Картина без Иосифа - Элизабет Джордж

Он не ответил, остановился в дверях и выругался. Мать Полли была лентяйка. Жила в доме уже больше месяца и все еще доставала вещи из своего огромного как мамонт чемодана. То, что не выуживалось из него, валялось на полу, висело на спинках стульев и в ногах неубранной кровати. Туалетный столик у окна выглядел так, словно его обыскивала криминальная полиция. На нем Колин увидел косметику и набор флаконов лака для ногтей всего цветового спектра. Все покрывал слой пудры, очень похожей на порошок для снятия отпечатков пальцев. Бусы висели на дверной ручке и на столбике кровати. По полу среди разбросанной обуви вились, словно змеи, шарфы. И каждый дюйм комнаты, казалось, эманировал характерный запах Риты: то ли перезрелых фруктов на грани гниения, то ли стареющего женского тела, нуждающегося в мытье.

Он бегло осмотрел комод. Перешел к гардеробу и встал на колени, чтобы заглянуть под кровать, где ничего не обнаружил, кроме толстого слоя пыли и чучела черного кота, ощетинившегося, с выгнутой спиной и табличкой на хвосте «Рита знает и видит».

Он прошел в ванную. Рита снова окликнула его. Он опять не ответил. Пошарил в стопке полотенец, лежавших на полке вместе с чистящим средством, губками, дезинфицирующими средствами, полуразорванной картинкой с изображением красотки типа Леди Годивы, кокетливо прикрывающей свои интимные места, и глиняной лягушкой.

Тут что-то должно быть. Он ощущал это с такой же уверенностью, как старый зеленоватый линолеум под ногами. Возможно, это не инструменты, но все равно что-то важное.

Он отодвинул зеркальную дверцу аптечного шкафчика, порылся там — ничего, кроме аспирина, полоскания для рта, зубной пасты и слабительных В карманах махрового халата, висевшего на двери, тоже ничего не обнаружил. Поднял с туалетного бачка стопку книг в бумажных обложках, просмотрел и положил на край ванны. И наконец нашел то, что искал.

Сначала Колин заметил полоску цвета лаванды на фоне желтой стены ванной комнаты, заклиненную за бачок, чтобы не было видно. Книжка, небольшая, пожалуй, пять на девять дюймов, тонкая, название на корешке стерлось. Зубной щеткой он протолкнул книжку из щели. Она упала на пол, рядом с фланелевой тряпкой. Его подозрения подтвердились, когда он прочел на обложке: Алхимическая Магия: Травы, Пряности и Другие Растения.

Почему он полагал, что доказательством может служить совок, культиватор или ящик с инструментами? Ведь от них проще всего отделаться, если бы даже они у нее были. Выкопать яму где-нибудь в дубраве и зарыть. А эта тонкая книжечка могла прояснить многое.

Он листал ее, читал названия разделов, и его уверенность с каждой минутой крепла. «Магический потенциал поры урожая», «Планеты и растения», «Магические определения и их применение». Прочел он и правила применения. И необходимые предостережения.

— Цикута, цикута, — бормотал он, листая страницы, увлекаясь все больше и больше. Слова вспыхивали перед глазами, словно неоновые рекламы в ночном небе. Дойдя до «когдалуна полная», он остановился и не мог оторвать от них глаз.

Нет, нет, нет, думал он, охваченный яростью и терзаемый горем.

Она лежала в постели и попросила его раздвинуть пошире шторы, чтобы видеть луну. Кроваво-оранжевый диск казался таким громадным, что его хотелось потрогать рукой. Такая Луна бывает только осенью, Кол, прошептала Энни, когда он отвернулся от окна, она уже агонизировала.

— Нет, — шептал он. — Нет, Энни, нет.

— Мистер Шеферд? — Голос Риты вернул его к действительности. Она стояла возле лестницы. — Вы что, развлекаетесь там с моими трусиками? Не озорничайте, констебль.

Он расстегнул пуговицы на рубашке и, сунув книгу за пазуху, пристроил на животе, заткнув за брючный ремень. У него кружилась голова. Глянув в зеркало, он увидел, как краска заливает щеки. Снял очки и мыл лицо ледяной водой до тех пор, пока кожа не онемела от холода.

Приведя себя в порядок, Колин снова посмотрел на свое отражение и направился к лестнице.

Она встретила его, колотя ладонью по перилам. Ее побрякушки звенели. Тройной подбородок колыхался из стороны в сторону.

— Что вы себе позволяете, мистер констебль Шеферд? Это вам не заброшенный сарай и не публичное место.

— Вы знаете знаки Зодиака? — спросил он ее, спустившись, радуясь собственному хладнокровию.

— А что? Хотите проверить нашу с вами совместимость? Конечно знаю. Ариес, канцер, вирго, саги…

— Каприкорн, то есть Козерог, — сказал он.

