Орлеанская девственница_Магомет_Философские повести - Вольтер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пальмира (бежит к нему)
Брат мой милый!Ужель убить его тебе не хватит силы?
Сеид
Я с этим шел сюда… Но вдруг я изнемог…
(Падает на руки своих сторонников.)
Магомет
Глупец! Он на меня посмел поднять клинок!Ну, падайте же ниц, защитники Зопира!Я всем вам покажу, что я владыка мира,Что волю вышних сил один лишь я постиг,А кто сомнение допустит хоть на миг,В своем невежестве, постыдном и убогом, —Идет на смерть, вступив в единоборство с богом.Все судьбы я вершу. Так знайте наперед,Что тот из нас двоих, кто виноват, — умрет.В моем могуществе вы убедитесь скоро.
Пальмира
О брат! Мне не снести подобного позора!Мы не отомщены. Палач еще силен.Народ пред ним дрожит, запуган, ослеплен,И даже ты не смог…
Сеид (на руках своих сторонников)
Прости бессилье брату!Наказан богом я за службу супостату,Но сердцем честен был и жаждал лишь добра…Разбойник, трепещи! Еще придет пора!Коль бог казнит того, кто грех свершил под гнетом,Какую ж молнию в творца злодейств метнет он!Прощай, сестра, и пусть тебя судьба хранит!
Пальмира
Не верьте, люди, нет! Не бог его казнит!От яда гибнет он!
Магомет (прервав ее и обращаясь к народу)
Запомните! ОтнынеЯ положу конец языческой гордыне.Над всеми высший суд Аллахом мне вручен,И всякий бунтовщик на гибель обречен.Ведь даже смерть сама моей послушна воле:Взгляните, — он восстал, и он не дышит боле.Так на любого, кто подъять посмеет меч,Немедля гнев небес сумею я навлечь,Любой, кто возразить осмелится приказу, —Пусть даже в помыслах, — покаран будет сразу.И если день для вас сияет до сих пор,То — потому, что я смягчил свой приговор.Ступайте тотчас в храм, вы, сброд неблагодарный!
Пальмира (вновь придя в себя)
Нет, стойте! Отравил Сеида враг коварный!Ну что ж, кровавый зверь! Не думай, что всегда Ты сможешь уходить от правого суда!Ты отнял у меня отца, и мать, и брата.Нет больше ничего, что мне здесь было свято, —Теперь и я могу уйти за братом вслед.Будь проклят на века!
(Бросается на меч брата и закалывается.)
Магомет
Остановись!
Пальмира
О нет!Свободна наконец от всех скорбей Пальмира.О, далеко еще освобожденье мира,Им правишь ты, тиран, несущий мрак и гнет.Но свет осилит тьму, и власть добра придет!
Магомет
Я потерял ее… А был триумф так близок!Мой план был так хитер, — пусть и жесток и низок, —Но цель всех темных дел, обманов и интригНежданно вырвана из рук в последний миг!Дав юной прелести едва достичь расцвета,Я сам сгубил ее — и вот мне казнь за это…У победителя в душе бушует ад!Да, совесть все же есть, и жжет она, как яд!О мой господь! Тебя жестокости орудьемЯ сделал, чтоб нести порабощенье людям!Казня и милуя, я знал, что сам я слаб,Что, для людей кумир, я пред тобою — раб,Что муки жертв моих мне наказаньем станут.Обманывая всех, я не был сам обманут…Что ж, пусть теперь мне мстят погубленные мной:Пусть сердце, яростью кипящее земной,Исторгнут из груди — смерть страсти в нем погасит.Но спрячь от глаз людских то, что меня не красит.Злодейств и слабостей позор пусть будет скрыт;Преданье пусть мой лик сияньем окружит,А память о дурном — сама в веках потухнет.Я должен богом быть — иль власть земная рухнет!
Конец
Философские повести
Задиг, или Судьба
Восточная повесть
Перевод Н. Дмитриева
{472}
Посвятительное послание Саади султанше Шерла
{473}
18 числа, месяца шеваля{474}, 837 г. Хиджры{475}.
