Вторжение - Кирилл Манаков

– Именно… кстати, Директор в курсе всего происходящего?

– Конечно в курсе! Более того, он настаивал на проведении особых процедур, чтобы получить необходимую информацию как можно быстрее. Согласитесь, что ваши действия очень подозрительны, и я бы сказал граничат с преступными намерениями.

Тихорецкий даже слегка покачал головой. Надо же как загнул – граничат с преступными намерениями. А вслух спросил как можно простодушнее:

– А в чем, собственно, заключались наши преступные намерения.

Воропаев тяжело вздохнул, словно ему предстояло сообщить нечто неприятное.

– В сокрытии особо опасного преступника Иленева, обвиняемого в шпионаже и терроризме. Да, да, Александр Владимирович, именно в шпионаже и терроризме.

– Вот как… каков сукин сын! Шпион и террорист, оказывается! А я и не знал.

– Да. Да, – закивал Воропаев, – вот и расскажите нам пожалуйста все, что вы знаете об этом человеке.

Тихорецкий скорбно опустил голову:

– Так ошибиться в сотруднике. Это, безусловно, моя ошибка. Но, к сожалению, я ничего не могу сообщить вам. Я очень мало с ним общался. Мне очень жаль… Правда, есть сведения, которые я мог бы сообщить только Директору.

– Ничего страшного, у меня есть все полномочия, все…

– Директору, – неожиданно жестко сказал Тихорецкий, – лично.

Он воткнул в Воропаевы такой тяжелый взгляд, что тот отшатнулся. С лица заместителя Директора исчезла улыбка.

– Когда вы поняли, что мы не в Управлении?

– Давно. Считайте, что еще до штурма.

– Тогда, – зловеще сказал Воропаев, – вы понимаете, что не оставляете нам выбора. Кто-кто, а вы знаете, что у нас есть средства заставить вас говорить.

Тихорецкий отвернулся. Продолжать разговор дальше не имело смысла. Он удостоверился, что Воропаев работает не на Управление. У генерала подозрения в отношении заместителя Директора возникли еще до захвата заложников в больнице и последующего штурма. Сначала была непонятна его мотивация и заказчик. Действия казались абсолютно нелогичными. И только после штурма стало ясно – он добивался раскрытия личности Иленева. Миша был настолько законспирирован, что даже Директор не имел полной информации о его возможностях и методиках подготовки. Тихорецкий все контролировал лично, возможности утечки были исключены. Как противник узнал, что о возможностях Иленева – остается загадкой. Выявить экстрасенса среди трехсот сотрудников, из которых никто не был осведомлен о настоящей деятельности странноватого капитана, было делом непростым, и, главное, попытки разработки были бы обязательно обнаружены. Что же делать? Создать ситуацию, решить которую может только он. Отсюда такой уровень подготовки террористов, и наличие у них самого совершенного оружия… Правда вопрос с мотивацией и заказчиком остался открытым. Не такой человек Воропаев, чтобы начать самостоятельную игру. Исполнитель, а не лидер.

– Похоже, мы теряем время.

Это сказал молчавший до этого человек в кресле. Сказал и торопливо поднялся, так что Тихорецкий смог, наконец, разглядеть его.

Молодой человек, лет двадцать пять, двадцать восемь, рост метр восемьдесят пять, вес – около девяноста килограмм. Тихорецкий автоматически составлял оценочный профиль… Волосы черные прямые, глаза черные, большие, широко расставленные, губы средние, нос прямой, с небольшой горбинкой. Широкие скулы выдают примесь азиатской крови. Движения уверенные плавные, скорее всего, имеет спортивную подготовку. Голос низкий, бархатистый. Черт подери, приятный голос.

Тем временем обладатель этого приятного голоса подошел к Тихорецкому и внимательно осматривать его. Генерал принял вызов и взглянул в неестественно черные глаза…

Вот это да! Он физически почувствовал, что в его сознание входит нечто постороннее. Сложное ощущение, описать которое можно как тихий шепот, возникающий в голове, и шевелящийся в глубине черепной коробки. Именно так – шевелящийся шепот – тихие звуки и мягкие прикосновения… Тело стало невесомым, а черные глаза стали отдаляться, превращаясь в клубящиеся грозовые облака… и странное равнодушие, апатия и сладкая сонливость.

Перед глазами вдруг стала проявляться какая-то знакомая картина. Улыбающееся лицо… Да это же Иленев. Капитан Иленев – невероятно – смеющийся и… грозный одновременно.

– А-а-а

Пронзительный крик черноволосого с размаху вернул Тихорецкого в реальность. Человек, который только что копался у него в мозгах, стоял, согнувшись и прикрыв лицо ладонями. Воропаев с изумлением смотрел на него.

– Дети дьявола, – выпрямляясь, прошипел черноволосый.

– Что случилось? – Воропаев ошарашено озирался по сторонам. Только что этот парень склонялся над обмякшим Тихорецким, как хирург над обездвиженным пациентом, и вдруг отлетел с воплем, словно в лицо ему плеснули кипятка.

Черноволосый уже оправился, бросил быстрый взгляд на генерала и сказал Воропаеву голосом злым и требовательным:

– Выпотрошите из него все! Делайте что хотите, хоть череп вскрывайте. Все ваши подходы с психокоррекцией бесполезны, – он дотронулся до глаз и зло махнул рукой, – у него там… Одним словом – работайте быстро! Что у вас там еще есть? Попробуйте химию, наконец! Но все, что есть у него об этом Иленеве должно лежать у нас на столе! Вы сами понимаете, чем рискуете?

– П-понимаю, – пробормотал Воропаев.

– Хорошо, что понимаете. А если бы вы еще понимали, что может произойти, если мы не остановим этого… Иленева и его дружков… Помните – главное, что есть у этого старика, – он кивнул в сторону Тихорецкого, – это кодовые слова. Ваш Иленев – как машина, я знаю, что его готовили по старой методике, там всегда предусматривалась возможность отключения функций экстрасенса. Как хотите, выбейте у него эти ключи! Что вы стоите, приступайте!

У Воропаева был такой вид, что он и правда собирался броситься на Тихорецкого и начать вскрывать черепную коробку. Черноволосый безнадежно махнул рукой и быстро вышел из комнаты, едва не столкнувшись с посторонившимся телохранителем.

Воропаев укоризненно покачал головой

– Эх, Александр Владимирович! Видите, как все поворачивается… Рассказали бы все по-хорошему, коды эти отдали, зачем они вам теперь? Сами же знаете, все равно мы узнаем, только зачем вам себя и нас мучить? А как хорошо было бы – все сделать тихо, спокойно.

– Работай, Сема, работай, – язвительно сказал Тихорецкий.

Воропаев в очередной раз тяжело вздохнул и кивнул "доктору". Тот сразу же вставил ампулу в инъектор, похожий на большой пистолет с коротким дулом, подошел к сидящему в кресле генералу и быстро ввел препарат в шею.

Сначала была резкая боль в месте инъекции, сменившаяся неприятным жжением. Потом волна тепла стала подниматься от ступней к бедрам, потом в низ живота, оттуда в грудь… Когда тепло поднялось к жарко бьющемуся сердцу, сознание выключилось.