Русская армия и флот в XIX веке - Любомир Бескровный

Общество не предполагало обращаться к народным массам. Оно хотело принести крепостному крестьянству освобождение сверху. Участников «Союза» страшили «ужасы» Французской революции. Общество развернуло довольно широкую антикрепостническую пропаганду через журналы «Сын отечества», «Дух журналов» и «Военный журнал».

Члены «Союза» старались использовать все формы получения легальной трибуны для пропаганды новых идей и для борьбы с реакцией, мракобесием и крепостничеством во всех его проявлениях. В этих целях был использован существовавший с 1815 г. литературный кружок «Арзамас».

М. Ф. Орлов вместе с Н. И. Тургеневым, П. А. Вяземским и Н. М. Муравьевым стали бороться за «образование общего мнения». В «Арзамасе» возникла идея создания легального журнала для распространения «мнений ясных и правильных», но эту задачу осуществить не удалось.

За новые формы общественных отношений боролись и другие общественные деятели. В 1818 г. в «Сыне отечества» была напечатана статья профессора А. П. Куницына «О конституции». Автор статьи ратовал за «представительный образ правления». Вслед за этим в 1818–1820 гг. Куницын выпустил две части своего труда — «Право естественное», в котором формулировалось философское кредо нового направления. Взгляды Куницына соответствовали взглядам декабристов. Через Н. И. Тургенева они постарались установить с этим ученым связь. К этому же времени относятся антикрепостнические выступления в печати известного статистика К. И. Арсеньева и других профессоров Петербургского университета. Пропаганда новых идей шла довольно успешно. Значительная часть офицеров гвардии почти открыто выражала сочувствие революционным событиям в Пьемонте, Испании и особенно в Греции. В середине 1820 г. Бессарабия стала центром тайного греческого общества «Фелики Этерия». Дом братьев Кантакузинов стал местом, где русские офицеры встречались с организаторами греческого движения — А. Ипсиланти и др.[630] Возникла даже идея, что 16-я дивизия М. Ф. Орлова окажет помощь повстанцам: «Ежели б 16-ю дивизию пустили на освобождение, — писал Орлов А. Н. Раевскому, это было бы не худо»[631]. Орлов и другие считали, что уже настало время переходить к активным действиям и у себя в России. Участников «Союза» уже не удовлетворяли «конституционные мечтания», они хотели большего.

На совещании Коренной управы в 1820 г. был заслушан доклад одного из самых деятельных членов «Союза» — П. И. Пестеля — о государственном устройстве. Являясь страстным сторонником республиканской формы правления, Пестель убедил участников совещания активно бороться за народное представительное государство путем революционного военного переворота. Но существующая организация не годилась для осуществления «военной» революции. В ее состав входили и те, которых пугала перспектива революционной борьбы. Они хотели лишь реформ. Вот почему встал вопрос о ликвидации «Союза благоденствия».

Правительство Александра I было серьезно обеспокоено возможностью проникновения в Россию революционных идей с Запада. На конгрессе в Троппау участники «Священного союза» выработали ряд мер борьбы с распространением революционной идеологии. Вернувшись в Россию, Александр I убедился, что свободолюбие проникло в оплот трона — гвардию.

После возвращения гвардии из заграничного похода 1813–1814 гг. в отдельных полках установились гуманные порядки. В Семеновском полку отменили физические наказания. Александр I усмотрел в этом проявление «вольнодумного духа». В апреле 1820 г. в Семеновский полк был назначен командиром полковник Ф. Е. Шварц, который за пять месяцев своего командования умудрился назначить 44 провинившимся солдатам 14 250 палочных ударов. Наказаниям подвергались и герои войны 1812 г. В полку нарастало недовольство, которое готово было вылиться в прямое неповиновение. Поводом для этого явился случай оскорбительного отношения к солдату Бойченко во время утреннего осмотра 16 октября 1820 г. Обходя строй солдат, Шварц заметил, что у Бойченко не были застегнуты все пуговицы на мундире. Он подошел к Бойченко, плюнул ему в лицо, а затем повел солдата вдоль строя и приказал солдатам тоже плевать на провинившегося. Этот случай переполнил чашу терпения солдат. Вечером после переклички солдаты первой «государевой» роты самовольно построились в казарме и вызвали ротного командира капитана Кашкарова. Они просили его доложить по команде о недовольстве установившимся жестоким порядком, тяжелыми учениями и запрещением в свободное время ходить на работы для заработка. Кашкаров доложил Шварцу о происшествии в его роте. Шварц донес о протесте 1-й роты командиру бригады вел. кн. Михаилу и командующему гвардейским корпусом гене залу Васильчикову. Решено было арестовать «бунтовщиков». Вечером 17 октября рота без оружия была направлена в штаб корпуса. Все попытки узнать зачинщиков были безрезультатны. Тогда роту под конвоем направили в Петропавловскую крепость. Поскольку 1-я рота должна была идти в караул, Шварц приказал направить вместо нее по 20 чел. из других рот 1-го батальона полка.

