Пока ангелы спят - Анна Литвинова

Он помотал головой.

– Нет. Точно в них.

– Может, не в январе?

– В январе.

– Может, для верности еще и февраль посмотрим?

– Да что там февраль! Говорю же: я даже полосу помню, где это объявление было! Вот, здесь вот! На этом самом месте!..

– А теперь его нет, – саркастически проговорила она.

– Нет.

– Может, для тебя особенную, специальную газету печатают?

Он ответил неожиданно серьезно и даже печально:

– Может, и печатают.

– Слушай, Данилов, может, тебе все это и вправду привиделось? И объявление, и издатель?

– И ты туда же?! Хочешь, поедем ко мне домой – я тебе это объявление покажу?! Я его вырезал!

– Ты, Алешенька, не кипятись. А домой к тебе нам нельзя – там тебя наверняка уже ждут…

– А ты откуда знаешь?

– Детективы читала, – убежденно сказала Наташа. Вздохнула и безнадежно спросила: – Ну, может, ты еще что-нибудь об этом издательстве помнишь?

Алексей Данилов. То же самое время.

Мы, как прежде, стояли над письменным столом ее отца. На нем валялась раскуроченная подшивка «Молодежных вестей». Часы показывали без двадцати пяти двенадцать. Я подошел к окну, выглянул. Хмурые тучи, промозгло, серо. Никакого нездорового оживления вокруг Наташиного дома не наблюдается. Машины не подъезжают. Прохожих не видать. Весь советский народ в едином порыве сидит по домам, разговляется.

Но они, как я понимал, могли появиться здесь в любой момент. Мне надо уходить.

– Знаешь, Наташа, я, пожалуй… – не глядя на нее, проговорил я. – Мне пора…

– Сдаешься?

– Не в этом дело…

– И куда ты собрался? – требовательно спросила она.

– Буду выбираться из Москвы. Поеду в Южнороссийск, к отцу. Он что-нибудь придумает. Может, за кордон меня переправит…

– Без документов? Как ты, интересно, поедешь? – скептически спросила она.

– На электричках… На перекладных…

– До первого милиционера, – убежденно сказала она. – Свари-ка лучше нам еще кофе и вспомни еще что-нибудь про этого Козлова и его издательство. Время еще есть. Ну а если мы ничего не придумаем, – она посмотрела на настенные часы, – я тебя отпущу… Отпущу ровно в час.

Петренко. То же самое время.

Один мегабайт информации – это около четырехсот страниц плотного текста.

Аналитические отчеты, основанные на сообщениях негласной агентуры, озаглавлены однотипно: «О реакции творческой интеллигенции на…»

«О реакции творческой интеллигенции на антитеррористическую операцию на Северном Кавказе», «…на ход избирательной кампании», «…на избрание президента»…

Петренко, чтобы не просматривать подряд всю эту лабуду, решил схитрить и вызвал подпрограмму поиска. Далее выбрал опцию «поиск по слову» и напечатал в окошке то самое «слово» – фамилию Козлов. Надежды, что это имя будет упомянуто (а даже если будет – что искомым окажется тот самый Козлов), у подполковника имелось мало, но он все ж таки решил попытаться. Чем черт не шутит! Весь его предыдущий жизненный опыт учил его использовать каждый выпавший ему шанс, даже когда он, этот шанс, составляет один к тысяче или даже один к миллиону.

Подпрограмма запустилась. Подполковник откинулся на спинку стула.

«Где же, прах его раздери, Буслаев? – подумал он. – Неужто так трудно добыть два списка пассажиров?!»

Вдруг подпрограмма споткнулась и на третьем файле остановилась. Петренко заглянул в экран – и не мог поверить своим глазам: она нашла фамилию!

Подполковник жадно вчитался в абзац, где остановился поиск.

По сообщению агента АКУЛА, в ресторане Центрального дома художников было организовано совместное распитие спиртных напитков живописцем ШИШИГИНЫМ…

Петренко поморщился: что за акулы с нами сотрудничают, в самом деле! Собирают всякую падаль, будто бы на дворе не третье тысячелетие, а год тридцать седьмой или же семьдесят третий! Экий, подумаешь, компромат: живописец устроил групповую пьянку! Однако информация, содержащаяся в отчете далее, заставила подполковника вздрогнуть:

…В ходе совместного распития спиртных напитков ШИШИГИН неоднократно заявлял, что ему дал заказ, а также заплатил большой аванс новый, недавно появившийся в Москве маршан по фамилии КОЗЛОВ. Тема будущего живописного полотна, к созданию которого уже приступил, по его словам, художник ШИШИГИН, обозначена маршаном КОЗЛОВЫМ как «Апокалипсис»…

– Боже, – прошептал Петренко. – Апокалипсис!..

