КиберШторм - Мэттью Мэтер

Я покачал головой.

— У всех был такой подавленный вид, будто все бои уже окончились.

Люк бросил палку, взбежал по лесенке и запрыгнул к Лорен на колени.

— Здания были целыми? Ничего не тронуто?

Я кивнул, вспоминая, видел ли ещё что-нибудь.

— Да как они могли сдаться без боя? — с гневом сказал Чак.

Он не мог поверить. Не мне, а тому, как быстро всё завершилось. Я сам до сих пор не мог в это поверить.

— Как ты будешь сражаться с китайцами, если они лишили военных связи и вывели из строя электронику в оружии? — Я уже думал над этим. — Пещерный человек с палкой против пулемёта.

— И всё в Вашингтоне выглядело нормально? — спросила Лорен, покачивая Люка. Ей тоже было непросто принять действительность. — Ты был в Капитолии?

— Нет. Я уже говорил, я испугался. Я думал, нас ведут в какой-нибудь концлагерь. Я думал, что вообще уже не вернусь.

— Но ты видел других американцев среди прохожих? В машинах на дорогах? — спросил Чак.

Я рассказывал, что видел на улицах людей, которые ходили, будто ничего не произошло. И о парнях, которые меня подвезли.

Сьюзи вздохнула.

— Поверить в это сложно, но, видимо, жизнь идёт своим чередом.

— В оккупированной Франции продолжалась жизнь, — грустно согласился я. — Париж тоже сдался без боя. Без бомб, без сражений: вчера свободны — сегодня в плену. Люди ходили в магазины, покупали багеты, пили вино…

— Видимо, мы всё это пропустили, пока сидели в Нью-Йорке, — сказала Лорен. — Мы почти месяц провели в изоляции. Теперь понятно, почему было так мало информации, понятно, что происходило.

Это объясняло всё.

— Значит, мы были тогда правы, — добавила она тихо, говоря о той ночи в коридоре, когда мы гадали, с чем столкнулись. — Это были китайцы.

Снега уже не было, но весна ещё не наступила, в тёмном лесу не раздавалось ни шороха листьев, ни стрекота сверчков. Тишина была оглушающей.

Я вздохнул.

— Уроды! — прокричал Чак, вскочив с кресла, в которое мы его усадили. Он помахал здоровой рукой в сторону зарева на горизонте. — Я не сдамся без боя.

— Успокойся, милый, — мягко сказала Сьюзи, встав и обняв его. — Сейчас мы драться ни с кем не будем.

— Мы едва способны выжить, — мрачно усмехнулся я. — Как мы будем драться?

Чак смотрел на горизонт.

— Раньше находили, как. Подпольные организации, партизаны.

Лорен посмотрела на Сьюзи.

— Думаю, хватит на сегодня разговоров, согласна?

Сьюзи согласилась.

— Думаю, пора уже ложиться.

Чак опустил голову и повернулся ко входу.

— Скажешь, Майк, когда пойдёшь спать, я спущусь, встану на караул.

Лорен склонилась и поцеловала меня.

— Прости, что пропустил вчера твой день рождения, — тихо сказал я.

— То, что ты вернулся к нам живым и здоровым, было самым ценным для меня подарком.

— Я так хотел…

— Я знаю, Майк, но важнее, что мы вместе. — Она поцеловала Люка и поднялась, взяв его на руки. Он уже уснул.

Я остался сидеть. Бросив взгляд на входную дверь, я увидел на ней мезузу Бородиных.

— Кто её туда повесил? — спросил я, показав пальцем.

— Я, — сказала Лорен.

— Немного поздно, не думаешь?

— Поздно, Майк, никогда не бывает.

Я вздохнул и повернулся к сиянию на горизонте.

— Я ещё посижу тут, — сказал я ей. — Ладно?

— Не засиживайся.

— Хорошо.

Все ушли, а я остался сидеть, не отрывая взгляда от Вашингтона вдали, прокручивая в голове воспоминания о своем пути. Для них меня не было всего два дня, для меня — будто прошли годы.

Перед глазами пронеслась целая вечность, и мир изменился до неузнаваемости.

Я просидел в тишине ещё где-то час, во мне вскипал гнев. Наконец, я встал, повернулся к Вашингтону спиной и вошёл в домик.

Дни 37 — 41 — Последние дни января

На улице снова была пасмурно и сыро. Отвратительная погода, но для рыбалки лучше и быть не может.

— Наверное, у них не было выхода, — произнесла Сьюзи, до сих пор силясь осмыслить всё, что произошло.

Мы спускались к реке Шенандоа, которая залегала в долине к западу от нас. В воздухе повис туман. Надеюсь, дождя, сегодня не будет.

Если что-то промокало, уходило несколько дней на то, чтобы как следует это высушить.

Деревья вдали растворялись в тумане. На этой стороне горы было всего два других домика, но мы старались держаться от них подальше, пока ходили по лесу.

