Картина без Иосифа - Элизабет Джордж

— Ваши мамы знают, когда у вас ночевка?

— Третья пятница месяца. Всем известно.

— Ты знала, что пропустишь обед с викарием, если пойдешь к Джози на декабрьскую ночевку?

Она кивнула:

— Но я, типа, думала, он хочет видеть маму одну.

— Почему?

Она стала водить большим пальцем по рукаву джемпера.

— Приходит же к ней мистер Шеферд. Я думала, маме нравится мистер Сейдж

— А ты хотела, чтобы он ей нравился? Она серьезно посмотрела на него:

— Он и раньше приходил. Мама отправила меня тогда к Джози, вот я и подумала, что она заинтересована. Потом он опять пришел. Я хотела уйти, оставить их наедине, но потом поняла, что она ему совсем не нравится. Моя мама. И он ей тоже.

Линли нахмурился. Его охватила тревога.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, они ничем не занимались. Не так, как с мистером Шефердом.

— Но ведь они виделись всего несколько раз. Может, причина в этом?

Она покачала головой:

— Но он никогда не говорил со мной о маме. Никогда не спрашивал о ней. Просто не интересовался.

— О чем же он с тобой говорил?

— О фильмах и книгах. Иногда читал мне истории из Библии. Особенно нравилась ему история про стариков, которые подглядывали за купающейся леди. Они хотели заниматься с ней сексом, потому что она была молодая и красивая, и хотя они были старые, это не мешало им самим чувствовать желание. Мистер Сейдж объяснил это. Он хорошо объяснял

— Что еще он объяснял?

— В основном про меня. Типа… почему я чувствую как… про… — Она схватила себя за запястье и машинально покрутила манжету блузки. — Ну… всякое такое…

— Про твоего парня? Про твой секс с ним?

Она опустила голову и стала разглядывать свои коленки. В животе у нее заурчало.

— Проголодалась, — вздохнула она, но глаз не подняла.

— Значит, у вас были близкие отношения с викарием, — сказал Линли.

— Он говорил, что это неплохо — то, что я чувствую к Нику. Говорил, что это вполне естественно. Что желание испытывают все. Даже он.

Линли снова стало тревожно. Он внимательно смотрел на девочку, стараясь угадать, что еще говорил викарий. Чего-то Мэгги недоговаривала.

— Где вы вели беседы, Мэгги?

— В доме викария. Полли готовила чай и приносила в кабинет. Мы ели кексы и разговаривали.

— Одни?

Она кивнула:

— Полли не очень любит говорить о Библии. Она не ходит в церковь. Правда, и мы тоже.

— Но ведь он говорил с тобой про Библию.

— В основном потому, что мы были друзьями. С друзьями можно говорить о чем угодно, так считал Викарий.

— Ты слушала его. Он слушал тебя. У вас были особые отношения.

— Мы были приятелями. — Она улыбнулась. — Джози сказала, что викарий любит меня больше всех в приходе, хотя я не хожу в церковь. И Джози злилась. Говорила, почему, мол, он зовет тебя к себе на чай и на прогулки по полям, мисс Мэгги Спенс? А я отвечала, что он одинокий и я его друг.

— Он жаловался на одиночество?

— А зачем? Я и так знала. Он охотно встречался со мной. Всегда обнимал, когда я уходила. И мне было приятно.

— Он тебе нравился?

— Да.

Линли выждал минуту, обдумывая, как бы поосторожней приблизиться к теме, не напугав ее. Мистер Сейдж был ее другом, она доверяла ему. Для девочки свято все, что с ним связано.

— Приятно, когда тебя обнимают, — задумчиво произнес он. — Впрочем, есть вещи и поприятней, раз уж на то пошло. — Она как-то странно посмотрела на него. Такие беседы ему не всегда удавались. Тут требовалась хирургическая точность психолога, раз уж затрагивались страхи и табу. Он словно шел по скользкой тропе. — Иногда у друзей бывают тайны, Мэгги. Именно тайны и делают их друзьями. Были у вас с мистером Сей-джем тайны?

Она молчала. Лишь снова прикусила изнутри нижнюю губу. Комочек грязи упал на пол с подошвы ее ботинка. Она заерзала на стуле и раздавила грязь на аксминстерском ковре. Вряд ли миссис Кроун это обрадует.

— Вы вместе беспокоились за твою маму, Мэгги? Или он что-то тебе обещал? Делился какими-то секретами?

— Он любил меня больше всех, — сказала она.

— Твоя мама знала об этом?

— Он хотел, чтобы я посещала молодежный клуб. Но мама не разрешала. Он обещал уговорить ее. Мистер Сейдж собирался повезти членов клуба на экскурсию в Лондон. Спрашивал, поеду ли я. Еще они собирались устроить рождественский праздник. Он сказал, что мама разрешит мне пойти на праздник. Они говорили по телефону.

— В тот день, когда он умер?

