Руденко. Генеральный прокурор СССР - Александр Звягинцев

Руденко тогда был уже известным государственным деятелем, юристом-профессионалом высочайшей квалификации. Никого не удивило, что именно на него пал выбор при назначении Главного обвинителя от СССР на Нюрнбергском процессе. При этом он был подлинным интеллигентом, человеком воспитанным, демократичным. Всегда пропускал женщин вперед, вставал из-за стола и шел навстречу входившему в своем

служебном кабинете. Всем своим поведением он являл образец какого-то внутреннего аристократизма, хотя и происходил из простой крестьянской семьи.

Первое поручение Роман Андреевич мне дал в 1957 году после обращения к нему шахтеров – ведь он был депутатом Верховного Совета СССР от их региона. Шахтеры утверждали, что по их краям под видом журналиста разъезжает мошенник и собирает крупные денежные суммы якобы для приобретения „машин, издания автобиографических книг, организации поездок за рубеж".

Мне и раньше приходилось получать персональные поручения по раскрытию опасных преступлений от руководителей прокуратур Москвы в РСФСР. Часто они отличались неконкретностью и сводились к общим фразам типа „найти и обезвредить".

С Руденко все было иначе. Никакого формализма, расплывчатости, политических соображений. В самом начале разговора стало ясно, что Роман Андреевич уже располагает определенной информацией об аферисте, выдававшем себя за журналиста. Это был некто Мильман-Романовский, на протяжении почти 20 лет безнаказанно разъезжавший по Украине, Уралу и другим областям нашей страны и обманывавший людей. Руденко дал мне двухнедельный срок для составления четкого плана расследования. Нужно было сразу определиться, от кого, для чего и какая помощь потребуется. Собрать максимум сведений о его окружении, близких, прошлых связях.

Надо заметить, ныне многие следователи выяснением подобных данных себя не утруждают. А зря. Быстрому розыску и задержанию Мильмана-Романовского органами МВД, которым был поручен розыск, весьма поспособствовало то обстоятельство, что в постановлении о розыске были указаны несколько женщин, бывших с Мильманом в близких отношениях. Их телефоны сразу были взяты на учет. По одному из них и позвонил разыскиваемый. Как выяснилось, звонил он из города Борисова Минской области. Там он вскоре и был арестован.

Следствию удалось изобличить Мильмана не только в мошенническом завладении личными средствами граждан, но и в хищении государственных денег в особо крупных размерах.

Для этого потребовалось доказать, что, подписывая договоры с различными издательствами и получая там авансы, Мильман заведомо знал, что никаких книг он писать не будет. Кстати, Мильман заявлял мне множество отводов, считая несправедливым ведение следствия по его делу прокурором, но закон это разрешал и в удовлетворении ходатайств Мильману было отказано. Верховный суд СССР осудил Мильмана-Романовского к 12 годам лишения свободы.

В мае 1958 года Роман Андреевич поручил мне срочно подключиться к расследованию обстоятельств изнасилования Марины Л., якобы совершенного известным футболистом Эдуардом Стрельцовым, которого болельщики всей страны просто обожали и буквально носили на руках.

Роман Андреевич прекрасно понимал, какое это непростое дело, сколько вокруг него будет кипеть страстей.

Хорошо помню его слова: „Эльвира Алексеевна, по делу шума уже много, а будет еще больше. Нашей сборной команде на чемпионат мира ехать, а тут такой казус!.. Это дело поручается вам не только потому, что вы хороший следователь, но и потому, что вы женщина. Вам проще будет говорить с потерпевшей. Будьте тактичны при ее допросе… Подобные дела щепетильны, потерпевшие часто получают тяжелую психическую травму… А с другой стороны, бывают и оговоры. В общем, нужна истина. Какой бы шум вокруг дела ни стоял!”

Помолчав, Роман Андреевич добавил: „Если Стрельцов виноват и мы сможем это доказать, то его поклонники быстро не успокоятся. Будут пытаться его любой ценой реабилитировать… Нам нужно быть к этому готовыми”.

Как в воду смотрел Роман Андреевич».

Глава VIII

Реабилитация во времена «оттепели»

После июльского (1953 г.) Пленума ЦК КПСС повеяло «оттепелью» и какой-то, пусть урезанной, ограниченной определенными рамками, но все же свободой. Органы внутренних дел и государственной безопасности, ранее вершившие все дела, теперь отодвигались на второй план. Восстанавливались в своих правах суды и прокурорский надзор. Внесудебные органы расправы ликвидировались. Самым одиозным из них было Особое совещание при Министерстве внутренних дел, рассматривавшее долгие годы основной массив политических дел по пресловутой 58-й статье Уголовного кодекса РСФСР.

Вскоре после своего назначения Руденко подписал первые документы, касающиеся реабилитации невинно привлеченных к уголовной ответственности лиц. Совместно с министром Вооруженных сил Н. А. Булганиным и председателем Военной коллегии Верховного суда А. А. Чепцовым он подписал записку о необходимости реабилитации большой группы генералов и адмиралов Советской армии, арестованных в годы сталинского правления. В ней отмечалось, что в период с 1941 по 1952 год было арестовано генералов и адмиралов 101 человек. Многие из них находились под следствием до 10 лет, к ним применялись незаконные методы следствия, пытки, вследствие чего 12 генералов умерли в заключении.

По этой записке Президиум ЦК КПСС принял постановление, обязывающее Военную коллегию Верховного суда пересмотреть дела на осужденных генералов и адмиралов, а МВД – прекратить дела, находящиеся в производстве, а также освободить из-под стражи членов семей осужденных генералов, подлежащих полной реабилитации.

Первого сентября 1953 года Президиум Верховного Совета СССР упразднил Особое совещание. Одновременно с этим Верховному суду СССР было предоставлено право пересматривать по протесту Генерального прокурора СССР решения бывших коллегий ОГПУ, троек НКВД – УНКВД, Особого совещания при НКВД – МГБ – МВД.

8 декабря 1953 года Руденко совместно с министром внутренних дел Кругловым направил секретарю ЦК КПСС Хрущеву записку с предложением реабилитировать лиц, осужденных пресловутым Особым совещанием при НКВД – МВД. В ней отмечалось, что за все время существования Особого совещания (с 5 ноября 1934 года по 1 сентября 1953 года) им было осуждено в подавляющем большинстве за контрреволюционные преступления 442 531 человек, в том числе приговорено к расстрелу – 10 101 человек, к лишению свободы – 360 921, а остальные – к иным мерам наказания (ссылке, высылке, принудительному лечению и т. п.).

В записке признавалось, что по этим делам допускались «грубейшие извращения советских законов». В частности, в соответствии с секретной директивой МГБ и Прокуратуры СССР от 26 октября 1948 года многие лица из числа осужденных за контрреволюционные преступления, освобожденные из мест заключения по окончании Великой Отечественной войны, без каких-либо поводов вновь привлекались к уголовной ответственности за те же самые «преступления», за которые они отбыли наказание. Причем если во время следствия не удавалось собрать данные об их антисоветской деятельности после освобождения, то их дела направлялись на рассмотрение Особого совещания для ссылки их на поселение. (С момента издания этой директивы и до упразднения Особого совещания в ссылку на поселение было направлено 20 272 человека.)