Ангел из прошлого 1 - Лусия Эстрелла

– Ты и так говоришь все, что тебе в голову взбредет, а теперь спрашиваешь разрешения? – фыркает он, но настораживается и прислушивается.

Сима не сразу решается сказать.

– Я вот все думаю, как вы стрижете ногти? – спрашивает она, наконец, и опускает глаза. Ее это давно уже беспокоит – не только сегодня. Ведь еще немного, и у Фролыча ногти на руке превратятся в изогнутые когти, как у хищной птицы.

Вопрос застает Фролыча врасплох. По его загоревшимся глазам и некоему ожесточению на лице можно предположить, что эта тема для него не самая приятная.

Сима тут же жалеет, что сказала. Она даже привстает от желания исправить оплошность, что-то изменить, чтобы он не смотрел так отчаянно в стену и не сжимал руку в кулак до боли, ведь от этого у него может потечь кровь.

– Давайте я их срежу, – предлагает она. – Мне совсем не сложно!

Фролыч становится к ней спиной.

– Это не так легко, как тебе кажется, – говорит он задавленным глухим голосом.

– Ничего, – бодро отвечает Сима, а сама внутри сжимается: что если и правда у нее ничего не получится? Но лучше попробовать, чем сдаться сразу, когда Фролычу действительно нужна помощь.

– А если ты не получишь взамен своих рисунков, – говорит он. – Если ты их вообще никогда не получишь… все равно сделаешь это?

Сима замирает. В душе происходит короткая борьба.

– Да, – отвечает она тихо.

Фролыч неопределенно хмыкает. Видимо он ожидал услышать другое.

Через минуту Сима получает щипчики – ими удобнее, как сказал Фролыч, потому что ножницы его ногти не возьмут. А еще через полминуты она получает во владение его руку с длинными до неприличия ногтями, забитыми грязью.

Поколебавшись немного, Сима приступает к делу. Аккуратно, как может, она отщипывает кусок за куском от этих жутких ногтей. Но ей вовсе не страшно, а даже как-то радостно. Ведь теперь Фролыч сможет ловчее пользоваться своей единственной здоровой рукой.

Дальше Сима пытается вычистить грязь там, где уже отщипывать нечего. Но вот незадача – она въелась прямо в кожу и теперь выглядит, как целая палитра: здесь можно найти и черные, и синие, и зеленые и даже желтые оттенки. А его рука пахнет, как и раньше, чем-то химическим и очень знакомым.

Странно, точно такой же запах исходит от закрытой двери с разводами.

Сима закончила работу, но Фролыч все не отнимает руку. Она у него горячая, наверное, из-за высокого давления. Сима чувствует на себя его взгляд – прямой и испытующий. Она боится на него посмотреть, но не из-за его внешности. А потому, что в этом взгляде есть еще нечто, что ее может по-настоящему ее испугать. И, как ни странно, это не что-то плохое, а наоборот, доброе. То, что Фролыч так редко показывает.

– Я пойду, – она вскакивает, отодвигая ногой стул и все так же не глядя на него. Кладет щипцы на стол, а сама поспешно идет в прихожую, чтобы Фролыч не подумал, что она ждет благодарности.

Почему-то ей кажется, что Фролыч, когда она вставала, немного придержал ее за руку, как будто не хотел отпускать. Но это было всего лишь доля секунды: его корявые концы ногтей слегка скользнули по ее ладони – и будто бы ничего не было.

Это ощущение остается при ней, когда она уходит и идет по длинной дороге вдоль четырехэтажек, доходит до большой свалки. Оно не покидает ее, когда она ускоренным шагом проходит близ общежития, которое стоит напротив приюта. Почему Фролыч хотел задержать ее? Почему он доверился ей, хотя до этого говорил грубости и был таким неприветливым? И как она вообще решилась на такую дерзость?

Может, Фролычу просто было очень неудобно жить с этими ногтями, а то и больно, поэтому он так быстро согласился, что его не пришлось даже упрашивать. Может он думал, что она испугается и в последний момент откажется от своей затеи. «Зачем я это сделала, зачем?» – неустанно крутится у неё в мозгу. И странно то, что рядом с Фролычем она была такой смелой, как никогда раньше, хотя еще недавно боялась его до полусмерти.

Сима на секунду зажмуривает глаза. Очень скоро она встретится с папой. Он действительно очень добрый и он будет не против, если она иногда будет навещать этого несчастного человека.

42 глава

С самого утра нового дня Симу поглощал рой мыслей. Оттого, когда она попыталась что-то нарисовать, то испачкала себя черной краской. Тщетно пытаясь отмыть пятна, Сима не представляла, как она в таком виде пойдет в галерею – это были ее единственные нормальные джинсы. Вторые же были слишком растянутыми и висели на ней мешком.

Сима в отчаянии выходит из ванной. Остается разве что надеть праздничное синее платье. Да, наверное, она так и сделает.

Вся в переживаниях она не замечает, что стоит посреди холла не одна. Валерий Романович осторожно и даже несколько неловко трогает ее за плечо.

– Расстраиваться незачем, – говорит он сдержанно. – Испортила джинсы – ну и что с того? Ведь я могу тебе купить все, что нужно. Я богат и мне это ничего не стоит.

– О… нет, мне ничего не нужно! – Сима испуганно отходит от него.

– Да уж я вижу, – он красноречиво указывает глазами на черные разводы. – Я хочу тебе помочь, и я это сделаю.

– Но я не хочу, я не могу принять от вас помощь! – Сима продолжает отступать, и ее все больше охватывает необъяснимый страх.

Валерий Романович нахмуривается после ее слов.

– Почему ты так говоришь со мной? – произносит он, надувшись. – Почему отказываешься?

– Я не знаю, – честно говорит она. – Но вы мне ничего не должны. И не обязаны помогать.

– Может, ты обижена на меня? – он приподнимает подбородок, чтобы не показать, что его как-то задели ее слова. – Конечно. Тебе не дает покоя то печенье… – он отводит глаза. – А ты не думала о том, что все может измениться? Я могу купить тебе много всего, что стоит намного дороже, чем сухое, черствое печенье!

– Нет, нет! – Сима даже руки выставляет, чтобы тот ничего ей не давал и не дарил. – Я не обижаюсь на вас. И не хочу, чтобы вы думали, будто я из гордости отказываюсь.

– В таком случае, через час будь готова, – Валерий Романович шагает к лестнице. – Я повезу тебя за покупками, и ты забудешь этот неудачный день.

Сима вздрагивает. Этот день вовсе не неудачный, и на штанах всего лишь краска, и у нее есть платье, и…

– И не