Ричард III - Светлана Кузнецова

Глава 10

Совет закончился, но Френсис не спешил уходить. Ему предстоял очень непростой разговор. Предложи он нечто подобное герцогу Глостеру раньше, мог бы дождаться и вызова. От короля же ему грозила немедленная опала, гнев, и... этого виконт додумать уже не успел.

   — Необходимо устроить брак Елизаветы и Мануэля Португальского как можно скорее.

Ловелл поклонился.

   — Ты задержался, чтобы поговорить о моей дальнейшей судьбе? — в глазах короля плескалось хитро-смешливое выражение, которого Френсис не видел уже несколько лет.

   — Ты предсказатель.

   — Нет, но мой брак... или хотя бы сватовство заткнёт рты всем тем, кто питает надежды в отношении Елизаветы. Да и споры вокруг престолонаследника поутихнут. Новая королева, — король резко замолчал, стиснув зубы.

   — На сегодняшний день невеста, подходящая тебе по возрасту и положению, всего одна, — быстро продолжил Ловелл.

   — Святая принцесса, — вздохнул Ричард.

   — Иоанна Португальская, — кивнул виконт.

Дочь короля Португалии Альфонса V помышляла о служении больше, нежели о короне и правлении, но судьба каждый раз распоряжалась иначе. С детства она желала посвятить себя Богу. По слухам, тайком носила власяницу, ночью по нескольку часов посвящала молитве.

Отправившись с шестнадцатилетним принцем на войну, король Альфонс оставил править страной девятнадцатилетнюю Иоанну. И она неплохо справилась с этим, но по приезде отца немедленно испросила желания удалиться в монастырь.

Несколько лет она прожила в обителе, но политические перипетии заставили её вернуться. Приняв бразды правления, принцесса успешно исполняла обязанности регентши небольшого государства, которое за глаза именовали не иначе как пиратским.

К своим тридцати трём годам Иоанна уже дважды отказывалась от замужества. В 1472-м она отклонила предложение Максимилиана Австрийского, наследника Священной Римской империи, а в 1485-м отказалась выйти замуж за французского короля Карла VIII, слишком молодого для неё.

   — Насколько помню, отец Иоанны был прямым потомком Джона Гонта, — заметил Ловелл. — Двойной брачный контракт укрепит политические и наследственные связи между домом Йорка и домом Ланкастера, представительницей которого является Иоанна по праву рождения.

   — Если этот союз удастся, наш флот будет властвовать на море безгранично, — задумчиво проговорил Ричард. — Единственное сокровище, имеющееся у Португалии, — корабли и люди, умеющие управляться с ними выше всяческих похвал.

   — Они могли бы блокировать корабли Генриха в Ла-Манше. Если поторопимся, то победим ещё до начала военных действий.

Король покачал головой.

   — Нет, — вздохнул Его Величество. — Иоанне никогда не была свойственна решимость. Она мудрая регентша и добрая правительница, завоевавшая безмерное уважение своих подданных. Королевству безмерно повезёт, будь у него подобная королева. Но она не даст ответ до последнего. Битва с Тюдором — внутреннее дело Англии.

Ричард поднялся. Повёл плечами, слегка поморщившись, и подошёл к окну. Френсис мог видеть короля лишь в профиль. Чеканные, правильные черты — лик древней маски. Но виконту и не нужно было смотреть, за столько лет он научился понимать друга без слов. Ловеллу не нравилась витающая в воздухе обречённость.

«Белый вепрь» всегда заражал своей верой в победу. Он любил войну, наслаждался битвой, а его боевой топор пил кровь врагов. Кто бы ему ни противостоял, сколько б их ни было, Ричард радовался. Его называли безумцем до сражения. Уж слишком непредсказуемыми и отчаянно храбрыми казались предлагаемые им планы. И величали гением — после.

Но сейчас Ловелл ощутил холод и тревогу. Они накатывали на него каждый раз, когда друг говорил о своей смерти. Невозможно давно, в мирном счастливом Миддлхейме, юный герцог Глостер упорно повторял, что погибнет на ратном поле.

   — Позволь, я сам отправлюсь в Португалию. Я умею говорить с дамами, тебе известно это, — повинуясь неожиданному порыву, выпалил Френсис.

Король отрицательно покачал головой:

   — Нет. Во главе трёхтысячного войска ты отправишься в Саутгемптон для охраны южных границ по всему побережью.

Виконт скрипнул зубами и сжал кулаки. Он был в отчаянии.

