Всё, что мы потеряли - Элис Келлен

сделал это просто так, без какой-либо причины. Возможно, потому что обдумывал то, что сказал брат. Возможно, потому что чувствовал себя одиноко и растерянно, а я не привык к этому.

Мы договорились поужинать в итальянском ресторане. Отец уже пришел и сидел за угловым столом с отсутствующим взглядом, но при виде меня его лицо озарилось.

— Эй, чувак, давай, садись.

— Ты уже заказал что-нибудь выпить?

— Нет. Что думаешь про бокал вина?

— Лучше бутылку, — сказал я ему и взял меню.

— Все хорошо? — Впервые за долгое время у моего отца погасла улыбка. — Мама заволновалась, когда ты позвонил. Говорит, что может быть только три причины, чтобы ты захотел встретиться со мной наедине.

— Серьезно? Ну-ка, скажи мне их.

— Ты же знаешь маму, — предупредил он, прежде чем начать. — Что от тебя забеременела туристка, что у тебя проблемы с законом или что ты умираешь от какой-то болезни и не хочешь ее беспокоить.

— Мама сошла с ума. — Я засмеялся.

— Ну да, но ты же не будешь отрицать, что обычно не звонишь мне. — Отец беспокойно прощупывал ситуацию.

Я почувствовал себя немного виноватым и вздохнул.

— Ну, мне стоило бы делать это почаще.

Официант вернулся с бутылкой вина, и мы заказали ужин.

— Аксель, если что-то случилось…

— Со мной все хорошо, папа. Единственное, на днях Джастин рассказал мне кое-что, что мне не понравилось. — Я беспокойно нахмурился. — Ты когда-нибудь чувствовал себя обделенным из-за моих отношений с Дугласом?

Мой отец удивленно заморгал.

— Это сказал твой брат?

— Да, что-то подобное.

— Аксель, услышав что-то, не верь на слово, покопайся немного. Слова лживы, они многое скрывают. Я никогда не чувствовал себя обделенным из-за твоей дружбы с Дугласом. Вас с ним связывали другие отношения. Он не ругал тебя после шалостей и не наказывал тебя. Он не был твоим отцом.

Мне подали спагетти.

— Тогда почему Джастин так сказал?

— Он тебе это сказал, подумай еще немного… — Отец вытерся салфеткой, посмотрел на меня и продолжил: — Возможно, он не может принять то, что ты считаешь Оливера братом, настоящим, как ты сказал когда-то.

— Черт, но я не… я же не всерьез это сказал… — Или да? Я потряс головой.

Я вспомнил, с каким выражением лица Джастин на днях сказал, что ему пора на кухню, и ушел. И как сильно он нуждался в поддержке в прошлом месяце. Его тщетные попытки сблизиться, над которыми я каждый раз шутил. Я не специально, просто иногда что-то входит в привычку.

— Но я люблю этого пижона, — признал я.

— Я знаю, сынок, знаю. Дай попробовать спагетти. — Он протянул руку и наколол несколько штук вилкой.

— Пап, можно задать тебе вопрос?

— Зависит от того, насколько он сексуальный.

— Фу, даже представлять не хочу.

— Лучше не надо, потому что это будет трешово. Твоя мама горячая штучка.

— Умоляю, ни слова больше.

— Мой рот под замком. Что ты хотел узнать?

— Почему ты столько лет ее терпишь?

Отец бросил на меня серьезный взгляд.

— Аксель, у твоей мамы сложный характер. Когда происходит что-то неожиданное, то это как фишки домино, понимаешь? Одна падает, в этом случае — две. И эти фишки провоцируют цепную реакцию в той или иной степени. Это сложно, если подумать.

— И почему она ни с кем не делится?

— Делится. Со мной. Каждую ночь.

Я рассеянно кивнул, уставившись в тарелку.

— Ты ее любишь… — прошептал я. Это был не вопрос.

— Она и вы — это мой мир.

В голосе отца слышалась гордость, которую я не понял, потому что не знал, каково это — иметь собственную семью, со своими правилами и традициями, выбрать человека, с которым хочешь провести остаток жизни, хорошие моменты и плохие, сложные. Видеть, как растут твои дети, стареть… Все это казалось таким далеким, возможно, потому что я никогда это не рассматривал для себя.

Но я планировал для себя много других вещей, которые упускал мой отец, потому что со стороны ситуация всегда видится иначе.

Я постучал пальцами по столу.

— Я думаю, что знаю, как ты можешь помочь маме.

Он заинтересованно посмотрел на меня, но я пообещал рассказать позднее. Папа согласился, как всегда, и оставшуюся часть ужина мы болтали обо всем понемногу. Я кивнул, указывая на его плетеные кожаные браслеты, которые он носил на правом запястье, из тех, что продают в ремесленных лавочках и что носят местные серферы.

— Тебе идет. — Я попытался не засмеяться.

— Они клевые. Хочешь?

— Нет, на самом деле…

— Да ладно тебе, сынок, так мы будем сочетаться.

Я улыбнулся, пока он снимал один браслет и повязывал мне на запястье. Затем он положил руку рядом.

— Офикруто.

— Что? Что это значит?

— Ты отстал от жизни. Это значит «офигенно» и «круто», но одним словом.

— Офикруто, — повторил я удивленно.

— Именно так, чувак.

Воскресный семейный обед был адским. Племянники хотели, чтобы я поиграл с ними, но я так устал, просто сел в кресло в ожидании Леи и Оливера. Мама снова спрашивала, не случилось ли чего, потому что второй раз в жизни я не опоздал. Эмили села рядом, пока дети играли в комнате с Джастином.

— Как дела в кофейне? — спросил я ее.

— Как всегда. Джастину не хватает терпения.

— Я думал, что этого у него навалом.

— Совсем нет. У него тоже бывают плохие дни, хоть так и не скажешь. Он рассказал, что вы говорили об этом.

— Да, немного. Все решится.

Позвонили в дверь, и я резко встал.

Я уставился на Лею как идиот, как только открыл дверь, пока Оливер не встал между нами и не обнял меня, похлопав по спине так сильно, что я едва не выплюнул легкие.

— Ты забил на меня в пятницу, урод! — прокричал он.

— Тсс, дети рядом. Никаких словечек, — предупредила Эмили.