Последний порог - Андраш Беркеши

— Ты все еще не отказался от меня?

— Представь себе, нет. Если бы ты была замужней, все было бы иначе. Но мне кажется, что Чаба не женится на тебе. Пойми меня правильно, я его люблю и знаю, что он тебя любит. И все же... Сам не знаю почему, но у меня именно такое ощущение.

Андреа смотрела куда-то вдаль. Она знала, что Миклош говорит сейчас совершенно откровенно, но ей самой не следует затрагивать эту тему. Она любила Чабу сильно и пламенно, однако и Миклош не был ей безразличен. Вот уже несколько лет подряд она жила в этой раздвоенности, и не от них самих, а лишь от случая зависело, что они так до сих пор и не сблизились.

— Оставим это, Миклош, — сказала она. — Ты же знаешь, что. Я не люблю об этом говорить. Чабе я не изменю, и пока меня не интересует, возьмет он меня в жены или нет. Если же он женится на другой, любовницей его я не стану.

Лицо Миклоша потемнело.

— Правильно, давай не будем. Скажи, Анди, ты можешь на часок поехать со мной? Ни к кому другому я не хотел обращаться. На то есть особая причина. Моего знакомого врача нет сейчас в Пеште.

— По врачебным делам?

— А что же еще?..

— Продолжай.

— Чаба об этом не узнает?

— Я не смогу ему лгать. Говори спокойно, в чем дело. Я давно заметила, что ты в чем-то замешан. Меня не интересуют твои дела, но уж если я поеду с тобой, то хочу знать, куда и зачем.

Пустаи причесал волосы. Бросил окурок в печку.

— Одному моему другу нужно извлечь пулю из-левой ноги. Он без сознания. У него жар.

— Когда его ранили?

— Сегодня ночью.

— А где он находится? Я спрашиваю только потому, что хочу знать, в каких условиях придется оперировать.

— В подвале у одного моего друга. Правда, электрический свет и вода там имеются.

— Я сейчас оденусь. — Андреа встала: — Ты на машине?

— Да, — ответил он, — но, возможно, обратно тебя уже не смогу подбросить.

Девушка подошла к телефону:

— Мне нужно поговорить с Чабой. — На миг она заколебалась. — А вообще-то, пожалуй, лучше будет, если я не скажу ему правды, а то он меня не отпустит. Не стоит его впутывать в эту историю.

— Потом скажем, что Бори стало плохо и она захотела с тобой посоветоваться.

Андреа сразу же набрала телефон Чабы.

— У меня Миклош, — сказала она. — Бори плохо себя чувствует, и мне нужно поехать с ним в Леаньфалу. Возможно, что я немного задержусь. — Чаба что-то устало пробормотал в трубку, из чего Андреа поняла только, что он просил ее долго не задерживаться.

Быстро переодевшись и захватив врачебную сумку, она написала приходящей в дом служанке, что той необходимо купить на следующий день.

— Ну все, теперь пошли, — заторопилась она.

На улице было ужасно холодно, резкий ветер бросал в лицо колючие хлопья снега. «Мерседес» Миклоша наполовину засыпало снегом. Андреа зябко поежилась, думая о чем-то своем.

Год назад она устроилась на работу в военный госпиталь, в хирургическое отделение. Сделала она это по просьбе Чабы, которому хотелось, чтобы они работали вместе. Они не только не поженились, но и не говорили о свадьбе, делая вид, будто их связь вполне естественное явление. Хотя на самом деле все было далеко не так. Когда в январе сорок второго года под Москвой погиб Аттила, генерал спустя несколько дней позвонил Андреа. Он был вежлив и мил, как всегда, однако девушка сразу же почувствовала, что речь сейчас пойдет о чем-то очень серьезном. Генерал попросил Андреа приехать к нему, сказав, что пришлет за ней машину. Жена генерала и Чаба уехали в Шомадьварад, и старик жил на вилле один.

— Папа, у тебя есть свободные деньги? — спросила девушка отца, положив трубку на рычаг.

Бернат поднял голову от статьи, которую писал.

— У тебя уже кончились карманные деньги? — поинтересовался он.

— Еще есть немного. Звонил твой друг генерал. Желает немедленно поговорить со мной. Готова спорить, что я знаю, чего он от меня хочет.

Бернат встал, потянулся:

— Знаешь, дочка, мне что-то не нравится, что последнее время ты постоянно занимаешься предсказаниями. Оставь ты это занятие.

— Фу, какое у тебя скверное настроение, папка! — Она показала на стол: — Что, не идет статья? Если хорошенько попросишь, я напишу ее за тебя.

Бернат закурил трубку.

— Охотно согласился бы на это, но у тебя ничего не выйдет, так как ты не умеешь лгать, а сейчас как раз это и нужно. — Андреа вышла в соседнюю комнату, чтобы переодеться, но дверь оставила открытой. — Так что же от тебя хочет Аттила?