О событиях стало известно всему полку. Полк отказался повиноваться, была сделана попытка захватить Шварца и расправиться с ним. Но ему удалось спрятаться. Офицеры полка, в том числе участники декабристской организации, не вмешивались в это «дело». Декабристы считали, что для широкого выступления обстановка неблагоприятна и не использовали момент. Волнения продолжались даже после того, как Шварц был отстранен от командования полком. Семеновцы требовали освобождения 1-й роты. Тогда был арестован весь полк[632]. Волнения охватили гвардию. Среди полков распространялись прокламации с протестом против угнетения солдат и тяжелого положения крестьян. В найденной в Преображенском полку прокламации царь прямо назывался «сильным разбойником», грабителем своего народа[633]. Следствие тянулось долго, так как солдаты держались стойко и не выдавали «зачинщиков». Их имена удалось установить только путем провокации. 24 солдата осудили к ссылке на каторжные работы, 9 из них прогнали шесть раз сквозь строй 1 000 солдат. Приговор был приведен в исполнение на территории Охтенского завода. Более 400 солдат были осуждены на поселение, остальных решили направить на службу в Сибирь, на Кавказ и в Польшу. Отданы были под суд и офицеры, причастные к «делу»: командир батальона капитан Вадковский, командир 1-й роты Кашкаров и командиры взводов Щербатов и Ермолаев. Следствие продолжалось еще шесть лет. Наконец в 1826 г. было вынесено решение направить участников выступления на службу в Кавказский корпус. Полк был заново укомплектован.

Выступление Семеновского полка явилось первым крупным выступлением против крепостничества. Царь был убежден в том, что волнения в Семеновском полку явились результатом влияния каких-то тайных обществ: «Я его приписываю тайным обществам, которые по доказательствам, которые мы имеем, в сообщениях между собою и коим весьма неприятно наше соединение и работы в Троппау»[634].

Александр был встревожен докладом командира гвардейского корпуса И. В. Васильчикова о невозможности послать русские войска для подавления революционного движения в Пьемонте. «Офицеры не желают идти против неаполитанцев… — докладывал генерал. — Число говорунов слишком велико, чтобы заставить их молчать. Революция в умах уже существует, и единственное средство не потопить корабля, это не натягивать больше парусов, чем ветер позволит»[635]. Александр I приказал Аракчееву усилить наблюдение за гвардией. Возникла идея создать для этой цели тайную полицию. «Офицеры посещают общества, — говорилось в документе, — имеют связи; беспокойное брожение умов по всей Европе, особенно со времени последних происшествий, может вкрасться и к нам… Словом, при теперешнем положении дел совершенно необходимо иметь военную полицию при гвардейском корпусе для наблюдения войск, расположенных в столице и ее окрестностях»[636]. Положение о тайной военной полиции было утверждено Александром в Лайбахе в начале 1821 г.[637] Наблюдение возлагалось на лиц «испытанной скромности и благонамеренности… которые бы отлично, прикрыв себя рассуждениями и беспечностью, умели вкрадываться в других»[638].

Тайная полиция явилась органом крепостного режима, выразителем которого был Аракчеев. Ему царь Александр I доверял управление страной во время своего отсутствия. Для режима аракчеевщины характерно планомерное и беспощадное проведение крепостнической реакции во всех звеньях государственного организма. С реакцией были связаны притеснения общественной жизни и преследование всех проявлений свободомыслия. Особенно настойчиво насаждал Аракчеев свои порядки в армии, чтобы искоренить в ней проявление прогрессивных начал. На первый план была поставлена тупая муштра — как средство отвлечения солдат и офицеров от жизни, восстановлена палочная дисциплина павловских времен и мордобой, попиравшие человеческое достоинство. Наушничество и доносы превратились в систему.