Вопрос был задан слишком быстро. Она заморгала и ответила:

— Мама ничего не делала. Мама не может никого обидеть.

— Она пригласила его в тот вечер в ваш коттедж, Мэгги?

Девочка покачала головой:

— Мама ничего мне не говорила.

— Она его не приглашала?

— Она не говорила, что приглашала.

— Но она сказала тебе, что он придет.

Мэгги взвешивала ответ. Он видел, что она опустила глаза. Другого ответа ему и не понадобилось.

— Как же ты узнала, что он придет, раз она не сказала тебе об этом?

— Он звонил. Я слышала.

— Что?

— Они говорили о клубе, о празднике. Мама отвечала резко: «Я не намерена отпускать ее. Нет смысла об этом говорить». Вот так она сказала. Тогда он что-то сказал. Еще и еще. И она ответила, что он может прийти на обед и тогда они поговорят. Только я не верю, что ему удалось бы ее уговорить.

— В тот самый вечер?

— Мистер Сейдж всегда говорил — куй железо, пока горячо. — Она нахмурилась. — Или что-то типа того. Он никогда не сдавался, когда получал отказ. Он знал, что я хочу ходить в клуб. И считал, что это важно.

— Кто руководит клубом?

— Никто. Потому что мистер Сейдж умер.

— Кто в нем был?

— Пам и Джози. Девочки из деревни. С ферм тоже.

— Мальчиков не было?

— Только двое. — Она наморщила нос. — Мальчишки упрямились и не хотели ходить. «Но мы все равно заманим их к нам, — говорил мистер Сейдж. — Сядем вместе, подумаем и составим план». Вот одна из причин, почему он звал меня в клуб, понимаете?

— Чтобы вы могли сесть вместе и сдвинуть лбы? — осторожно спросил Линли.

Никакой реакции.

— Чтобы Ник тоже пришел в клуб. Ведь если придет Ник, остальные тоже станут ходить. Мистер Сейдж это знал. Мистер Сейдж знал все на свете.

Правило Первое: Верь своей интуиции.

Правило Второе: Подкрепляй ее фактами.

Правило Третье: Совершай арест.

Правило Четвертое говорило что-то о ситуации, когда блюстителю закона, завершив дело, надлежит облегчиться после потребления четырех пинт «гиннеса».

Правило Пятое всячески рекомендовало сплоченно и целеустремленно отпраздновать свой успех, когда виновная сторона предстанет перед правосудием. Эти правила, напечатанные на розовых карточках с виньетками и соответствующими иллюстрациями, инспектор Энгус Макферсон раздал всем на общем собрании дивизиона в Нью-Скотленд-Ярде, и если четвертое и пятое вызвали общий гогот и скользкие замечания, то первые три Линли отрезал в тот же день от остальных, пока говорил по телефону. Он использовал эту карточку как книжную закладку. И рассматривал эти правила как дополнение к Правилам Судьи.

Интуитивное предположение, что Мэгги является ключевой фигурой в смерти мистера Сейджа, привело его в школу города Клитеро. Во время их разговора она не сказала ни слова, способного опровергнуть эту догадку.

Одинокий мужчина средних лет и девочка, стоящая на пороге женственности, составляли сомнительную компанию, несмотря на порядочность мужчины и наивность девочки. Если в результате просеивания праха Робина Сейджа выявится осторожная и осмотрительная подготовка к совращению ребенка, Линли вовсе не будет удивлен. Это не первый случай приставаний, скрытых под маской дружбы и безгрешности. И не последний. Тот факт, что злонамеренные действия совершались в отношении ребенка, являлся частью подспудного соблазна. А поскольку девочка уже стала женщиной, нетрудно было игнорировать то чувство вины, которое в другом случае могло бы остановить обольстителя.

Она жаждала дружбы и одобрения. Тосковала о теплых отношениях. Что еще могло насытить чисто физическое желание мужчины? И Робину Сей-джу вовсе не требовалось применять силу. Это не было бы и демонстрацией его неспособности завязывать или поддерживать взрослые отношения. Это было человеческое искушение, чистое и простое. Как сказала Мэгги, он хорошо обнимался. И ей это нравилось. К своему удивлению, викарий понял, что Мэгги далеко не ребенок.

Что же дальше? Возбуждение и неспособность Сейджа перебороть его? Зуд в ладонях, желание снять одежду и обнажить плоть? Два предателя плоти — жар и кровь — пульсируют в чреслах и требуют действий? Внутренний голос подсказывает, она уже не девственница, ты ее не соблазняешь, если ей не понравится, она попросит тебя остановиться, просто прижми ее покрепче, чтобы она почувствовала тебя и обо всем догадалась, прикоснись к ее груди, потрогай ее между ляжек, скажи ей, как приятно получать ласки, о которых будут знать только они вдвоем, Мэгги, это будет наша с тобой тайна, моя сладкая маленькая самочка…