Бронированные жилеты. Точку ставит пуля. Жалость унижает ментов - Леонид Семёнович Словин

с этим же магнитофоном. «А вдруг узнают?» — «Так ведь, — говорю, — его все равно на переплавку!» — «Но ведь, — говорит, — человек сдал нам!..»

«Сдал!»

Мягко, без нажима Омельчук принялся зондировать почву, варьируя нужным словечком.

— Народ, я смотрю тут честный. Приносят, сдают!

— Это есть! Народ у нас хороший, товарищ подполковник, чужого ему не надо.

— А как насчет документов?

— То же самое! Приносят — принимаем, пересылаем…

— А с партийными билетами? Конфликтов с райкомом, горкомом не бывает? Тут ведь дело тонкое!

— Это точно! — Виталий зажегся, однако вначале потянулся за стопкой. — Выпьем, товарищ подполковник! Я вам сейчас одну историю расскажу!

Выпили как положено. Не спеша. Также неторопливо, спустя время, одинаково поддели вилками по рыбке с томатом. Виталька поманил Омельчука, зашептал в ухо:

— Сегодня документы принесли. Карточки, партбилеты. Пропуска… Ну, вообще!.. Я таких и не видел! На самый верх. В ЦК КПСС!

Омельчук боялся пошевелиться, чтобы не вспугнуть.

— Из поезда выбросили…

Виталька рассказал всю историю. Про машиниста, про звонок Картузова из московской милиции.

— Хотел чужими руками жар загрести…

У Омельчука прорезался наконец голос:

— И где сейчас все?

— Начальник взял.

— Созинов? Понес в партийные органы?

— Нет!

Старший опер объяснил:

— В санаторий едет. В Москву. Вот и завезет. Прямо с доставкой на дом. В ЦК.

Омельчук отпал.

— И когда ему в санаторий?

— Выезжает? А сегодня!

Виталька был сама беспечность.

— Сейчас, может, уже выехал!

— Мне ждать вас, товарищ капитан? — С Игумновым был все тот же водитель.

— Ждать.

Разыскник 49–го отделения, на территории которого проживал владелец «Тойоты», и другой парень, находившийся вместе с ним в машине, назначили встречу именно тут, в комплексе. Очаг спортивной культуры ютился на краю раскинувшегося широкого оврага. На другом склоне разбит был старый фруктовый сад. Дно принадлежало зловонному стремительному ручью. Комплекс не был престижным, но в нем имелось все, что необходимо пацану в микрорайоне, где, кроме кинотеатра и общественного туалета с наркотой, нет ни одного другого объекта соцкультбыта.

Игумнов дернул входную дверь — она оказалась не заперта; вошел внутрь. Небольшой холл отделяло от зала прозрачное — от пола до потолка — стеклянное ограждение. За ним был ринг. Там шла тренировка. Младшеклассники, совсем дети, отрабатывали «боковые». С шагом левой вперед наносили удары, укрывались за одинаково у всех, как у одного, поднятыми предплечьями; нагнув головы, по–рачьи сводя раскачивающиеся полусогнутые кисти.

Разыскник 49–го — плечистый, невысокого роста — уже ждал Игумнова. Небрежно кивнул в угол, на тренажеры.

— Качаются…

Оказалось: это — ностальгическое. С минуту оба наблюдали молча.

«Большой спорт — наверное, единственный путь наверх для детей из неблагополучных и малоимущих семей, у кого нет поддержки со стороны…» — писали советские газеты про юношей–негров, чемпионов и рекордсменов.

«Предполагается, что у нас все иначе…»

Из тренерской кто–то выглянул — увидев вошедших, ни о чем не спросил, закрыл дверь. В спорткомплексе был нюх на ментов и бандитов. Разыскник показал на низкую спортивную скамейку перед ограждением.

— Лейтенанта я давно знаю…

Они присели. Игумнов уточнил:

— Хозяина «Тойоты»?

— Да. Росли вместе. В школе тоже вместе учились. Потом он ушел… На шесть лет.

— Грабеж?

— Квартирные кражи. Потом вернулся.

