Искры революции - Александр Панов

— Патриот Сима, кажется, намерен сделать доклад на тему: «Сим сегодня», — заметил я, полагая, что это утомляет старика.

— Я рад этому, слушаю как чудесную музыку. Не смущайся, дорогой правнук, рассказывай. — Мызгин ласково хлопнул по плечу рассказчика.

— …В городе есть, — продолжал рассказчик, — поликлиника, больница с большим штатом медиков, пункт скорой помощи, аптека, эпидемическая станция…

— А в годы моей юности, — сказал Иван Михайлович, — в Симе была на весь горный округ одна больница с одним врачом, пятью разъездными фельдшерами, с аптекарем, экономкой, поваром, прачкой и четырьмя сторожами.

— У нас есть теперь кинотеатр и кинопередвижка. А Народный дом расширили. К прежнему деревянному дому пристроили кирпичное здание, в котором устроили большой зал и комнаты для заводской самодеятельности, да разместили библиотеку. Вообще-то в городе восемь библиотек. Есть стадион и шесть спортивных площадок. По городу и до железнодорожной станции ходят автобусы.

— Позволь, дорогой, а узкоколейка, по которой на лошадях катались маленькие платформы, што, убрана?

— Нет. Но по ней ходят пассажирские вагончики и водит их маленький паровоз.

— А ремесленная школа сохранилась?

— Это которую еще Умов выстроил? Сохранилась. К ней сделали такую же пристройку. Теперь называется училищем и учится в ней более трехсот человек. В городе есть еще школа рабочей молодежи, в которой учится около пятисот человек. Есть строительная школа, техникум и в начальных школах учится около двух тысяч.

— Вот это размах! — воскликнул Мызгин.

Я заметил, как блестели глаза старика. Он весь был поглощен рассказом правнука.

— Ну, а народ-то как живет?

— Хорошо, Иван Михайлович! Вот, к примеру, скажу. По городу раскатывают десятки личных мотоциклов и легковых машин.

Поезд подходил к станции Симской. Я решил воспользоваться счастливой случайностью, покинул купе и поехал в Сим вместе с Иваном Михайловичем.

Иван Михайлович Мызгин в возрасте 75 лет.

Мызгин посмотрел вслед удаляющемуся поезду, обвел взглядом вокруг и сказал:

— Здесь в те годы было только три избушки, да конторка заводского надзирателя, а теперь поселок. Ну, веди нас, дорогой родственник, к заводской железной дорожке.

Вскоре ухнул негромкий гудок, дрогнул чистенький светлый вагончик, и мы покатились по узкой рельсовой дорожке. Иван Михайлович беспрерывно смотрел в окна, переходя со стороны на сторону.

— О, как далеко отступил лес, — говорил Мызгин. — А это што за постройки? Раньше за мостом по эту сторону реки ничего но было.

— Здесь строится медицинский городок. Говорят, что этот район города уже больше прежнего симского поселка.

— Спасибо, правнук, ты меня порадовал. Вижу, хорошо знаешь свой город. Ну, нам пора расставаться. До свидания.

В Симе Мызгин уверенной походкой направился в старинный дом покойного отца, к брату.

Вечером симские труженики собрались в рабочем клубе. Зал был настолько переполнен, что мне пришлось стоять за колонной.

На трибуну вышел Иван Михайлович Мызгин. Рабочие встретили его бурной овацией. Он долго не мог начать речь. Наконец поборол свое волнение и громко сказал:

— Родные мои земляки, дорогие товарищи! От радости, переполнившей сердце, я не могу спокойно говорить. Простите слабость старика.

Мызгин негромко кашлянул, посмотрел вокруг, тяжело вздохнул и замолчал. Казалось, он забыл о том, что стоит на трибуне. Волна нахлынувших воспоминаний захлестнула его и понесла… Нелегальные собрания, маевки, забастовки, схватки с жандармами, разоружение полиции, добывание динамита, приготовление бомб, выпуск листовок, перевозка оружия и запрещенной литературы из-за границы, освобождение революционеров из тюрем по поручению партии. Сколько погибло друзей в боях за свободу… — все всплыло в памяти старого революционера Мызгина.

Горячая слеза скатилась на седые усы Ивана Михайловича. Буря аплодисментов прервала его воспоминания. Он снова увидел своих земляков. Среди них мало тех, кто пережил царскую неволю. Как им передать все то, что он пережил за долгие годы упорной борьбы с царизмом и врагами революции?

Мызгин тряхнул своей бородой, оперся правой рукой на трость, а левой на трибуну и, пересиливая вдруг появившуюся хрипоту, сказал:

— Товарищи, я понимаю вас. Вы хотите услышать от старика многое. Но я не в силах передать вам все, што вспомнил, што почувствовал при встрече с вами. Я пытался изложить свои воспоминания на бумаге, написал книгу, но в ней и половины пережитого не описал. Если у вас будет желание, то почитайте эту книгу. А сейчас о себе и говорить не буду. Скажу о тех, кого вы должны знать и никогда не забывать. Вы помните братьев Гузаковых? Из них в живых остался младший, Петр. Я встречался с ним в уфимской тюрьме. После того, как палачи вырвали из жизни Михаила, мальчик тогда поклялся отдать всю свою жизнь борьбе за дело, за которое без страха погиб его брат. Сейчас я рад сообщить вам, что Петр свою клятву сдержал. Вы знаете его. Он был вдохновителем симцев в решающих битвах за Советскую власть. И вот через много лет я опять встретился с ним, он уже в Москве. Петр Васильевич стал государственным деятелем — работником Центрального Комитета нашей Коммунистической партии. Вон куда взлетел наш орленок. Там же в ЦК Петр свел меня с Алексеем Андреевичем Чевардиным. Я с радостью обнял бывшего узника, которого в 1906 году вырвал и на своих руках утащил из уфимской тюремной больницы, и он тоже работник Центрального Комитета.

Вот как жизнь-то повернулась, товарищи.

От них я узнал, что наша старейшая организация большевиков Сима вырастила много государственных деятелей. В Москве в тот год я встретил своего соратника — Павла Платоновича Лебедева. Он работал в центральных органах государственной безопасности. Я побывал, там же в Москве, у бывшего участника восстания 1906 года, потом каторжанина Ильи Федоровича Салова, который стал заместителем председателя коллегии Министерства социального обеспечения. Вы помните первого председателя кружка большевиков 1914 года Напалкова Ивана Дмитрича? Он тоже в Москве, стал управляющим трестом лесной промышленности республики. А первого организатора комсомола в Симе Масленникова Ивана Федоровича? Он стал директором научно-исследовательского института станкостроения и лауреатом.

Мне довелось повстречаться и со своим первым идейным вдохновителем, который во все подпольные годы был вожаком симских большевиков, с Васюхой, то есть с Василием Андреевичем Чевардиным. Он возглавил Уральский музей революции в Свердловске.