   — Дикон! — он никогда не позволял себе звать короля так. Несмотря на интимное «ты» и звание «друга», невзирая на доверие и тайны, связывающие их.

   — Я не могу лишиться тебя в такой момент, — Ричард развернулся на каблуках и вскинул подбородок. Он словно оправдывался и просил прощения. — Слишком мало тех, на кого я могу положиться.

Френсис преклонил колени перед монархом. После подобных слов он не мог и не имел права возражать.

В середине мая король покинул Лондон и отправился в Виндзор, оставив в городе несколько гарнизонов. Защиту столицы он поручил констеблю Тауэра, сэру Роберту Брекенбери.

В середине июня Ричард III прибыл в Ноттингем — центральную резиденцию королевства.

Джеймс Тирелл оказался единственным, кого Дик никак не задействовал в ходе подготовки к вторжению Тюдора. Весной 1485 года тот отправился на континент в должности констебля крепости в Гине. Лишь сэру Джеймсу было известно о местонахождении принцев. Через него Ричард поддерживал связь с племянниками, сыновьями Эдуарда IV, находящимися под опекой его сестры, Маргарет, герцогини Бургундской.

7 августа 1485 года на горизонте показались паруса нескольких кораблей. Не замеченные из крепости Энгле, находившейся в двух милях к северу, они быстро приблизились к побережью.

Годом раньше здесь располагались верные Ричарду III войска. Но незадолго до высадки заговорщики под предводительством лорда Томаса Стенли по подложным приказам вывели и передислоцировали их, предоставив Генриху Тюдору возможность безопасно приблизиться к Милфорд-Бэй.

Сам бастард стоял на берегу и, сощурившись, оглядывал негостеприимный край. Хмурое небо, пронзительный ветер и враги, скрывающиеся как в своих войсках, так и у Ричарда. Генрих оглянулся на стяг с мечущимся огненным драконом и поморщился.

Свою эмблему Тюдор выбирал, рассчитывая на поддержку жителей Уэльса. Те видели в захватчике своего избавителя — нового короля Артура, вернувшегося в Англию, дабы отвоевать корону и отстоять исконные права валлийцев, возвысив их над всеми другими народами королевства.

   — Милорд!

Генрих обернулся и окинул взглядом долговязую фигуру солдата. Ядро его армии составляли французские наёмники во главе с Филбертом де Шандье. Несколько десятков шотландцев, английский сброд, осевший на континенте, да каторжники, которым посулили свободу за участие в этом походе. Долговязый был одним из них.

   — Ну, — Тюдор нахмурил брови и прикрикнул. Этих тварей следовало держать в узде. — Говори.

   — Меня граф Оксфорд прислали. Говорят...

   — Я сам узнаю, что говорит Джон де Вер, — бросил Генрих и, развернулся, направляясь к небольшой группе людей, высадившейся на берег. Он торопился, но не позволял себе поспешности. Это была его первая кампания. Единственное, что от него требовалось, — держать лицо.

   — В чём дело?

   — Часть новобранцев не пожелала высаживаться на берег, — спокойно ответил Оксфорд. Он участвовал в военной кампании не впервые, да и пиратов знал, поскольку недавно был одним из них. — Они вознамерилась захватить один из кораблей.

Генрих кивнул. Если он и верил графу хоть в чём-то, так это в оценке положения и ближайших военных перспектив. Если позволить дезертирам сбежать, за ними вскорости отправятся остальные, и он останется без войска. Тварей следует держать в узде.

   — Спалите этот корабль, — приказал Тюдор. — В назидание другим.

И повернулся к своему невеликому воинству:

   — Знайте! Все помните! Дезертирства я не потерплю!!!

От залива они направились к небольшому посёлку Дэйл.

Возле него и заночевали.

На рассвете войска двинулись вдоль дороги от Дэйла к графству Хеверфордуэст, которое находилось на расстоянии двенадцати миль к северо-востоку. Тюдор торопился. Он прекрасно понимал: от скорости продвижения его армии зависит успех всего дела.

Он успел. Оказался близ Хеверфордуэста до того, как там стало известно о его приближении.

   — Это удача! — распинались французы. — Предзнаменование будущего успеха всей кампании!

Генрих не мешал им.

   — Никакого сопротивления со стороны жителей не оказано, — доложил Оксфорд. — Будучи поставлены перед фактом вторжения, они радушно приветствовали явившихся на их землю захватчиков.

   — На нашу землю, — с лёгкой улыбкой поправил его Тюдор. — И освободителей, а не захватчиков.