Ветры Дюны - Брайан Герберт

Выходя на главную площадь, она запретила себе опасаться встречи, на которую ее вызвали. Сестры Бене Гессерит больше не властны над ней. Джессика сама себе хозяйка, сама принимает решения и определяет будущее.

Она прошлась вдоль главного комплекса, чтобы собраться с мыслями перед встречей с преподобными матерями. Остановилась у фонтана: на лицо упали освежающие брызги. Опустила руку в холодную воду, выпустила ее из горсти на камни. Трата воды… какая роскошь! На Валлахе IX вода не драгоценность. Окружающие могли принять Джессику за монастырскую служку, увиливающую от своих обязанностей, но она не торопилась. Хотя ей и приказали, она пришла по своей воле.

Несмотря на упадок ордена Бене Гессерит, это место оставалось центром науки и торжества, где величайшие мысли собираются и распространяются широко и далеко. Джессика многому научилась здесь, но лишь гораздо позже усвоила самое главное – даже сестры не всегда правы.

Но предсказуемы. Ни преподобная мать Мохиам, никто из других сестер не соизволили заметить ее появление, однако Джессика сразу поняла: это делается намеренно, чтобы подчеркнуть ее незначительность. Насколько иначе приняли бы ее в Арракине Муад'Диб и торжествующее население!

У Джессики уже сложились противоречивые отношения с Мохиам. В них преобладала холодность и враждебность, хотя временами случались приступы нежности. Старшая считала, что Джессика разочаровала ее, и вечно пыталась наказать ее за то, что посмела родить сына.

Теперь наконец самые главные в Бене Гессерит хотят с ней поговорить. Джессика была заинтересована и озабочена, но не боялась.

Из бревенчатого оштукатуренного административного здания вышла женщина в черном платье и посмотрела на Джессику. Это была сама Мохиам; застывшей позой, дерганьем локтя, поворотом запястья она продемонстрировала нетерпение, потом повернулась и снова ушла в здание.

Однако теперь Джессика понимала, что игры Бене Гессерит с манипулированием и запугиванием могут быть и забавными. Пусть немного подождут меня… для разнообразия. Она еще минуту оставалась у фонтана, сосредоточенно думая, потом неторопливо поднялась по каменным ступеням и толчком распахнула тяжелую дверь. Как и у остальных зданий в комплексе Матерей, у этого крыша поросла темно-желтым мхом; особые окна были сконструированы так, чтобы пропускать минимум света далекого солнца Валлаха IX.

Внутри церковного здания Джессика присоединилась к другим сестрам в монашеских одеяниях. Под ногами скрипели половицы в восьмиугольной комнате; сестры рассаживались на стоявших по периметру скамьях из древесины элакки.

Даже очень старая Верховная Мать Харишка заняла место подобно простой послушнице. Несмотря на возраст, она сохраняла живость и бодрость, хотя рядом с ней села сестра-врач. Темные миндалевидные глаза Харишки сверкнули из-под капюшона, когда Верховная Мать заговорила с сидящей рядом более молодой женщиной. В этой женщине Джессика узнала преподобную мать Дженино. Дженино еще молода, но уже стала одной из главных советниц Верховной Матери.

Когда Харишка расправила плечи и переменила позу, чтобы смотреть через комнату прямо на Джессику, негромкие разговоры сразу стихли. В наступившей тишине внушающая почтение Верховная Мать заговорила:

– Мы благодарны, что ты прибыла издалека, чтобы увидеться с нами, Джессика.

– Ты призвала меня, Верховная Мать. – Они считают, что у нее не было выбора. – Какое важное дело ты хотела со мной обсудить?

Верховная Мать наклонила голову, как ворона.

– Нас тревожит Муад'Диб и его опасные решения. Мы опасаемся тех, кто дает ему советы.

Джессика нахмурилась. Как у всякого сильного вождя, у Пауля много советников, и советы их бывают хороши и плохи. Эгоистичный Кизарат стремится расширить свою власть и влияние, особенно человек по имени Корба, но другие советники Пауля достойны доверия и искренни. Стилгар, Чани, даже Ирулан…

Худой морщинистой рукой Харишка сделала знак сестре-врачу, и так заговорила:

– Меня зовут сестра Авер Иоша. Я была среди тех, кто лечил первую жену императора Шаддама Кизац-мать Анурил, когда внутренние голоса начали овладевать ею.

– Я знаю историю Анурил. Я там была. Какое отношение это имеет к нам?

