В глубинах полярных морей - Иван Колышкин

Григорий Иванович Щедрин в этих походах показал себя подводником, наделенным лучшими командирскими чертами: мужеством, настойчивостью в поиске и атаке, прекрасной тактической сметкой.

В мае начала боевые действия и третья тихоокеанская лодка — «С-51». Из первого похода она вернулась с первой победой: три торпеды ее носового залпа попали в борт транспорта. Следующий июньский поход оказался еще более успешным. Сначала лодка потопила транспорт. Потом, четыре дня спустя, Кучаренко решил доказать свою верность «тихоокеанскому стилю» и произвел залп по тральщику и транспорту сразу. Он добился попадания в обе цели. А поскольку весь конвой и состоял из этих двух кораблей, то выходило, что лодка одним залпом разделалась с целым конвоем.

Позже, уже в июле, к боевой деятельности бригады подключились и остальные тихоокеанцы: «С-54» и «Л-15». «Эска» под командованием Дмитрия Кондратьевича Братишко уничтожила в первом же походе транспорт. Василий Исаакович Комаров на своем «ленинце» вышел на минную постановку и выполнил ее вполне удачно. Хорошее пополнение прислал нам Тихий океан!

Подвиги и слава

Советский характер

В 8 часов утра 25 июля над Екатерининской гаванью торжественно прозвучала медь оркестров. На палубах кораблей замерли шеренги моряков в праздничном обмундировании, при всех орденах и медалях. Корабли оделись флагами расцвечивания.

Северный флот отмечал двойной праздник: свой десятилетний юбилей и День Военно-Морского Флота.

На каждой из лодок, находившихся в базе, перед строем был зачитан Указ:

«За образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками и проявленные при этом доблесть и мужество наградить орденом Красного Знамени бригаду подводных лодок Северного флота.

Председатель Президиума Верховного Совета СССР М. Калинин.

Секретарь Президиума Верховного Совета СССР А. Горкин.

Москва. Кремль. 24 июля 1943 г.».

Громкое переливчатое «ура» трижды прокатилось над палубами и дальним эхом замерло в сопках. И снова гремит «ура» — уже в честь славных наших лодок «Щ-403» и «Щ-404», награжденных орденом Красного Знамени. И снова «ура» — в честь «М-172», «Щ-402» и «Щ-422», преобразованных в гвардейские.

Но не только подводники ходят сегодня именинниками. Орденом Красного Знамени награждены эскадренный миноносец «Валериан Куйбышев», дивизион катеров «МО» капитана 3 ранга Зюзина, тральщик «ТЩ-32», отдельный береговой артиллерийский дивизион майора Космачева, 12-я бригада морской пехоты. Гвардейским стал эсминец «Гремящий».

Подумать только — десять лет назад, когда мы пришли обживать эти края, какими дикими и пустынными казались они нам! Как екало у нас первое время сердце, когда вспоминали мы Ленинград, Кронштадт, ставшую родной Балтику. И какой неправдоподобной все-таки казалась нам мысль, что в этих малолюдных местах, где человеку чуть ли не ежедневно приходится воевать с природой, может разразиться по-настоящему большая, кровопролитная война!

Десять лет! Как мало это по сравнению с историей Балтийского флота, берущего свое начало от Петра I, или по сравнению с историей флота на Черном море, носившем на своих волнах корабли Спиридова и Ушакова. И как это много, если судить по тому, что сделано на Севере, каким стал его флот. У нас есть надводные корабли разных классов. Наша бригада подводных лодок, несмотря на потери, стала многочисленней, чем была до войны. Наша авиация добилась господства в воздухе. Наша береговая артиллерия — неприступная оборонительная сила. И ведем мы бои на таких просторах, которых не сыщешь ни на Балтике, ни на Черном море. Таков уж наш театр.

Впервые за время войны так весело и с такой широтой отмечали мы военно-морской праздник. Да это и понятно. Победа была еще неблизка, но зрима и ощутима. Позади был триумф на Волге. Сейчас, в эти дни, гремела почти такая же по масштабам битва у Курска. В огне невиданных танковых сражений все явственнее проступал счастливый для нас исход. И там, где решались главные судьбы Советской России, и здесь, на самом-самом правом фланге, дела шли хорошо. Что ж не праздновать-то?

Был и концерт в Доме флота. Был и банкет. Были и многочисленные поздравления. Не было лишь душевной легкости и покоя: перед глазами не могли не стоять судьбы боевых друзей, не вернувшихся с моря.