— Работает?

— Обещает… Я с него несколько раз слово брал. Требую, чтобы учился или работал…

— Специальность есть у него?

— Поступал на факультет журналистики…

— На учете состоит?

— На списочном. А точнее, просто в голове держу! — Разыскник предложил откровенность.

«Значит, ни в картотеке УМУРа, ни в Зональном информационном центре не значится…»

— А второй? Который с ним?

— Кабан. Этот чемпион по юниорам. Классик. Борец. Восходящая звезда.

— Как бы она не взошла в Бутырке.

— Запросто!

Разыскник оказался того же разлива. Коротко поведал о себе. В спорт привел культуризм — желание развить мускулатуру. Качались в подвале, который сами же обустроили. Многие из тех, с кем вместе начали, быстро отсеялись: тренировались вечерами — не у каждого хватило сил постоянно конфликтовать с семьей. Легче было тем, у кого одна мать или бабка. Потом нужны стали деньги. На снаряды, на тренажеры. На анаболики — растить дикое мясо… Не говоря уже о спортивной одежде, о косметике для девочек.

— …А вокруг уже вовсю фарцевали, крали, спекулировали. Остальное тебе ясно! — Разыскник не стал уточнять.

— Встречаетесь?

— С ними? Бывает. И выпиваем! Соседи… Куда денешься? — Он пожал плечами. — Пьем за то, чтобы не встречаться по разные стороны. Они знают: в случае чего — я буду в них стрелять. И они в меня тоже. А что делать?

За стеклянными ограждениями начались спарринги. На ринг первыми вышли самые младшие. Отцы привели их, когда детям исполнилось шесть–семь лет. Теперь это были юные профессионалы.

— Лейтенант, Кабан… — поинтересовался Игумнов. — К нам, на железку, они не ходят?

— Нет, — разыскник покачал головой.

— Кражи у пассажиров…

— Нет.

— Пай–Пай — кличка — тоже ни о чем не говорит?

— Пай–Пай? Никогда не слышал.

— Жаль…

Поездной вор был впервые в пределах досягаемости. Как никогда! Но для этого надо было влезть глубоко в дела Лейтенанта и его бригады.

— Твои друзья крутят что–то серьезное. Откуда у них деньги на «Тойоту»?

Разыскник приоткрыл завесу:

— За ними разгоны. Приезжие спекулянты договариваются с оптовиками о покупке, назначают место. Тут они появляются под видом ментов. Точно, конечно, мне не говорят, но у меня есть данные… Конфискуют товар, деньги покупателей…

— А товар? — Игумнов понял. — Импортные японские платки?

— Ну! Денег у спекулянтов много! Покупатели рады обычно, что хоть ноги унесли! — Разыскник отчасти даже злорадствовал. — Фрунзе, Ленинабад… В принципе — нам–то? Вор у вора дубинку украл…

Все прояснилось.

Разыскник дополнил сообщение вокзального авторитета и дал ему объяснение.

«Это Лейтенант, а не ОБХСС оставил вчера без платков бригаду Голубоглазого! Вот почему в Управлении БХСС города нет об этом никаких сведений!»

— Ясно…

За стеклянным ограждением прозвучал гонг — минутный перерыв между раундами.

— Фамилия «Карпухин» тебе говорит о чем–нибудь?.. — Пора было разъезжаться: Игумнов установил все, что хотел. — Это таксист.

— Константин! Я проверял его… Он приезжал к Лейтенанту!

— Таксист возит еще поставщика платков — Хабиби… Так вот! Карпухина сегодня выследили! У дельцов, которых они накануне сняли, записан номер его машины… Тут, правда, одно обстоятельство. Карпухин — человек вора в законе… Афанасия. Если Лейтенант под крышей у Афанасия, тогда другое дело!

Разыскник помотал головой.

— Нет! Лейтенант сам по себе! Москву поделили, когда он сидел в колонии. С ним не советовались. Он считает, что его это не касается!

— Тем хуже… На твоем месте я бы подключил МУР. Наш генерал в такие дела не вмешивается, но мы