— Это вы?

— Нет. Я либра.

— Весы, значит. Приятный знак. Самый подходящий для вашей профессии.

— Либра — октябрь. А на какой календарный месяц приходится Козерог, вы знаете?

— Конечно знаю. Я не какая-нибудь лахудра. На декабрь.

— На какие числа?

— Начинается двадцать второго декабря, длится месяц. А что? Эта самая особа, что живет дальше по дороге, оказалась козой больше, чем вы думали?

— Я просто так спросил. Такая пришла в голову фантазия.

— У меня тоже бывают фантазии. — Она развернула свою огромную тушу и потащилась в сторону кухни, где заняла позицию возле двери прихожей. Усевшись, поманила его пальцами, мол, иди-к-мамочке, стараясь при этом не смазать лак. — Теперь ваша половина сделки.

При мысли о том, что она могла подразумевать, у него затряслись колени.

— Сделки? — переспросил он.

— Иди сюда, пупсик. Не бойся. Я кусаю только мужиков под знаком быка. Дай-ка поглядим твою ладонь?

— Рита, я не верю в…

— Ладонь. — Она снова поманила его, но на этот раз властным жестом.

Пришлось подчиниться. Ведь она блокировала доступ к его ботинкам.

— Ох, какая приятная рука. — Она пробежала пальцами вдоль его ладони и пересекла ее еле слышными касаниями Пошептала, лаская кругами его запястье. — Очень приятно, — сказала она, прикрыв глаза. — В самом деле приятно. Мужские руки. Им место на женском теле. Они должны дарить удовольствие. Они зажигают огнем плоть.

— По-моему, не очень-то это похоже на предсказание судьбы. — Он попытался высвободиться. Она усилила хватку, держа его одной рукой за запястье, а другой разжимая его пальцы.

Затем повернула его руку и, водрузив ее на один из бугров своей плоти, по его догадкам, грудь, заставила сжать пальцы.

— Нравится тебе это, правда, мистер констебль? Никогда не знал ничего подобного, а?

Это была правда. На ощупь она совсем не походила на женщину. Это было нечто вроде комковатого хлебного теста. Ласкать такую плоть было все равно что месить полужидкую глину.

— Хочешь, заставлю тебя возжелать большего, пупсик? — Ее ресницы были густо заляпаны тушью. От них на ее щеке отпечатался узор из паучьих лапок. Ее грудь поднялась и опустилась в чудовищном вздохе, и в нос ему ударил запах лука. — Рогатый властитель, приготовь его, — забормотала Рита. — Мужик к бабе, плуг на поле, властитель удовольствий и сил жизни. Ааааххх-оооо-уууу.

Он почувствовал ее сосок, огромный и напряженный, и его тело отозвалось, несмотря на отвратительную перспективу… они с ней… он и Рита Яркин… этот кит в розовом тюрбане… эта гора жира с пальцами, которые скользили по его руке, бросили благословение в лицо и стали вкрадчиво спускаться вниз по его груди…

Он выдернул руку. Ее затуманенные глаза открылись, но она тряхнула головой, и туман исчез. Она взглянула на его лицо и, казалось, прочла то, что он пытался, но не мог скрыть. Она засмеялась, затем загоготала и, уронив голову на кухонный стол, завыла.

— Ты думал… Ты думал… Я и ты… — говорила она между взрывами хохота. Слезы скопились в морщинках у нее под глазами. Наконец она взяла себя в руки. — Я уже сказала вам, мистер Шеферд. Когда я хочу мужика, то получаю это от быка. — Она высморкалась в чайное полотенце сомнительного вида и протянула руку. — Сюда, ко мне. Дайте ее. Больше не стану вас пугать своими шутками, пожалею ваше маленькое нутро.

— Мне пора.

— Еще не пора. — Она щелкнула пальцами, требуя его руку. Она по-прежнему блокировала выход, и он снова подчинился, всем своим видом выражая неудовольствие.

Она потащила его к раковине, где было светлей.

— Хорошие линии, — сказала она. — Приятные знаки рождения и брака. Любовь… — Она заколебалась, нахмурилась и рассеянно дернула себя за бровь. — Встань за мной, — велела она.

— Что?

— Давай. Просунь руку у меня под мышкой, чтобы я могла лучше разглядеть правую сторону. — Когда он заколебался, она прикрикнула: — Я тут не шутки шучу. Делай, что говорят. Быстро.

Ее туша все загораживала, и он ничего не видел, лишь чувствовал, как ее ногти ползают по его ладони Наконец она сжала его руку в кулак и отпустила.

— Так, — отрывисто пробормотала она. — Видно не очень много, зря ворчали. Обычная рука. Ничего выдающегося. Не о чем беспокоиться. — Она повернулась к крану с намерением вымыть три стакана, на которых засохло молоко.