лет назад».

— Если хочешь.

— Хочу.

Роксана кивает и слегка улыбается мне. Я замечаю, что сегодня она очень грустная.

— Роксана? — неуверенно зову ее я. На кухне остались только мы с ней. Она поворачивается ко мне. Ее голубые глаза сегодня ярко горят на бледном лице. — У вас с Зодом обязательно будут дети.

Она кивает, тяжело вздохнув.

— Иногда мне кажется, что еще не пришло время, хотя мы с ним уже вместе столько времени, — после небольшой паузы тихо говорит она. — А иногда я думаю, что никогда не смогу родить ребенка.

— Не говори глупости!

— Я люблю Зода, но этого уже мало, — на ее глаза наворачиваются слезы. Не стоило мне начинать эту тему. Я чувствую себя дрянью из-за этого. — Возможно в следующий раз получится.

— В следующий раз? — переспрашиваю я.

— Я тебе уже говорила, что нам трудно забеременеть, — я киваю, вспоминая то, что было озвучено мне ранее. — Так вот наша группа врачей провела необходимые исследования в этом направлении. Наблюдалось несколько девушек. Удалось выяснить, что наш организм функционирует, как и у обычной человеческой женщины, но не каждый месяц созревающая яйцеклетка жизнеспособна. Врачи продвинулись в своих исследованиях дальше и, сопоставив все данные наблюдений за девушками, пришли к выводу, что когда наш организм вырабатывает жизнеспособную яйцеклетку, то наше поведение изменяется.

— То есть?

— Ты с ними знакома: боль внизу живота, вкусовые пристрастия, повышенная возбудимость — все те признаки, что есть у нормальной здоровой женщины. Так вот у вампирш такие признаки в разы острее. В последний такой период я ела сладкое просто килограммами в день, но это, наверное, самое приятное из всего такого периода.

— Что ты имеешь в виду?

— В итоге все тело скручивает болью, и