«Щ-422» не получила заслуженной награды. За десять дней до того, как был подписан Указ, связь с ней прервалась. А в море лодка вышла 1 июля.

Нелепое совпадение: когда Видяев вышел командиром на «Щ-421», лодка тоже не успела получить боевой орден. Но тогда погиб лишь сам корабль — люди остались живы. Сейчас дело обстоит в тысячу раз хуже. Не вернулась лодка, не вернулся экипаж. И что случилось с ними — никому не известно.

Навсегда мне врезалось в память, как Федор Алексеевич с присущим ему оптимизмом говорил, застенчиво улыбаясь, друзьям:

— Вот сбегаю в море разок — и в отпуск. Комфлот отпустить обещал, сына повидать надо.

Незадолго до этого Федор наконец описался с женой, связь с которой оборвали долгие и извилистые эвакуационные пути-дороги. Своим малышом он еще не успел по-настоящему налюбоваться.

Не будет теперь долгожданной встречи.

Шуйский и Каутский ходят сами не свои. С Видяевым их связывала неразлучная дружба. Это была замечательная троица. При всем несходстве характеров их роднило одинаково честное, предельно добросовестное отношение к своему боевому труду, влюбленность в свою профессию. Я не хочу сказать, что другие командиры не обладали такими же качествами. Но у этих они были выражены особенно ярко, наложив отпечаток на весь их духовный склад. Это были скромные трудяги по характеру и образу мыслей. Но слово «скромность» никак не подходило к их боевым делам.

За Видяевым прочно закрепилась репутация исключительно настойчивого и отважного командира. Обнаружив цель, он делал все возможное и невозможное, чтобы не дать ей уйти. Он никогда не останавливался перед тем, чтобы прорвать охранение, каким бы плотным оно ни было, и нанести «пистолетный» удар с четырех-пяти кабельтовых наверняка. Такой была его атака по огромному транспорту в апрельском походе. Так же атаковал он и в майском походе, в котором после успешного залпа на лодку за три часа было сброшено триста пятьдесят глубинных бомб.

Атаками Видяева интересовались все командиры. Все его удары носили отпечаток яркого таланта. Все действия Видяева оказывались наиболее разумными и приемлемыми для сложившейся обстановки. Его умение пользоваться акустическими пеленгами при выходе в атаку при плохой видимости ставили в пример.

На бригаде хорошо был известен и такой случай. Выходя в атаку, Видяев увидел, что сторожевик из состава охранения повернул прямо на лодку. Заметил он ее или изменил в эту сторону курс по простому совпадению, выписывая противолодочный зигзаг, сказать было трудно. Форштевень корабля вспарывал воду, неумолимо приближаясь к лодке. До выпуска торпед оставалось совсем немного. И Видяев не сворачивал с боевого курса.

Вдруг сторожевик отвернул. А вслед за этим лодка вздрогнула, выпуская торпеды. Потом Федор Алексеевич так объяснял свои действия:

— Я был почти уверен, что сторожевик идет в нашу сторону случайно. Но даже если он шел на таран, все было рассчитано: выпустить торпеды мы бы успели.

В этом был весь Видяев.

Что касается экипажа, то он был вполне под стать командиру. «Гвозди б делать из этих людей, крепче б не было в мире гвоздей», — эти слова Тихонова словно специально предназначались для гвардейской команды «Щ-422».

Моряки очень любили своего доброго, отзывчивого командира. Да только ли они? Это чувство к нему разделяла вся бригада. Не составлял исключения и командующий флотом.

В день последнего выхода «Щ-422» в море Арсений Григорьевич вручал Видяеву третий по счету орден Красного Знамени. Эта по-военному краткая, но торжественная церемония состоялась на лодке. Надо было видеть, как радостно восприняли подводники очередную награду командира корабля.

Сойдя на пирс, Головко сказал:

— С таким командиром личный состав пойдет в огонь и в воду. Скромный, самоотверженный, способный. Посмотрите, всего год, как он командует «Щ-422», а боевой счет довел с четырех до одиннадцати. Это, бесспорно, кандидат к представлению на звание Героя.

Но вот прошли все сроки, на которые была рассчитана автономность «щуки», и я доложил Головко, Николаеву и Виноградову, что Видяев не вернется…

Почему же Федор Алексеевич не был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза? Этот вопрос и поныне вызывает у многих недоумение. Ведь заслужил!

В Полярном, неподалеку от Екатерининской гавани, стоит небольшой памятник, созданный флотским художником Алексеем Кольцовым. На скромном постаменте — бюст Видяева в реглане и в походной ушанке. Это — дань уважения и любви североморских подводников к герою.