Русский Эрос "Роман" Мысли с Жизнью - Георгий Гачев

Недаром у Гесиода рождение Хроноса — завязка мира (бытия), ибо все остальные: Хаос, Гея, Тартар, Эрос, Ночь, Эреб, Эфир, День, Уран… — это лишь предпосылки бытия, тянущиеся полосы предвечных миров. Но лишь с того момента, когда Гея с Ураном зачали и произвели Хроноса, — произошло событие: т. е. параллельно бытию возникло событие, т. е. то, что имеет начало; а начало — из своенаправленной воли: Хронос восстал на Урана-Небо и лишил его власти и силы. Но как? Ночь за собою ведя, появился Уран, и возлег он Около Геи, пылая любовным желаньем, и всюду Распространился кругом. Неожиданно левую руку Сын протянул из засады, а правой, схвативши огромный Серп острозубый, отсек у родителя милого быстро Член детородный и бросил назад его сильным размахом. (Гесиод. «Теогония», 176–181, пер. В. Вересаева). Но это же совершается и повторяется в любом соитии. То, что Уран распространился кругом, — это потеря места и ощущение себя в пространстве, утрата ориентиров координат — вихревое клубление и растворение «я» в бытии. Высший же миг, когда фонтанирует семя, — это одновременно смерть эротической силы; и из этого мгновенного оскопления тут же взвился, набрал силу, забился пульс (Сердце и Время) — словно ликуя, заплясал на трупе родителя

Когда пробил час — раскрываются глаза. Точнее, само ЕГО мощное битье в нас, раз начавшись, расталкивает наше нутро, разгоняет вихри по местам. И когда мы еще, обессиленные, лежим с закрытыми глазами, — наше нутро, наша нутрь: земля, вода, воздух, огонь — уже кнутом Хроноса (Времени — поры: «всему уделено» «свое время») распределены и упорядочены. То есть все бытие уже есть, но не налично: т. е. нет лиц у вещей всего, и нет лица, на все взирающего и ко всему относящегося. Ибо лица — это свет, глаз (солнце — одно огромное лицо; все светила — головы и лица: еще луна, месяц, а звезды — глаза). Итак, не хватает лишь света — взгляда на это со стороны и увиденья порядка, что навело Время — уже в пространственном отношении: распределив все по своим местам, формам и видам (эйдосам — идеям — сущностям). И когда после долгого беспамятства, Как труп в пустыне я лежал, И Бога глас ко мне воззвал: «Восстань, пророк, и виждь, и внемли» это «Да будет свет!» Когда заглох и кончился Эрос, возникло сознание, восстал свет, Логос — как духовный светоч — новый фалл — Бог мира Творение — как именование Но это значит, что свет, Логос заступает на все готовое: глаза раскрываются post coitu: зачатие, порождение уже состоялось в соитии: работяга Эрос, эта ломовая лошадь мироздания, — сделал свое дело, самую тяжкую работу выполнил. Теперь же является чистенький барич Логос и приступает к так названному им «Творению» — к сотворению мира — Космоса (Порядка, Строя) из Хаоса. На самом же деле все уже было сделано: жизнь всему дана, и все творение на самом деле явилось как классификация, инвентаризация уже наличного бытия (таким оно теперь стало восприниматься) — разданием имен. Так что то творение мира за шесть дней, о котором рассказано в книге Бытия, — это присвоение чужого труда: Бог присваивает себе труд ДвуБого. Но это не злостно. Ведь хтоническая, немая женская половина Двубого по идее, сути и предназначению своему не может быть видима. В то же время о Двубого должно стать известно. Остается единственный путь: представительное возвещение о себе через единственно из двух оглашенного — мужского, Бога. И так как о реальном творении (порождении мира через Двубого) возвещено быть не может (ибо Слово — лишь малюсенькая составная и потенциал этого дела), то сообщается, по сути, о номинативном творении: о назывании уже созданных вещей мира, о даровании всему слов. И последовательность шести дней творения — это последовательность, в какой одно за другим Слово сливалось, обходило, орошало собой явления бытия. Вот смысл того «темного» (т. е., скорее, слепяще-светлого) места, утверждения в Евангелии от Иоанна, что

I. В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог

2. Оно было в начале у Бога

3. Все через него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть

4. В нем была жизнь, и жизнь была свет человеков.

5. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его»

(От Иоанна, I; 1–5)

Первые два стиха бесспорны: верно, что Слово было Бог, и оно — единственное «оружие» Бога. Но вот с третьего уже видно распространение Слова за свои пределы — как Уран «распространился кругом»; только тот, ведя за собой Ночь, а этот Логос, свет, — ив том его уже нечестивость и согрешение. Ведь Слово объявляет, что «без Него ничто не начало быть, что начало (уже: значит, до — без него) быть». То есть Слово хочет залезть в то, что до него: что уже есть в слое Двубого и, в частности, Матерей, — и уже в 4-м стихе прямо фальсифицирует Истину, объявляя, что Слово — жизнь, а жизнь — свет. Две подтасовки: ибо жизнь дословна, и свет, собственно, после жизни возникает: недаром «совокупляться» имеет синоним — «жить», а высший свет (невечерний, озарение, просветление) наступает, по вере, — в миг смерти