Андреа вошла в комнату. На ней было платье огненно-красного цвета с высоким закрытым воротом.

— Будь добр, застегни мне пуговицы. — Дочь повернулась к отцу спиной. — Он наверняка хочет, чтобы я порвала с Чабой.

Бернат неуклюже возился с пуговицами.

— И что же ты ему на это ответишь?

— Пока еще не знаю. А что я, по-твоему, должна ему сказать?

— Во всяком случае не теряй головы. Сначала выслушай его, а потом скажи, что подумаешь, но только ничего не обещай.

Андреа подошла к отцу и, встав на цыпочки, поцеловала его в лоб:

— Спасибо, ты у меня молодец. — Она задумчиво посмотрела прямо перед собой. — Я ему вот что скажу: «Дядюшка Аттила, я восемь лет люблю Чабу и верна ему. И никогда не просила, чтобы он женился на мне. Порву же я с ним тогда, когда он скажет, что разлюбил меня и полюбил другую. Или если он женится. Так что об этом вы уж сами разговаривайте с ним». — Она подошла к окну и посмотрела на засыпанную снегом улицу.

— Он пришлет за тобой машину?

— Обещал.

Бернат потер виски и проговорил:

— Думаю, что настало время мне самому поговорить с Аттилой. Уж больно мне не нравится его поведение.

— Можешь поговорить, но только не обо мне. Мне кажется, это унизительно...

Гибель Аттилы сильно повлияла на генерала, и, хотя он мужественно крепился, от Андреа не ускользнуло, что старик едва держится на ногах. Ей стало так жаль его, что она чуть было не заплакала. Она поцеловала его ввалившуюся щеку, хотела было обнять, чтобы довести до кресла, но старик жестом отстранил ее. Выпрямившись, он подошел к столу и сел только после того, как уселась девушка. Затем он позвонил служанке, попросил принести чай и пирожные.

— Дядюшка Аттила, я ничего не хочу: я только что поужинала.

— Тогда идите, — отпустил он служанку. — И не мешайте нам. — Он долго раскуривал сигару. Руки у него дрожали, он слегка покашливал. — Анди, — заговорил генерал после долгого молчания, — я знаю тебя с детских лет. И ты меня тоже давно знаешь, не так ли?

— Точно так.

— Если я не ошибаюсь, весной ты станешь дипломированным врачом... Хирургом, как и Чаба.

— Точно так, — сказала Андреа, мысленно сердясь на себя за то, что она постоянно произносит эти два ненужных слова.

— А мы как взрослый со взрослым еще ни разу не разговаривали.

— Нет...

— Вот я и думаю, — продолжал генерал, — пора нам так побеседовать, разумеется, вполне откровенно, как положено друзьям. Мне кажется, ты на меня сердишься.

— Почему вы так решили?

— Чувствую просто. — Сигарный дым расплывался над письменным столом, щипал девушке глаза. — Девушки, по обыкновению, ненавидят отцов, которые противятся женитьбе их сыновей. Ты, безусловно, знаешь, какой точки зрения я придерживаюсь по этому вопросу.

— Знаю, — подтвердила Андреа, — но я не ненавижу вас, дядюшка Аттила. Я просто люблю Чабу, а он — меня. О женитьбе мы не говорили.

— И до каких же это пор вы намерены с ним так жить?

— До тех пор, пока любим друг друга. А могу я, дядюшка Аттила, спросить вас кое о чем?

— Разумеется.

— А вам никогда не приходила в голову мысль о том, что я могу родить вам внука? Настоящего маленького Хайду? Ведь это зависит только от меня, а я детей обожаю. Я так хочу стать матерью. А знаете, почему я не родила до сих пор? Только потому, что Чаба, чего доброго, подумает, что я хочу его принудить к браку или же просто причинить ему неприятность. Я уже два раза была в положении. И оба раза Чаба хотел, чтобы я сохранила ребенка. Я рыдала, а затем скрепя сердце лишала себя этой возможности. И делала я это не ради вас, дядюшка Аттила, а ради Чабы. А теперь скажите, чего вы от меня хотите?

Андреа почувствовала, как учащенно забилось у нее сердце, она так разволновалась, что если бы не взяла себя в руки, то смело могла бы высказать господину генерал-лейтенанту все, чего она ему еще никогда не говорила. Вспомнив о Чабе, она сразу же немного успокоилась. Этот представитель рода Хайду даже не представляет себе, что, если бы она захотела, сын тотчас же плюнул бы на него. Но она сама не желает этого, ведь тогда их счастье не может быть полным. Андреа почувствовала, что генерал как-то странно рассматривает ее.

— Анди, я тебя понимаю и хочу заключить с тобой одно соглашение. Ты была со мной откровенна, таким же буду и я. Своего мнения я и сейчас не переменил. Я не против того, чтобы Чаба любил тебя.