Бабочки по дебету - Екатерина Владимировна Кольцова

Не трудно догадаться, к чему пришли отношения супругов после смерти Никиты Евгеньевича. Из всех «недостатков» жены Сергей Вениаминович выбрал увлечение балетом в частности и искусством в целом. С удовольствием запрещал Петру заниматься рисованием. Изменял, но все же не уходил, и Тамаре развод не давал. А в ней со временем что-то надломилось. Она молча терпела нападки мужа, будто не слыша его слов. Просто любила своих деток, в особенности младшего – ей этого хватало.

Когда Петру было девятнадцать, Тамара заболела. Онкология. Она так ничего и не рассказала сыну о его настоящем отце. Сергей Вениаминович по какой-то причине, ведомой ему одному, тоже хранил этот секрет.

Петр бегал к маме в больницу каждый день. С ума сходил от горя. Сто раз спрашивал отца, чем можно помочь. Может, есть другие больницы? Другие врачи? Другие методики?

В день, когда она умерла у него на руках… Петр плохо помнил, что было дальше, вернее, помнил кусками. Как добрался домой – на такси, или на метро – не помнил. Как зашел в квартиру, и сразу почувствовал отвратительный дорогой запах женских духов, услышал голоса из спальни – помнил хорошо.

– Может надо было к израильским врачам обратиться? Тебе же сто раз предлагали, – укоризненно сказал томный женский голос.

– Дорого, а результат фифти-фифти, – цинично ответил отец.

Петр не помнил их лиц, когда ворвался в комнату, не помнил, что говорил, что орал. Кажется, что-то кидал и что-то разбил. Кровь откуда-то была на руках. Может даже дал отцу по морде. Потом так часто видел это во сне и мечтал в пьяном угаре, что уже не помнит – было или не было. Запил, болтался по каким-то грязным квартирам каких-то общих знакомых. Пропустил мамины похороны.

А больнее всего – ее завещание. Тамаре, оказывается, принадлежали немалые деньги, оставленные Никитой Евгеньевичем – не слепой дед-то был, видел, что к чему. Она их завещала детям поровну. Свою половину Петр сначала хотел отдать на благотворительность, потом на киллера для отца, потом в фонд борьбы с раком, а после армии решил купить на них то, чему больше всего порадовалась бы мама: свое образование в Суриковке. Их с мамой давнюю тайную мечту.

Глава 27

– Да что там Головкин знает? – кричала Алевтина Ивановна в понедельник утром, побагровев, а местами даже приобретя фиолетовый, или если угодно, лиловый оттенок. – Он начальник производства, только и умеет, что смешивать шоколадные массы. Это вообще не его вопрос. Что ж вы так бездарно ведете проверку? Надо у экспертов спрашивать, а не у дяди Васи!

Столь негативные эмоции у финансового директора вызвало предложение аудиторов списать аванс за новую производственную линию. Марго изложила ей свою позицию – разобранную на атомы линию привести в рабочее состояние невозможно, и деньги за нее тоже не вернуть. Подтверждалось это видение профессиональными мнениями начальника производства Головкина и юриста, ведущего дело в суде. Алевтина Ивановна возражала в своей обычной агрессивной манере.

– Почему не спросили директора по капитальному строительству? У меня почему не спросили, в конце концов, прежде чем делать такие выводы? – финик перешла на ядовитое шипение.

– Потому что в оргструктуре предприятия, которую вы мне дали, нет такой единицы, как «директор по капитальному строительству». А вас я спрашиваю сейчас. Давайте постараемся быть конструктивнее, – ответила Марго, едва сдерживаясь.

– Директора взяли на работу недавно, именно из-за ситуации с линией, – язвительно ответила Алевтина Ивановна. – Так вот, во-первых, линию вполне можно собрать. Доступ к чертежам у нас есть. Потребуется немного больше времени и усилий, и да, линия обойдется нам дороже, но не более того.

– Тогда почему работа не начата? – спросила Марго.

– Потому что мы ведем спор с нашим поставщиком, и до его решения, младенцу ясно, ни одна деталь не может покинуть своей упаковки.

Марго попросила назначить ей встречу с новоиспечённым директором по капитальному строительству и перешла к следующему вопросу.

– Компания Р1001 не сконсолидирована. Поясните, пожалуйста, причины.

Алевтина Ивановна скорчила презрительную гримасу и повернулась к Илье.

– Илья Викторович, этот вопрос лучше обсуждать с вами, так как он требует профессиональных знаний. Проведите своим сотрудникам лекцию по международным стандартам отчетности, пожалуйста. Вам-то наверняка хорошо известно, что если приобретается компания, где нет бизнеса, то она отражается в отчетности как соответствующий актив, – сказала финик. – В данном случае на компании Р1001 ничего не было, кроме эксклюзивных рецептов, поэтому в консолидированной отчётности покупка отражена как нематериальный актив.

– Хорошо, – сказала Марго, ухмыльнувшись, – тогда нам нужна отчетность этой Р1001, чтобы убедиться в отсутствии бизнеса. И посмотреть сами рецепты.

Цвет кожи Алевтины Ивановны вновь начал меняться. Марго даже подумала, что финику больше подходит сравнение не со змеей, а с хамелеоном.

– Документы мы вам дадим, но рецепты, как я сказала, эксклюзивные. Мы никому их показывать не собираемся.

– У нас подписан договор о конфиденциальности, – с удовольствием напомнила Марго. – И по закону мы обязаны хранить аудиторскую тайну. Поэтому ничто не мешает нам увидеть рецепты, сколь бы эксклюзивны они ни были.

Алевтина Ивановна вновь включила сирену и принялась базлать, как сказал бы Миша, на все лады. Смысловое содержание ее криков сводилось к тому, что, во-первых, договоры договорами, а утечка информации все-рано может произойти, а во-вторых, чтобы понять ценность рецептов, нужны специальные знания, которых у аудиторов нет.

– Простите, – вдруг включился в обсуждение уважаемый специалист Илья Викторович. – Я смогу понять рецепты. Я пищевой заканчивал.

Марго на мгновенье потеряла