Агнесса из Сорренто - Гарриет Бичер-Стоу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Агнесса преисполнилась решимости рассказать об этом отцу Франческо. Может быть, он захочет… Нет, она содрогнулась, когда на память ей пришел тот суровый, испепеляющий взгляд, тот гневный вид, с которым святой отец заговорил о нем, та внушающая трепет манера, – нет, он никогда не согласится. А потом, ее бабушка… Нет, это невозможно.
Тем временем добрый старый дядюшка Агнессы сидел под сенью апельсиновых деревьев и усердно поправлял свои наброски, но в мыслях был далеко и не мог как должно сосредоточиться на работе и потому то и дело вставал и, оставив свои рисунки, принимался ходить туда-сюда по маленькому садику, погруженный в истовую молитву. Ему не давала покоя и час от часу все более угнетала мрачная мыль об участи, ожидающей его любимого учителя и настоятеля. Реальный мир с его хищным, яростным приливом с каждым часом обрушивал на чудесные берега его волшебного острова все более и более высокие волны, унося жемчужины и причудливые перламутровые раковины в соленую мутную морскую бездну.
– О, мой наставник, мой отец! – повторял он. – Неужели тебя и вправду ожидает мученический огненный венец? Неужели Господь оставит чад своих? Но разве не был распят Христос? А ученик не выше учителя своего, и слуга не выше господина своего[69]. Но разумеется, Флоренция не потерпит. Весь город поднимется на его защиту, жители готовы, если понадобится, вырвать себе глаза и отдать ему. Но почему уповаю я на человека? Только у Господа правда и сила[70].
И старый монах запел псалом «Quare fremunt gentes»[71], и звуки его гулким эхом огласили утопающие в цветах укромные уголки и влажные гроты древнего ущелья, печальные и торжественные, словно это возвысили голос свой против несметных ратей сильных мира сего малочисленные и слабые чада Господни. Однако, пока он пел, мужество и благочестивая надежда с каждой минутой все прибывали в его душе, вдохновленные священными словами, подобно тому как будут они впоследствии укреплять Лютера и пуритан.
Глава 17
Уход монаха
Трое обитателей маленького домика сидели после ужина в саду, наслаждаясь вечерней прохладой и легким ветерком. Воздух был напоен ароматом апельсиновых цветков, особенно явственно ощущавшимся после тихих дождей, которые прошли днем, и все трое чувствовали, как успокаивает душу благоухающий вечерний воздух. Монах сидел, склонившись над своими рисунками и пристроив на поросшей мхом стене доску, на которой они лежали, чтобы успеть поймать последний яркий золотистый свет сумерек, еще брезживший на небе. Агнесса расположилась рядом с ним на той же стене, то заглядывая ему через плечо и стараясь рассмотреть его работу, то задумчиво опираясь на локоть и печально устремляя взгляд попеременно в глубокие тени ущелья и вдаль, туда, где поток золотистого закатного света, струясь под арками древнеримского моста, уходил за горизонт, растворяясь в бескрайнем, ярко-синем море.
Старуха Эльза хлопотала по хозяйству с непривычно довольным выражением лица, проницательного и морщинистого. Она уже мысленно прикидывала, как обставить новобрачным дом и в какой подвенечный наряд облачить невесту. Она отперла старинный сундук – судя по украшавшей его причудливой деревянной резьбе, оставшийся от лучших времен, когда ей сопутствовали удача и преуспеяние, – и, вынув из тайника нитку чудесного серебристого жемчуга, принялась восхищенно разглядывать его в последних лучах солнца. Из того же ларчика она извлекла великолепные жемчужные серьги.
Сначала она вздохнула, рассматривая эти драгоценности, а потом улыбнулась с почти торжествующим видом и, подойдя к устроившейся на стене Агнессе, играючи потрясла перед нею этими украшениями.
– Гляди-ка, малютка, что у меня есть! – сказала она.
– Какие хорошенькие! Откуда они взялись? – невинно спросила та.
– Откуда взялись? Ни ты, ни кто другой и ведать не ведали, что у Эльзы есть такая красота! Но она все сделает, чтобы ее малютка Агнесса никому не уступала. Ни у одной невесты в Сорренто не будет такого подвенечного убора!
– Подвенечного убора, бабушка? – слабым голосом повторила Агнесса. – О чем это вы?
– Как это «о чем», плутовка? Тебе ли не знать! О чем же вы с Антонио проворковали все утро? Разве он не просил тебя выйти за него?
– Да, бабушка, но я ответила, что не хочу замуж. Вы обещали мне, бабушка, прямо здесь, на этом самом месте, давеча вечером, что не станете выдавать меня, пока я сама не пожелаю; вот я и сказала Антонио, что не хочу.
– Девица поступила правильно, сестра, – вмешался монах. – Ты же помнишь, ты дала слово не выдавать ее против воли.
– Но, Агнесса, чем же он тебе не угодил? – принялась бабушка улещивать внучку. – Где ты найдешь молодца трудолюбивее, да честнее, да добрее? А еще он собой хорош, и дом у тебя будет полная чаша, все девицы умрут от зависти.
– Бабушка, вспомните, вы мне обещали, вы мне и вправду обещали, – взмолилась Агнесса с огорченным видом.
– Хорошо-хорошо, дитя. Но неужели если уж пообещала, то не могу задать тебе вежливый вопрос: чем тебе Антонио пришелся не по нраву?
– Ничем, просто я не хочу замуж.
– Послушай, дитя, – снова принялась уговаривать Эльза, – я ни за что не соглашусь, чтобы ты ушла в монастырь. Уж лучше зарежь меня на этом самом месте, чем убивать такими речами. А если не в монастырь, то должна же ты выйти за кого-нибудь замуж, а кто лучше Антонио?
– Ах, бабушка, разве я плохо себя веду? Что же я сделала такого, что вы стремитесь от меня избавиться? – пожаловалась Агнесса. – Я по-христиански люблю Антонио, но вас люблю в тысячу раз крепче. Почему мы и дальше не можем жить как прежде? Я сильная. Я могу работать много больше, чем сейчас. Позвольте мне работать больше, и тогда вам не придется трудиться так много и так сильно уставать, позвольте мне носить тяжелую корзину
