Наследник, которому по... - Александр Олегович Курзанцев

Рассказовых по городскому телефону раздался около девяти вечера, когда все уже находились дома, поэтому трубку взяла хозяйка дома, а не кто-то из слуг.

– Да, слушаю, – произнесла Элеонора, привычно чуть улыбаясь каким-то своим мыслям.

– Анюра? – чуть удивлённо переспросила женщина, – ах, Анюра, точно, здравствуй, девочка. Что?

Тут голос магички изменился и в нём прорезались тревожные нотки:

– Как забрали?! Кто, куда?

Лицо Эльвиры закаменело, а глаза налились синевой. Трубка в руках покрылась изморозью, захрипела шумами, в которых окончательно потерялся девичий голосок, продолжавший ещё что-то сбивчиво говорить, а затем и вовсе пластик захрустел и брызнул осколками, сжатый тонкой женской ладонью.

– Ричард! – прокатился по дому громкий с металлическими нотками голос, – Ричард, чтоб тебя! Ко мне, быстрее!

– Что дорогая? – скатился по лестнице Рассказов старший, как был, в одном тапке, трусах, выглядывающих из под распахнутого халата и с зубной щёткой во рту. Рык жены застал его в ванной, и бросив всё, тот поспешил на зов второй половинки.

– Дрейк арестован, – сходу без предисловий произнесла та, – четыре часа назад, городским управлением полиции. Командовал арестом старший шериф Восточнолесов. Знаешь такого?

– Слышал, – нахмурился мужчина, выплёвывая изо рта щётку и запуливая тапок в угол небрежным движением ноги, – неприятный тип. Но честный, по своему. Что ему надо?

– Неизвестно, – коротко ответила Эльвира, – Анюра сказала, ворвались прямо посреди ужина в их дом, выдернули Дрейка и увезли, ничего не объяснив.

– А почему только сейчас позвонила?

– Пока нашла наш номер, сам знаешь, в общей базе его нет.

– Я через минуту, – решительно произнёс Рассказов-старший, – пока звони нашему адвокату и заодно в спецкомитет, пусть разберуться, по какому праву гражданский шериф хватает аристократа, да ещё наследника рода.

Мужчина с хрустом сжал кулак, зло рыкнул:

– Ну ничего, скоро этот Восточнолесов у меня поедет восточный лес валить!

* * *

– Итак, – спецпредставитель комиссии по делам аристократов, в лёгким сомнением посмотрел сначала на меня затем на угрюмого шерифа, – в чём, говорите, подозревается этот юноша?

Грозный и всесильный чиновник оказался совсем не впечатляющим – щуплым лысоватым очкариком, в костюме и с большим кожаным портфелем, но судя по тому, как вокруг него носился мой пленитель, статус у этой комиссии был дай боже, и человечек росчерком пера мог ломать судьбы многих, в том числе и самого шерифа.

– Вмешательство в гражданскую деятельность, – угрюмо произнёс мужчина, подпирая стену допросной.

– Так, – спецпредставитель ещё раз взглянул на лежавший перед ним протокол моего задержания, снова повернулся к шерифу, – Климент Гаврилович, а где родители мальчика? Я вижу, что он пока несовершеннолетний.

Глазки того резко забегали и он, не глядя на меня ответил:

– Пока не можем с ними связаться, но это не особо нужно, по законам аристократии, полная ответственность наступает уже с шестнадцати лет.

– Климент Гаврилович, – вновь повторил очкастый тип, только уже с явно слышимым недовольством, – во-первых, по гражданским законам полная ответственность с восемнадцати лет, а во-вторых, вы как шериф города, должны быть в курсе, что мы прикладываем огромные усилия для встраивания аристократии в наше гражданское общество, для, того, чтобы как можно меньше было поводов для триста пятнадцатой.

– Я готов отвечать без родителей, – вклинился я в разговор, опасаясь, что спецпредставитель упрётся рогом и придётся ждать маман с папахеном и кучей адвокатов, которые шерифа распнут. И два пнут и три пнут, за ними не заржавеет.