– Это напоминание о том, как опасно поддаваться внутренним голосам. – Глаза Харишки еще больше сузились. – Искушение прислушаться к их древней мудрости иногда становится непреодолимым. – Сестры тревожно заерзали; Дженино сбросила сандалию и принялась растирать ногу. – Ибо преподобные матери воспринимают мудрость предков только по материнской линии, а твой сын Пауль не имеет таких ограничений. Он видит прошлое и женское, и мужское.

– Он Квисац-Хадерах, и это признали сами сестры.

Впервые заговорила Мохиам; предварительно она кашлянула.

– Однако он явился на свет без нашей подготовки и предосторожностей, какие мы собирались предпринять. Он опасен. Мы полагаем, он прислушивается к советам, которые уничтожат человечество. Он слушает развращенных предков из прошлого. Что если Пауль Муад'Диб прислушивается к величайшим диктаторам в истории?

Харишка добавила:

– Ты знаешь их имена. Что если он ведет внутренние беседы с Чингисханом, Килтаром Убертатом или Адольфом Гитлером? Что если советы ему дает Агамемнон, предок дома Атрейдесов? Или… другие?

Джессика нахмурилась. Но сразу одумалась, не желая выдать удивление или озабоченность. Может, они таким образом напоминают ей, что ее дедом был барон Владимир Харконнен?

– Пауль никогда не делает таких глупостей, – убежденно сказала она. – К тому же Другую Память нельзя просматривать, как каталожный ящик. Все Бене Гессерит знают это. Голоса приходят по собственной воле.

– Это справедливо даже для Квисац-Хадераха? – спросила Мохиам.

Джессика рассердилась.

– Вы хотите сказать, что Пауль одержим внутренними голосами?

Она не хотела признавать такую возможность, но мысль ее встревожила. Она вспомнила, что нечто подобное говорил ей сам Пауль после битвы за Арракин: «Как бы тебе понравилось проживать миллиарды за миллиардами жизней? Как ты можешь понять, что такое жестокость, пока не постигнешь глубины и жестокости, и доброты?»

Верховная Мать пожала плечами.

– Мы лишь считаем, что это вероятно. Это могло бы объяснить некоторые его крайние и неортодоксальные поступки.

Джессика оставалась тверда как в тот раз, когда на Салусе Шаддам и Фенринг заставляли ее на пиру объяснить поведение Пауля.

– Мой сын достаточно силен, чтобы принимать собственные решения.

– Но может ли человек выдержать постоянное давление многих внутренних голосов, чьи цели совсем иные, чем у живущих? Он может быть чудовищем, как его сестра, по настоянию Мохиам.

Джессика стиснула руки на коленях и удивила всех, рассмеявшись.

– Вот стандартный ответ Бене Гессерит на все, что им не нравится. Чудовище! – Теперь, определив слабое место, она находила своих собеседниц забавными. – Вы дуетесь, потому что мой сын вышел из-под власти сестер. Вы и ваши программы Missionaria Protectiva и «Манипуляции и религии» на Дюне породили обстоятельства, которые его создали. Вы дали ему в руки оружие, а теперь жалуетесь, что он пустил его в ход? Он ухватил поводья мифа – вашего мифа – и двинулся дальше в силе и славе. После того, как Бене Гессерит обошлись с ним, вы надеетесь, что он будет вас уважать?

– Может, ты могла бы заставить его, – сказала Харишка. – Если дать тебе более широкие полномочия, ты сумеешь убедить его в нашей полезности?

Преподобная мать Дженино снова надела сандалию и вдруг сказала:

– У нас есть предложение, Джессика, предложение на благо сестер и всего человечества.

«Наконец-то они перешли к делу», – подумала Джессика.

– Орден решил, что мы должны свергнуть императора любой ценой. Мы хотим, чтобы ты помогла покончить с его царством ужаса.

Это холодное заявление поразило ее.

– Что значит свергнуть?

Мохиам сказала:

– Пауль Атрейдес – генетическая ошибка. Твоя ошибка, Джессика. С каждым мгновением он становится все более опасным и непредсказуемым. Ты должна исправить свою ошибку.

– Его нужно либо убить, либо контролировать. – Харишка печально покачала головой. – И мы сильно сомневаемся в том, что последнее возможно.

Джессика глубоко вдохнула расширенными ноздрями.

– Пауль не чудовище. Я знаю его. Он ничего не делает без причины. Он хороший человек.

Харишка медленно покачала головой.

– Может, когда-то он и был таким, но хорошо ли ты знаешь его теперь? Не прячься от того, что чувствуешь в глубине сердца. За последние семь лет в его джихаде погибли десять миллиардов человек, и война не кончается. Боль и страдания неудержимым потоком захлестывают всю Галактику. Взгляни на это, дитя! Ты хорошо знаешь, что натворил твой сын, – и можно лишь воображать худшие ужасы, которые нас еще ждут.