Ветры Дюны - Брайан Герберт

– Я помню, как ты появилась здесь, юная ученица Бене Гессерит, миледи, но мы-то были с герцогами Атрейдесами век за веком. Нам известно их милосердие.

Джессика не верила собственным ушам. Эти люди ничего не знают ни об империи, ни об имперской политике. Они считают всех руководителей одинаковыми, полагают, что одно действие может быть никак не связано с другими. Эти люди могут помнить молодого Пауля Атрейдеса, но никто из них не представляет, как изменился Пауль.

– Где эрл Халлек? Он знает, что вы сделали?

Мэр и священник переглянулись. Хорву откашлялся, и Джессика поняла, что они действовали за спиной Гурни.

– Эрл в своем поместье и не появлялся в Кала-Сити… несколько дней. Мы считали, что не стоит беспокоить его по такому делу.

– Все очень просто, миледи, – сказал Синтра. – Мы не участвуем в джихаде и никогда не участвовали. Политика и войны не имеют к нам никакого отношения. Мы просто хотим, чтобы планета снова стала такой, какой была при двадцати шести поколениях Атрейдесов.

– Пауль теперь не просто Атрейдес. Он также Муад'Диб, мессия фрименов и святой император. – Она скрестила руки на груди. – Что вы будете делать, когда он пришлет армию федайкинов, арестует и казнит всех, кто выступал против него?

В смехе мэра не было и тени тревоги.

– Послушай, миледи, ты излишне драматизируешь положение. Он сын нашего возлюбленного герцога Лето Атрейдеса. Каладан в его крови. Он не причинит нам вреда.

Джессика поняла, что эти люди слепы, не видят несчастий, которые сами же приманили. Они тихо сказала:

– Вы судите о нем неверно. Даже я уже не знаю, на что способен мой сын.

Во мраке своей первой ночи после возвращения Джессика встала из-за письменного стола в спальне, оставив незаконченные письма и бумаги. Она подошла к каменной стене и распахнула окно, впуская холодный ветер. Ветер принес с собой намек на туман и знакомые запахи йода и соли, водорослей и волн.

Наступая и отступая, волны с каждым разом все сильнее бились о подножия утесов. В свете стареющей луны Джессика видела белую линию прибоя. Грохот волн, бьющих в скалы, успокоил ее своим постоянством – в отличие от бури, бушующей в Галактике.

Всю юность Пауль слушал голос каладанского моря, и этот голос внушал ему спокойствие, ощущение своего места в мире и в семейной истории. Теперь, став Муад'Дибом, он слышит свист песчаной бури – хиласикали-вала, как его называют фримены, «ветра, который съедает плоть». И далекие крики фанатичных армий.

Она не могла вообразить, что священники Пауля могли переименовать Каладан без его хотя бы молчаливого одобрения. Неужели он стал таким могущественным, что советники боятся говорить с ним честно?

Или у него вообще нет настоящих советников? Пауль наделен даром предвидения, он Квисац-Хадерах, и эту разновидность его мудрости Джессика не понимает. Но делают ли Пауля такая власть и способности истинно непогрешимым! Она опять и опять мысленно возвращалась к этому, гадая, какой психологический ущерб могла причинить ему Вода Жизни во время фрименского ритуала, который навсегда изменил его.

Некоторое время назад преподобная мать Мохиам предупредила ее об опасностях, связанных с этим ребенком, сверхчеловеком Квисац-Хадерахом, который появился преждевременно и вышел из-под контроля сестер. Когда старуха испытывала пятнадцатилетнего Пауля, это была не просто проверка. Что если обвинения Бене Гессерит справедливы? И Джессика совершила страшную, катастрофическую ошибку, зачав не дочь, а сына? Что если он все-таки не мессия, а ужасная ошибка… отвратительное явление исторических масштабов?

Джессика глядела на прибой; в воде появилось слабо светящееся пятно – переместилось облако планктона. Наверху с хриплыми криками летали на распростертых крыльях птицы, они ныряли и хватали рыбу, которая, в свою очередь, кормилась планктоном. Приблизилось другое светящееся облако, увлекаемое прибрежным течением, и два облака смешались в столкновении цветов.

Это напомнило Джессике джихад…

В памяти снова воскресли свидетельства ужасов войны. Джессика не могла обмануть себя мыслью, будто фанатичные последователи вышли из-под контроля сына и он не знает, что они творят его именем. Он сам был там, и все видел, и не выступил против. Скорее, послал своих бойцов дальше, воодушевил.

– Забыл ли твой сын, кто он такой?

