Древний Рим. Взлет и падение империи - Саймон Бейкер

Когда римляне попытались защитить строителей осадных башен с помощью плетеных загородок, иудеи стали швырять со стен камни и таким образом сильно усложнили римлянам оборону. Когда легионеры наконец закончили постройку башен, Иосиф просто приказал надстроить северные стены повыше, а рабочих прикрыть щитами из натянутых воловьих шкур. Затем под прикрытием щитов и огня из выставленных полукругом ста шестидесяти катапульт Веспасиан бросил в бой стенобитное орудие. Когда солдаты наконец дотащили таран до стены и стали в нее колотить, иудеи, чтобы смягчить удары, стали сбрасывать со стен огромные мешки, набитые материей, прикрывая те места, куда целился таран.

Однако римляне не собирались отступать. Когда Веспасиан в одной из стычек был ранен стрелой в ногу, он не оставил поле боя, а продолжил сражаться, вдохновляя своим мужеством легионеров. Превозмогая боль, военачальник призвал воинов биться еще отчаяннее. Иосиф своими глазами видел, как человека обезглавило каменным ядром: «…его голова, оторванная снарядом, пущенным катапультой с расстояния более пятисот метров, отлетела словно мелкий камешек». Другое ядро отшвырнуло беременную женщину на сто метров. Среди шума битвы то и дело слышались свист летящих снарядов, грохот ударов и глухой стук тел, сыпавшихся со стен на землю.

Наконец римлянам улыбнулась удача, и с помощью осадных орудий им удалось проделать в стене пролом. Однако, когда легионеры пошли в атаку и попытались пробиться через пролом внутрь города, выяснилось, что у евреев в запасе имеется еще один сюрприз. Чтобы защититься от града камней, копий и стрел, летевших со стен, римляне приближались к городу, построившись «черепахой» (testudo). Для этого подразделение в двадцать семь человек становилось в четыре ряда, особым образом прикрывшись щитами: часть из них защищала солдат спереди, сзади и с флангов, а часть — сверху, внахлест накрывая друг руга. Спрятавшись в таких «панцирях», отряды римлян двинулись к северной стене. Однако Иосиф придумал, как одолеть подобную защиту. Когда римляне приблизились, иудеи стали лить на них со стен кипящее масло. Пузырящаяся, обжигающая жидкость нашла в «черепахе» бреши и обратила римлян в бегство. Некоторым из солдат удалось избежать ожогов, и они смогли приставить к пролому доски, чтобы вскарабкаться по ним вверх и попасть через дыру в стене в город. Однако евреям удалось предусмотреть и этот ход римлян. Осажденные облили доски вываренным пажитником, отчего дерево сделалось скользким, и легионеры при попытке добраться до пролома срывались и падали вниз. Несмотря на всю изобретательность и находчивость восставших, ничто не могло остановить римлян.

Незадолго до рассвета сорок седьмого дня осады Тит бесшумно провел через пролом отряд специально подобранных легионеров. Иудеи были так измотаны, что воинам Тита удалось незамеченным и подкрасться к спящим часовым, перерезать им горло и проникнуть в Иотапату. Вскоре подняли тревогу, но было уже поздно, и легионеры, подобно муравьям, устремились в город. Мятежники, охваченные паникой, рассеялись по узким улочкам. Кто-то из них сдавался, кто-то оказывал вялое сопротивление, а кто-то предпринял отчаянную попытку укрыться в пещерах. Сопротивление большей части восставших быстро удалось сломить, а спрятавшихся выманить наружу. Однако при захвате города римляне обнаружили, что отличить мятежника от мирного жителя не такая уж простая задача. Когда один из иудеев попросил римского центуриона помочь ему выбраться из пещеры, воин с готовностью протянул руку. Благодарностью ему послужил резкий удар мечом, прикончивший легионера на месте. Римляне начали прочесывать город и прилегающие территории в поисках восставших. Один человек их особенно интересовал.

Человек, верно предсказавший день падения крепости (по крайней мере так он впоследствии утверждал), тоже затаился в пещере с группой восставших. Там, никем не обнаруженные, они укрывались на протяжении двух дней, а на третий один из восставших, ушедший ночью добыть пишу, попал в руки римлян и выдал местонахождение Иосифа. Веспасиан немедленно отправил двух трибунов с наказом выманить командующего гарнизоном, посулив ему жизнь. Иосиф и его товарищи отказались выйти. Римские легионеры, собравшиеся у входа в пещеру, жаждали крови, однако прибывший на место третий трибун, по имени Никанор, сумел удержать их от расправы.