Прельщение очей, мука сердец, свет разума! Не целую праха от ног ваших, ибо вы почти не ходите, а если и ходите, то по иранским коврам или по розам. Преподношу вам перевод книги одного древнего мудреца, который имел счастье быть досужим человеком и мог забавляться писанием истории Задига — произведения, в котором сказано больше, чем это кажется на первый взгляд. Прошу вас прочесть его и высказать свое суждение. Ибо, хотя вы едва достигли весны дней своих и хотя все удовольствия к вашим услугам, хотя вы прекрасны и ваши дарования добавляют блеска к вашей красоте, хотя вас прославляют с вечера до утра, хотя по всем этим причинам здравый смысл для вас отнюдь не обязателен — тем не менее вы обладаете ясным умом и тонким вкусом, и я сам слышал, как вы рассуждали куда разумнее, чем длиннобородые дервиши в остроконечных шапках. Вы сдержанны, но вам чужда недоверчивость, кротки, не будучи слабодушной, делаете добро, но с разбором, любите своих друзей и не создаете себе врагов. Ваше остроумие никогда не подкрепляется злоречием, вы не говорите и не делаете ничего дурного, хотя вам это было бы очень легко. Короче говоря, ваша душа мне всегда казалась такой же чистой, как и ваша красота. Вы даже не чужды философии, и это побуждает меня думать, что вам скорее, чем всякой другой женщине, понравится это произведение мудреца.
Оно было написано первоначально на древнехалдейском языке, которого ни вы, ни я не понимаем. Его перевели на арабский язык для забавы знаменитого султана Улуг-бека{476}. Это было в те времена, когда арабы и персы начали писать сказки вроде «Тысяча и одна ночь», «Тысяча и один день»{477} и прочие. Улугу больше нравился «Задиг», но султанши предпочитали разные «Тысячи и один». «Как вы можете восхищаться побасенками, в которых нет ничего, кроме глупостей и бессмыслиц?» — говорил им мудрый Улуг. «Именно за это мы их и любим», — отвечали султанши.
Льщу себя надеждою, что вы не уподобитесь им и что будете настоящим Улугом. Надеюсь даже, что, когда вы устанете от обычных бесед, похожих на всякие «Тысяча и один», только менее занимательных, мне можно будет улучить минуту, чтобы поговорить с вами серьезно. Если бы вы были Фалестридой{478} времен Скандера, сына Филиппа, или царицей Савской{479} времен Сулеймана, — эти владыки сами пришли бы поклониться вам.
Молю силы небесные, чтобы утехи ваши были нескончаемы, чтобы красота ваша никогда не увядала и счастье длилось вечно!
Саади
Кривой
Во времена царя Моабдара жил в Вавилоне молодой человек по имени Задиг; его природные наклонности, прекрасные сами по себе, были еще более развиты воспитанием. Несмотря на богатство и молодость, он умел смирять свои страсти, ни на что не притязал, не считал себя всегда правым и умел уважать человеческие слабости. Все удивлялись, видя, что при таком уме он никогда не насмехается над пустой, бессвязной и шумной болтовней, грубым злословием, невежественными приговорами, пошлым гаерством и тем пустозвонством, которое зовется в Вавилоне «беседою». Из первой книги Зороастра{480} он узнал, что самолюбие — это надутый воздухом шар и что, если его проколоть, из него вырываются бури. Никогда Задиг не бахвалился презрением к женщинам и легкими над ними победами. Он был великодушен и не боялся оказывать услуги неблагодарным, следуя великому правилу того же Зороастра: «Когда ты ешь, давай есть и собакам, даже если потом они тебя укусят». Он был мудр, насколько может быть мудрым человек, ибо старался бывать в обществе мудрецов. Постигнув науку древних халдеев{481}, он обладал познаниями в области физических законов природы в той мере, в какой вообще их тогда знали, и смыслил в метафизике ровно столько, сколько смыслили в ней во все времена, то есть очень мало. Вопреки тогдашней философии, он был твердо убежден, что в году триста шестьдесят пять дней с четвертью и что солнце — центр вселенной. Когда главные маги с оскорбительным высокомерием называли его человеком неблагонамеренным и утверждали, что только враг государства может верить, будто солнце вращается вокруг собственной оси, а в году двенадцать месяцев, Задиг молчал, не обнаруживая ни гнева, ни презрения.