Хорву смотрел на нее усталыми умоляющими глазами, надеясь услышать готовый и правдивый ответ. Но у нее не было такого ответа.

На соседнем плоскогорье она увидела костер, который напомнил ей недавний праздник Полого Человека. Дрожь пробежала у нее по спине: может, ее сын стал тем самым Пустым Человеком из местной легенды.

Неужели я породила чудовище?

Ночью Джессика спала плохо, мешали тревожные мысли и понимание того, что сотворил Пауль и почему. Она видела себя во сне молодой матерью, пробирающейся в спальню к Паулю, посмотреть на пятилетнего сына. Он крепко спал и казался таким невинным… однако в нем спят темные силы.

Если бы только она тогда знала, что этот мальчик станет мужчиной, который стерилизует целые планеты и обагрит руки кровью миллиардов невинных людей, возглавит нескончаемый безжалостный джихад…

Во сне молодая мать Джессика посмотрела на спящего сына и взяла подушку. Крепко прижала ее к лицу мальчика и держала, пока мальчик сопротивлялся и пытался высвободиться. И лишь крепче прижимала ее…

Джессика проснулась в поту. Живот сводило от отвращения. Просто ли воплотились во сне ее страхи, или это весть о том, что она должна сделать – чего всегда хотела от нее преподобная мать Мохиам?

Я дала тебе жизнь, Пауль, – и могу отнять ее.

Прибыло письмо из школы матерей; даже написанные, слова обладали властью Голоса. Сестры требовали, чтобы Джессика явилась на Баллах IX «по чрезвычайно важному делу», и приказ был подписан самой преподобной матерью Мохиам.

После жизни, заполненной ученьем и подчинением, первым порывом Джессики было немедленно исполнить требование. Но она заставила себя остановиться и презреть запрограммированную реакцию – ее разозлила попытка сестер манипулировать ею: они вечно пытались это делать. Им что-то от нее нужно. И, если она не явится добровольно, они найдут какой-нибудь другой способ доставить ее туда, менее очевидный.

Джессика лишь накануне вернулась с Салусы Секундус, только что узнала о глупой и наивной декларации мэра Хорву, а теперь иное обязательство заставляло ее отправиться с дорогу. Снова придется оставить Гурни Халлека присматривать за Каладаном. Но его нужно предупредить.

Когда он пришел, она собирала необходимые для поездки вещи.

– Гурни, я вернусь, как только смогу, но до поры жители Каладана в твоих руках. – Посмотрев на него внимательнее, она заметила, что он изменился. Как будто чем-то потрясен. – Гурни, в чем дело?

Гурни смотрел на стену, но не на нее.

– Личные трудности, миледи. Тебе не о чем беспокоиться.

– Послушай, мой добрый друг. Может, я смогу помочь, если ты разрешишь.

Он долго медлил, потом сказал каменным голосом:

– Мои гончие… вирус огня в крови. Если бы я действовал быстрей, может, спас бы хоть кого-то из них. Но я слишком долго ждал.

Он неловко шагнул назад, отдаляясь от нее.

– Это всего лишь собаки. Мне приходилось и хуже, миледи, я переживу. – Теперь она поняла, почему он не знал о необдуманном послании мэра Хорву в Арракин. Но он привык в одиночку справляться со своими переживаниями, и ее участие только осложнит для него задачу. – Это в прошлом, и нас обоих ждет работа. Отправляйся, куда тебе нужно, а я буду править в твое отсутствие.

Она кивнула, но ему следовало знать, с чем она его оставляет.

– Кое-кто из горожан забрал в голову опасную и глупую мысль. Пока ты оставался в своем поместье, они единогласно провозгласили независимость Каладана от империи.

Гурни выпрямился.

– Боги внизу, это невозможно!

– Они уже сделали это. Обратились с официальной петицией к Муад'Дибу. Пока меня не будет, держи их в узде.

– Похоже, уже поздно, миледи. Но я постараюсь в твое отсутствие свести вред к минимуму.

Наиболее удачное домоустройство – большая семья, в которой детей учат и воспитывают одинаково, не случайно и непредсказуемо. И еще возникает проблема хорошей наследственности.

Прибыв на Баллах IX, Джессика всюду видела яркие напоминания о своей молодости в школе матерей. Это делалось намеренно, чтобы снова и снова подчеркивать, чему ее здесь научили. Мы существуем, чтобы служить. Но Джессика не была прежней. Много лет она была всего лишь служанкой Мохиам, но возвращалась герцогиней Каладана и матерью Муад'Диба, императора Известной Вселенной. Скромная ученица осталась в прошлом.