– Молодой человек, – вздохнул тот, – вы, возможно, не отдаёте себе полный отчёт, в чём вас подозревают.

– А я ничего не совершал, – я заулыбался, как можно более наглой и самодовольной улыбкой, – шериф фуфло лепит, дело шьёт, на мокруху подписывает, а я не при делах. Зуб даю. Век воли не видать.

Тут я ногтём большого пальца подцепил верхний передний зуб, щёлкнул, затем провёл тем же большим пальцем по шее и завершил это показом классической рокерской «козы».

– Видите, – обличающе ткнул в меня пальцем шериф, – как он себя ведёт? Развязно, нагло, он уже преступник, закоренелый. А ещё наследник рода.

Правда, спецпредставителя это мало тронуло, он снова посмотрел протокол, произнёс, глядя на меня:

– Малдар?

Я кивнул.

– Ну тогда понятно, – мужчина перевёл взгляд на полицейского, – Климент Гаврилович, вам ли не знать, какая методика обучения ведётся в школах для малдар. Это то, с чем мы вынуждены мириться. Ничего удивительного в таком поведении мальчика нет. По фене ботать их там учат уже в первом классе.

– У нас есть доказательства вмешательств в гражданские дела, – ответил шериф.

– Так покажите их, а то пока я слышу лишь слова, – нетерпеливо произнёс спецпредставитель.

Выйдя за дверь полицейский через минуту вернулся и положил на стол не слишком толстую папку.

– Ну что тут у нас, – очкатый развязал тесёмки, вгляделся в листы бумаги.

– Тут инцидент с котом.

– Вы смеётесь? – глаза мужчины гневно сверкнули из под очков, – каким ещё котом?

– Вот, посмотрите, – торопливо бросился к бумагам шериф, – разбито два окна, срублено дерево, а оборванные линии электропередач привели к обесточиванию целого района.

– И всё это сделал, он? – спецпредставитель поднял на меня нахмуренный взгляд.

– Нет, не он, – чуть стушевался полицейский, – солдат в увольнении.

– А причём здесь тогда мальчик?!

Было видно что чиновник медленно но верно начинает закипать.

Это заметил и шериф, поэтому быстро добавил:

– Он ему приказал!

Взгляд спецпредставителя вновь стал непонимающим, и мужчина переспросил:

– Приказал разбить два стекла, срубить дерево и оборвать провода?

– Нет – спасти кота.

Повисла долгая пауза, в ходе которой очкатый старался переварить всё услышанное. Затем спросил, находясь в некоторой прострации:

– И что, спас?

– Кота? – полицейский, запнулся на секунду, затем кивнул головой, – спас, только его током ударило.

– Кого ударило?

– Тоже кота.

– Понятно…

Вновь повисла тишина, а я, вспомнил тот вечер, когда торопился в игровой магазин, бабку, сидящего на дереве кота и бравого курсанта, оказавшегося солдатом в увольнении.

Так это что получается? Он, чтобы спасти кота, там пол двора разнёс?! Не выдержав, я расхохотался. А затем произнёс:

– Да, вот за что я уважаю наших солдат, так это за непоколебимую уверенность в собственных силах. Сказал – сделал. А сопутствующим ущербом можно пренебречь.

– Видите, он признаётся, – тут же ткнул опять в меня шериф.

– Ни в чём не признаюсь, – быстро добавил я, – начальник. Не виноватый я, он сам всё.

– Это не всё, – тут же достал из папки полицейский новые бумаги, – вот ещё показания, тут он в подворотне хладнокровно зарезал двух похитителей, а тут с особой жестокостью обезвредил маньяка-насильника!

– Как зарезал? – встрепенулся спецпредставитель, – ножом?

– Ну, – вновь замялся шериф, – ранения были ножевые.

Чиновник почувствовал заминку в голосе и тут же, нахмурившись,