— Может, ты права, — ответил я. — Может, так теперь выглядит война. Жаль, я не был к ней готов.

Такова современная война. Не прозвучало и выстрела, а она подошла к концу.

Я постоянно возвращался мыслями к прошлому, вспоминал всё, что читал о киберугрозе и винил себя за то, что не отнёсся ко всему серьёзнее. Столько всего нужно было сделать по-другому, чтобы как следует защитить Люка и Лорен. В этом была моя вина.

Мы дошли до реки и пошли вдоль неё. Берег покрывала грязь, и я попытался найти чужие следы. Они были очень старыми.

— Ко всему быть готовым невозможно, — сказала, поразмыслив Сьюзи. — И так, может, даже лучше.

Её кожа была тонкой, словно бумага, в тусклом утреннем свете казалась и вовсе прозрачной.

На лбу она слезала хлопьями. Сьюзи заметила мой взгляд, и я тотчас отвёл его в сторону.

— О, а они съедобные? — спросил я, сменив тему.

С кустов в стороне от тропы свисали овальные коричневатые плоды.

— Это азимина, — сказала Сьюзи. — Удивительно, что белки ещё не съели всё.

Мы подошли к кустам, и она сорвала несколько плодов.

— Они, правда, уже перезрелые. Обычно дают плоды осенью. — Несмотря на это, Сьюзи положила их в карман.

— Что ты имела в виду, говоря «так, может, даже лучше»? — спросил я, когда мы собрали остальные перезрелые плоды азимины.

— То, что кибератака лучше взрывающихся над головой бомб.

Я ничего не ответил. Мы пошли дальше вдоль реки. Интересно, как там Бородины, и что с нашими пленниками — отпустили их или они умерли от голода?

Сьюзи наклонилась и вытянула из воды леску, которую мы привязали к кустам. Она покачала головой, и мы пошли к следующей. Вдоль Шенандоа тянулись к небу стройные берёзки. Землю под ногами укрывали жёлтые листья. Мы прошли мимо небольших порогов, где река бурлила и журчала.

К омуту дальше по течению тянулось ещё несколько лесок. В руководстве по выживанию у меня на телефоне была написано, что такой омут — отличное место для рыбалки.

— Может, нам стоит просто пойти и сдаться, — предложила Сьюзи.

— Кому?

— Китайцам.

— Ты хочешь пройти сотню километров, чтобы сдаться?

— Должен там быть кто-то, с кем мы можем поговорить.

— Сомневаюсь, что это хорошая идея.

После нападения на наш домик в первый же день после прибытия, мы слишком боялись подходить к другим жилищам. Порой мы видели в лесу людей, но держались на расстоянии.

— Надежда всегда есть, Майк, — сказала Сьюзи, будто прочитав мои мысли.

Но даже если мы сдадимся, то где тогда окажемся? Лучше ли будет жизнь в китайской тюрьме? Я вспомнил потоки беженцев на улицах Вашингтона. Куда они все шли? В голове всплывали картины из старых военных фильмов о концлагерях в жарких джунглях Вьетнама. Нет, здесь безопаснее. Нужно продолжать прятаться, бороться за своё выживание и делать всё, что в наших силах.

— Уйдут же они когда-нибудь, — добавила она, видимо, думая о том же. — Придётся. Быть такого не может, чтобы ООН и НАТО позволили им тут остаться.

Мы дошли до омута внизу порогов, я встал на камень и присел, чтобы проверить леску. Её было тяжело вытянуть, словно она где-то застряла, но затем она вдруг поддалась.

— Ха! Поймали. Большого, похоже!

Сомы в Шенандоа могут вырастать до девяти, а то и тринадцати килограммов.

— Вот видишь, — сказала с улыбкой Сьюзи. — Надежда всегда есть.

Я вытащил сома из воды, и он беспомощно забился в воздухе, не понимая, что с ним случилось. Я должен был лучше подготовиться. Нельзя было допустить, чтобы моей семье пришлось пройти через это. Я заглянул в глаза вертящейся передо мной рыбины, взял её за хвост и ударил головой о камень.

Дни 42 — 48 — Первая неделя февраля

Лес ожил в свете полной луны.

Я медленно крался между деревьями, не выдавая себя ни звуком. В темноте мелькали мелкие зверьки. В холодном воздухе леденящим кровь эхом разнёсся крик совы. Между тёмными голыми ветвями деревьев сверкали звёзды. Они не были далёкими, напротив, висели совсем близко, казалось, достаточно залезть на дерево, и можно будет к ним прикоснуться.

Ночь укрыла меня своей тенью.

Теперь я ощущал циклы луны. Я мог определить, в какой она фазе, даже когда спал в доме, и то же касалось неба, изменений в давлении воздуха и ветра — признаков, которые говорили о грядущем дожде. Две недели назад мои чувства были глухи и слепы, я был оторван от природы. Но я менялся.