Всё, что мы потеряли - Элис Келлен

большой палец нарисовал пару кругов на моей коже. У меня побежали мурашки.

— Я не в этом смысле. Ты разве не слышала, что мы должны поддерживать своего внутреннего ребенка? Ну вот, не теряй его никогда, иначе от тебя уйдет часть тебя самой. — Его взгляд скользнул к нашим рукам. — Мне бы тоже хотелось… разделить это с тобой. Хотя были бы и плохие моменты, конечно.

— Какие?

— Ты была бы главным ботаником курса, лучшей. А я пытался бы списать у тебя на каком-нибудь экзамене, прогуляв месяц занятий, и, возможно, ты послала бы меня к черту.

Я засмеялась, подвигала пальцами и погладила его руку. Он просто вдохнул глубже, но не отодвинулся. У него были мягкая кожа и короткие мужские ногти.

— Неправда. Я дала бы тебе списать.

— Какая осторожная. И ничего больше? Ты бы не согласилась на свидание?

У меня стоял ком в горле, и я не могла отвести от Акселя взгляд.

— Зависит от твоих намерений.

— Ты же знаешь, они все плохие, милая.

— Есть плохие вещи, которые стоят того.

Его челюсть напряглась, и он резко отпустил меня, проскользив рукой по столу и положив ее на спинку стула.

Вскоре мы встали и убрали подносы с едой. Мы еще немного побродили по кампусу, а затем прогулялись по Саус-Банк. Мы шли по берегу реки, оставляя позади Мост Виктории, и дошли до GoMa, галереи современного искусства, самой большой в Австралии. Павильон сделали так, чтобы гармонично вписать природу и архитектуру, органично используя место у реки. Потрясающая атмосфера.

Не знаю, сколько часов мы провели внутри, но они пролетели в одну секунду. Я восхищалась каждой работой, обращая внимание на цвета, текстуры и объемы у каждой детали. Иногда Аксель исчезал, и я находила его в других залах, задумчивого и терпеливого. Он не подгонял меня, пока я не сказала ему, что уже достаточно на сегодня и что пора ехать.

Мы вернулись пешком к машине. Аксель положил руки на руль, как только мы оказались внутри.

— Хочешь прогуляться или поедем домой?

— Твои предложения?

— Отвезти тебя куда-нибудь просто так.

— Ничего плохого не произойдет?

— Надеюсь, нет, — прошептал он тихо.

Его взгляд пробежался по моему лицу и задержался на губах. У меня бешено забилось сердце. Он тряхнул головой и завел машину. Я подумала о том, что читала какое-то время назад статью, где были собраны слова, объясняющие понятия, которых нет в нашем языке. Mamihlapinatapai в языке ямана означало «взгляд между двумя людьми, каждый из которых ждет, что другой сделает что-то, чего оба хотят, но никто из них не может найти в себе силы начать».

76 Аксель

Я вел машину молча по городу, который так хорошо знал и в котором столько всего произошло. Меня наполняли воспоминания, и во всех присутствовал Оливер, лучший из друзей, который никогда не воспринимал серьезно мой идиотизм и дурачество и просто игнорировал меня или не обращал внимания.

И вот он я, с его сестрой на соседнем сиденье, стараюсь перестать хотеть ее, желать большего, чувствовать себя так рядом с ней.

Уже стемнело, когда я остановился в шумном районе площади Стенли-стрит, где по выходным проходил блошиный рынок: лавки с эксклюзивной одеждой в эклектичном стиле, созданной активно развивающимися частными мастерами, ювелирные украшения ручной работы, произведения искусства, антиквариат, фотографии…

На улице вживую играла группа. Лея казалась счастливой, останавливалась у каждой лавочки и разглядывала все, что привлекало ее внимание. Я был слишком занят, смотря на нее, чтобы думать о чем-то еще.

Я не переставал задаваться вопросом, как я не замечал ее раньше. Ее. Девушку, в которую она превратилась. Или же… или я не хотел замечать ее.

— Тебе нравится? — Лея примерила кольцо.

— Да, купи его.

Она заплатила, мы еще немного погуляли, пока у меня не забурчало в животе, и мы решили поужинать. Мы пошли в ресторан, где делали лучшие вегетарианские бургеры в мире.

— Да, действительно вкусно, — признала Лея.

— Естественно. Скажи, что думаешь об этом всем.

— Об университете? О Брисбене?

— Да, как тебе?

— Мне всегда тут нравилось, но…

— Ты все еще боишься.

— Не могу перестать.

— Послушай, — я положил бургер на тарелку, — ты думаешь, что с другими такого не бывает, Лея? У всех есть свои тараканы. Будет куча студентов, которые, как и ты, в следующем году поступят в университет и будут напуганы, потому что впервые уедут из дома и им придется учиться быть независимыми и заботиться о себе самим.

Лея не спорила и ела с отсутствующим и задумчивым видом.

— Почему ты раньше рисовал, Аксель? Когда учился.

— Ты так и не поняла еще? — Я напрягся.

— Нет, я не понимаю. У тебя был… талант.

— И больше ничего. В этом и была проблема. И она все еще есть.

— Объясни, пожалуйста, — попросила она.

Я наклонился к ней.

— Когда ты поймешь меня, увидишь себя с другой стороны.

Она злобно фыркнула, и мне захотелось засмеяться. Я терпеливо подождал, пока она закончит ужинать, и затем мы прогулялись до популярного бара, где делали огромные коктейли. Было поздно, но мне не хотелось, чтобы этот день заканчивался. Так что я не раздумывал и действовал, как будто это была не Лея, а любая другая девушка. Мы сели на стулья перед барной стойкой. Я взял пиво, а Лее предложил заказать любой коктейль. Она выбрала коктейль с клубникой и нотками лайма.

Тусклые лампы освещали танцпол, а свет синих диодов над барной стойкой не доставал до танцующих.

Я глотнул пиво и облизал губы, затем посмотрел на Лею. Она покраснела.

— Что такое? — спросила она смущенно.

— Я подумал…

— О чем? Удиви меня.

— О тебе. Обо мне. О наших отличиях.

— У нас больше общего, чем ты думаешь, — прошептала Лея.

— Возможно, но мы воспринимаем мир по-разному. Ты смотришь на небо с облаками и видишь грозу. А я смотрю и вижу ясное небо.