Никанор был другом Иосифа, с которым священнослужитель, скорее всего, познакомился в Иерусалиме. Трибун поклялся Иосифу их дружбой, что Веспасиан хочет сохранить жизнь командующему крепостью, проявившего во время осады мужество и изобретательность. В глубине пещеры предложение римлянина вызвало жаркий спор. Иосиф хотел сдаться. Истолковывая сны, недавно явившиеся ему, он полагал, что Господь разгневался на иудеев, и успех римлян — воля Всевышнего. Остальные мятежники, придя в ярость от того, что о сдаче в плен вообще зашла речь, обвинили Иосифа в трусости и предательстве и заявили, что единственный достойный выход из положения — самоубийство. Если Иосиф откажется к ним присоединиться, они его все равно убьют.

Иосиф, поставленный перед выбором, сначала возразил, сказав, что самоубийство противно Богу. Его слова лишь разъярили мятежников еще больше. Обнажив мечи, они с криками бросились на него, осыпая угрозами. И снова Иосиф, «поворачиваясь, подобно зверю в клетке, то к тому, то к другому», пытался переубедить своих товарищей: «…он же, окликнув одного по имени, окинув другого взором полководца, третьего схватив за руку, четвертого урезонив просьбами, сумел в своем горестном положении, обуреваемый разными чувствами, каждый раз отражать от себя смертельный удар».[69] Все было напрасно. Наконец Иосиф согласился на массовое самоубийство. Однако способ ухода из жизни тоже придумал он.

Чтобы не прогневить Бога, было решено тянуть жребий. Каждый третий, считая от человека, вытянувшего короткую соломинку, должен был принять смерть от стоящего рядом товарища. Так было положено начало чудовищному действу еврей перерезал горло еврею. По мере того как бездыханные тела один за одним опускались на пол пещеры, одного человека очередь то и дело миновала, и он продолжал стоять. Будучи образованным и, не исключено, искушенным в математике, Иосиф, похоже, подстроил счет так, что он всегда оставался одним из двух выживших. Несмотря на то что впоследствии на основе этих событий даже появилась математическая задача, известная под названием «Задача Иосифа», мы никогда наверняка не узнаем, что именно спасло Флавия — тонкий расчет или удача. Когда в живых кроме него остался только один человек, Иосиф обратился к нему с речью и в отчаянии попытался уговорить его остановить безумие самоубийства. Должно быть, ему потребовалось собрать в кулак всю силу убеждения, чтобы избежать смерти от меча товарища, ставшего свидетелем того, как военачальник отказывается от своего слова, после того как с жизнями уже расстались столько людей. Так или иначе, но оба они сдались на милость победителям.

После Иосиф объяснял свое спасение волей Всевышнего, однако избавлением от смерти беды его не кончились. Молодому командующему Галилеей, назначенному на эту должность первосвященником Хананом и властями Иерусалимского храма, не удалось оправдать надежд и сдержать натиск Рима. Теперь он стал пленником Ве-спасиана. Галилею можно было считать полностью утраченной, а Иосифа ждала долгая, полная страданий дорога до Рима, а там, возможно, и казнь. Однако в судьбе Веспасиана, Тита и даже Иосифа наступил переломный момент.

Под хриплые крики пленников-иудеев, оглашавшие улицы Иота-паты, римляне вывели Иосифа из пещеры, в которой он укрывался, и, осыпая оскорблениями, тычками и посулами скорой смерти, повели в лагерь Веспасиана. По свидетельству Иосифа, его спасло благородное происхождение — именно благодаря ему Тит сжалился над Флавием, пораженный удивительными капризами изменчивой фортуны, и попросил отца сохранить пленнику жизнь. Правда, однако, была куда прозаичной. Иосиф не мог рассчитывать на особое отношение к себе, вызванное его благородным происхождением. Ему предстояло разделить судьбу сотен командующих сгинувших армий, некогда противостоявших могуществу Рима: Иосифа должны были отвести в столицу империи, где бы он в цепях прошел по улицам города вместе с триумфальной процессией, после чего, по всей видимости, его ждала публичная казнь на Форуме. Однако, прежде чем все это случится, Иосиф решил рискнуть и сделать, пожалуй, самую важную ставку в своей жизни.

Иосиф попросил разрешения поговорить с Титом и Веспасианом наедине. Когда на его просьбу ответили согласием, Флавий, собрав всю свою волю, чтобы выглядеть спокойным, произнес слова, которым предстояло решить его судьбу. Он заявил, что является посланником Всевышнего. Отправлять его Нерону нет смысла, поскольку этот человек вскоре лишится императорского престола, а будущие императоры Рима сейчас стоят перед ним. Услышав столь вздорное пророчество, Веспасиан, должно быть, расхохотался: все римские императоры происходили из одной династии, одного аристократического рода. Не исключено, полководец рассердился, подумав, что Иосиф глумится над империей и над ним самим, простым римлянином, получившим столь высокий пост, всю жизнь карабкаясь вверх по карьерной лестнице. Вне всякого сомнения, подумал он, ученый муж готов сказать все что угодно ради спасения собственной шкуры.