Вон она, оскопляющая деятельность Слова — Хроноса: под жабры Жизни забирается. Начинается — через Эдипов комплекс: восстание Сына на Отца для обладания Матерью (Природой), вытеснение Эроса Логосом, из чего состоит вся история цивилизации и ее плоды (точнее: результаты, ибо она не плодородяща, а формирующа), а также неврозы в психике современных людей, рассмотренные Фрейдом

Но что дальше творится в евангельской Космологии? Слово объявляется единородным сыном Бога: Он же Христос, Сын Человеческий. Итак, узурпируется из общего владения Двубого коренной акт — рождения: что принадлежит, по существу, двоим (и во всяком случае и в первую очередь — Матери(и)), объявляется делом мужского Бога — и вещается не половое, а единое, целостное рождение

И недаром эти утверждения суть догматы, что непонятны, неисповедимы и составляют устои — сваи веры, и лишь на веру должны быть приняты, и ей лишь открываются. Ибо здесь действительно Слово (Единое, Мужской Бог) дерзнуло сойти в глубины, в толщу Двубого и на своем языке представить то, что ему неисповедимо. Потому Слово здесь глаголет темно, неясно — и не столько представляет, сколько своей невнятицей и «сумбуром» намекает, наводит нас на идею того грандиозного, истинного, глубинного бытия, которое даже Богу-Слову не дано выговорить; значит, тем более оно велико, истинно и — есть, и его надо внутренне зреть, ощущать, иметь «в виду», и с ним бытие свое сверять

Рост — как разноформие

Я узнаю окрестные предметы

А. С. Пушкин «Русалка»

Итак, мы… точнее, двутелое целое Человекосущество (ибо «мы» — это уже наличное бытие: со светом — открытием глаз начинается) еще лежит в беспамятстве и бессилии (Сила- жизнь, Эрос — улетучилась), а в стенки — полости — складки нашего единого нутра уже забил пульс — час Времени — и стал волнами прокатываться, до самых отдаленных концов — кончиков волос распределяясь и так настраивая нас в лад, резонанс, создавая единый строй — ноту — настроение, словом, целостность и умиротворение (тоже творение мира).

Но это еще безобидный внутренний настрой. Музыка (ей это измерение бытия подвластно) сфер уже звучит, но мы еще ничего не знаем: где я? что я? — ибо ни «где», ни «я» еще нет. Да, Хронос еще не для света и вида. Он лишь, волею самки женщины — Земли — Геи, прекратил неистовое утрамбованье ее взбесившимся, хаотическим, необузданным Эросом- через Урана. Ведь отчего возмутилась Гея — женская часть Двубого? Дети, рожденные Геей-Землею и Небом-Ураном, Были ужасны и стали отцу своему ненавистны С первого взгляда. Едва лишь на свет кто из них появлялся, Каждого в недрах Земли немедлительно прятал родитель, Не выпуская на свет, и злодейством своим наслаждался. С полной утробой тяжко стонала Земля-великанша (Гесиод. Теогония, 154–159)

Значит, Уран — сам распространялся, а Земле распространяться не давал: входивший через плодородящую силу Эроса и набухающей Матери(и) в бытие прибыток — он единственно мог и позволял устремлять(ся) в себя же, внутрь: густеть, уплотняться веществу мира, пребывая в тех же формах и границах. Он не давал прибытку расширяться, не мог организовать вселенную как саморасширяющееся бытие, а стискивал. Это как если прибыток бытия, массы вещества в человека совершался на протяжении его жизни, но он бы не рос, не увеличивался в объеме, а сохранялся величиной в новорожденного младенца, лишь уплотняясь и тяжелея в весе; как если бы рост состоял в том, что тот же кусок дерева, постепенно наливаясь, — обретал бы вес металла. Ясно, что тяжко восстонала с полной утробой Земля-великанша: стеснение, нажим на нее вызвал адекватный по силе позыв к саморасширению, т. е. выходу за свои пределы: пойти в рост над собой — через леса, животных, людей, города — словом, через всю природу и цивилизацию

Значит (выясняя первоначало и перводвигатель), если Эрос был первосилой прибытия и действовал неизменно и вечно, как мировая константа (так что начало здесь неуловимо), то первым, началом было — стоп! при теснение, закупорка, безвыходность, предел. Следствием этого было сгущение прибытка, уплотнение вещества, массы — в точку и, соответственно, назревание потенции, энергии, что в итоге дало квант, вспышку — первое событие в мире и начало действования, изменения (в отличие от константы Эроса — порождения); т. е. совершился сдвиг-уход Эроса, либидо, elan-vital — не в одноплановое прибытие, но в расплескиванье Эроса в дифференциацию бытия: в разные его планы, измерения, уровни, формы жизни, так что одни бы не мешали другим, и бесконечный прибыток бытия из Эроса имел бы бесконечный исток в самоустраивающейся вселенной — именно: самоустраивающейся, а не саморасширяющейся (ибо то прямолинейно и убого — как вата и болото). Нет, раз возникнув, искусство различения, разнообразия и стало тем пределом, формой, строем, космосом, что необходимо для известного нажима и притеснения Эроса и прибытка: чтоб он был энергией и не терял напора, а все время истекал бы квантами; порядок этот же необходим и для согласования все новых и новых отпочковании и дифференциации. В то же время это искусство (дело) различения станет бесконечным выходом прибытка: но не в пустую, однородную бесконечность, а в бесконечное разнообразие и разноформие. Благодаря ему бытие, будучи все время единым, равным себе, целостным, все время совершается как прибытие, и его саморасширение есть дифференциация