Наташа. То же самое время.

Покуда Алеша на плите помешивал кофе, Наташа смотрела в окно, покусывала губу – думала.

Потом с досадой спросила:

– Да неужели ты у этого самого Козлова даже визитной карточки не взял?

Алеша отрицательно помотал головой.

– Как хоть его издательство называется – ты тоже не знаешь?

– Почему не знаю? – ответил он спокойно. – Знаю.

– Как?

– «Первая печать».

– «Первая печать», первая печать… – задумчиво проговорила Наталья, а потом вдруг вскинулась и выбежала из кухни. Пронеслась вихрем в отцовскую комнату. Отыскала на полке толстый том, отпечатанный на папиросной бумаге. Стала листать. Нашла нужное место, заложила его пальцем и бросилась назад, на кухню. Нахмуренный Алеша разливал кофе по чашкам.

– Вот, слушай. – Она открыла книгу, прочитала: – «И я увидел, что Агнец снял первую из семи печатей, и я услышал одно из четырех животных, говорящее словно бы голосом грома: иди и смотри… И я увидел: и вот конь белый и у сидящего на нем лук, и дан был ему венец, и вышел он, побеждая и чтобы победить…»

– Что это? – вскинулся Алеша.

– «Откровение Иоанна Богослова». Иначе – «Апокалипсис».

Петренко. То же самое время.

После своей страшноватой находки подполковник решил добавить новое слово в ту подпрограмму поиска, что шерстила доклады-сообщения негласной агентуры. Этим словом было: Апокалипсис. Затем Петренко минуту подумал и задал еще одно ключевое словосочетание для поиска: конец света.

Запустил подпрограмму. Ждал, не отходя от компьютера, с нетерпением вглядываясь в экран.

Через пару минут подпрограмма закончила работу. Слава богу. Ни «Апокалипсиса», ни «конца света», ни «Козлова» в текстах более ни разу не упоминалось. Петренко облегченно вздохнул.

Однако все равно: он решил просмотреть все четыреста с лишком страниц аналитических записок насквозь, подряд, хотя бы даже по диагонали: может, отыщется еще что-то важное. Но сперва…

«Где же, в конце концов, Буслаев? Вечно его нет на месте, когда он больше всего нужен!» – с досадой подумал Петренко. Сергей Александрович и вправду раздражался сегодня сверх всякой меры. Василия под рукой нет, сам он занят – что ему прикажете делать? Подполковник быстренько отщелкал цифры мобильного телефона Варвары – та ответила с квартиры Данилова мгновенно, бодрым и ясным голосом.

– Что нового, Кононова? – хмуро спросил Петренко вместо приветствия.

– Пока ничего, товарищ подполковник.

– Не появлялся объект?..

– Никак нет.

– Вот вам еще задание. Срочно отыщите мне художника Шишигина. Дайте мне все установочные данные на него. И лично его найдите – не адрес его, а конкретное место, где он сейчас находится, понятно?

– И что дальше?

– Дальше – ничего! Найдите Шишигина, сообщите мне его местонахождение. И продолжайте заниматься прежним заданием. Как поняли меня?

– Вас поняла, – бесстрастно отозвалась Варвара. – Прошу проспеллинговать мне фамилию художника…

– Что сделать?

– Передать по буквам.

– Записывайте, – буркнул подполковник.

Продиктовал, положил трубку. Задумался.

Уже без десяти двенадцать, а Данилов, равно как и Козлов (и Буслаев до кучи!), словно в воду канул.

Ничего не оставалось делать, как продолжить просматривание агентурных отчетов.

Алексей Данилов. То же самое время.

– «Апокалипсис»?! Ты думаешь, что?..

Я не докончил фразы. Меня вдруг охватили тошнота и головокружение – точно как тогда, перед обмороком у Храма в Иерусалиме.

– Ничего я не думаю, – строго сказала Наташа. – Это может быть случайность. А может быть – шутка. Прикол такой… А может быть – дурь человеческая… Знаешь, как только фирмы у нас не называют!.. Я и название «Стикс» видела, и «Харон»… Пей свой кофе, – добавила она. – Почти совсем остыл. И глупости про Апокалипсис, Агнца и печати всякие из своей головешки выкинь.

Я послушно, в несколько глотков, опорожнил чашку кофе.

– Послушай, Алеша, – нахмурясь и покусывая губу, произнесла Наталья. – Ты благодаря своему таланту – дару какому-то, что ли, – сумел от чекистов убежать… Так, может, ты сейчас с помощью своего умения этого самого Козлова сюда к нам вызовешь? А мы – мы заставим его все рассказать. А потом сдадим его – вместо тебя! – кагэбэшникам…

Я прислушался к себе. К своим чувствам, а главное, к своим возможностям. Как выразилась Наташа, к дару своему.