Ганнибал - Томас Харрис

— Чего-чего он не делает?

— Не снисходит, — повторил Барни.

— СНИ-СХО-ДИТ, — послышался из темноты голос Марго. — Не опускается до лжи, мистер Крендлер. Или, чтобы вы еще лучше поняли, не унижается до нее.

— Доктор Лектер давал ей весьма нелестные, характеристики, — продолжил Барни, — а затем говорил что-нибудь очень приятное. Она стойко и терпеливо сносила насмешки, после которых похвалы доктора казались ей особенно приятными. Она знала, что его слова — правда, а не какое-нибудь дерьмо собачье. Доктор же находил ее очаровательной и забавной.

— И вы способны были определить то, что доктор Лектер находил ее забавной? — проскрипел профессор Демлинг. — Каким образом вы это сумели установить, брат милосердия Барни?

— По тому, как он смеялся, доктор Дамлинг[43]. В медицинском училище был такой предмет — «Оптимизм и его роль в исцелении».

Никто не понял, то ли это громко фыркнула Марго, то ли аэрарий аквариума издал несколько несвойственный для себя звук.

— Спокойно, Барни, — сказал Мейсон. — Расскажите нам остальное.

— Слушаюсь, сэр. Порой, когда кругом было относительно тихо, доктор Лектер и я проводили за беседой большую часть ночи. Мы говорили о тех предметах, которые я заочно изучал, и о других материях. Он…

— А вы, случайно, не изучали по переписке и психологию? — спросил доктор Демлинг.

— Нет, сэр. Я не считаю психологию наукой. Так же как и доктор Лектер, — сказал Барни и поспешно, пока респиратор не позволял Мейсону его оборвать, продолжил: — Я всего-навсего могу повторить то, что он мне говорил о ней. Доктор Лектер утверждал, что видит, чем Старлинг может стать. Сейчас, говорил он, девушка очаровательна так, как может быть очарователен котенок, которому предстоит превратиться в большую дикую кошку. Тогда играть с ней будет невозможно. Обладая непосредственностью щенка или котенка, говорил он, Старлинг оснащена, в миниатюре, всеми видами оружия, которым вооружен взрослый зверь, и мощь этого оружия постоянно возрастает. Тем не менее пока ей приходилось бороться всего лишь с другими щенками, говорил доктор Лектер, и все это его забавляло.

Возможно, вам все станет более понятно, если я расскажу о том, как все начиналось. Начало было весьма вежливым, но доктор никак ее не воспринял. Затем, когда она уже уходила, другой заключенный брызнул ей в лицо спермой. Это вывело доктора Лектера из равновесия, вызвало у него смущение. Тогда в первый и в последний раз я увидел его огорченным. Она это тоже заметила и тотчас попыталась этим воспользоваться. Мне кажется, что его восхитила ее настырность.

— Как он относился к другому заключенному — тому, который брызнул в нее спермой? Имелся ли между ними контакт?

— В обыкновенном понимании — нет, — ответил Барни. — Доктор Лектер его просто убил той же ночью.

— Разве они не находились в разных камерах? — спросил профессор Демлинг. — Как Ганнибал Лектер это сделал?

— Третья палата от палаты доктора Лектера, и к тому же на противоположной стороне коридора, — сказал Барни. — Среди ночи доктор с ним вначале немного поговорил, а затем велел проглотить язык.

— Итак, Клэрис Старлинг и Ганнибал Лектер стали… друзьями? — спросил Мейсон.

— Лишь в рамках формальной структуры, — сказал Барни. — Они обменивались информацией. Доктор делился с ней своими соображениями относительно серийного убийцы, на которого она вела охоту, а Старлинг расплачивалась с ним сведениями о себе. Доктор Лектер говорил мне, что у девушки очень сильный характер, чересчур много выдержки и мужества, и все это может пойти ей во вред. Он считал, что Старлинг будет действовать на пределе сил, если того потребует ее работа. Кроме того, он как-то заметил, что на ней лежит проклятие «высокого вкуса». Что доктор хотел этим сказать, я не знаю.

— Скажите, доктор Демлинг, что он хотел — трахнуть ее, убить, съесть или еще что-нибудь? — поинтересовался Мейсон, исчерпав все варианты, которые смог придумать.

— Я не стал бы исключать ни первого, ни второго, ни третьего, — ответил доктор Демлинг. — Но я не решился бы предсказать порядок, в котором он может совершить эти действия. Но основной мой вывод заключается в следующем. Все попытки желтой прессы или людей с менталитетом, свойственным этой прессе, романтизировать их отношения, воссоздать миф о «Красавице и чудовище» далеки от реальности. Цель доктора Лектера — унижение Старлинг, ее страдания и в конечном итоге смерть. Он дважды выступил в ее защиту. Первый раз, когда ей в лицо брызнули спермой, и вторично, когда ее стали терзать газеты, после того как она застрелила этих людей. Доктор появляется в личине ментора, но на самом деле его возбуждают ее страдания. Когда напишут историю Ганнибала Лектера, а напишут ее непременно, этот случай целиком будет считаться классическим проявлением авункулизма Демлинга. Чтобы привлечь его внимание, она должна страдать.

На лбу Барни между широко расставленных бровей появилась глубокая морщина.

— Могу ли я добавить, мистер Мейсон, коль скоро вы меня пригласили? — спросил он и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Находясь в лечебнице, доктор Лектер отвечал ей, когда она, сохраняя самообладание, продолжала свою работу, когда все его насмешки отскакивали от нее как горох от стенки. В письме он называет ее «воительницей» и специально подчеркивает, что во время перестрелки она спасла ребенка. Доктор восхищается ее отвагой и отдает дань уважения ее самодисциплине. Он говорит, что не имеет планов забрать ее жизнь. Учтите, что доктор Лектер никогда не лжет.

— Перед нами типичный пример того, что я называю образом мышления желтой прессы, или «таблоидным» мышлением, — сказал Демлинг. — Ганнибалу Лектеру чужды такие эмоции, как восхищение или уважение. Он не знает таких понятий, как теплота чувств или привязанность. То, что говорит Барни, есть лишь романтическая иллюзия, вызванная недостатком образования.

— Доктор Демлинг, вы меня не помните, не так ли? — спросил Барни. — Я дежурил в отделении, когда вы пытались поговорить с доктором Лектером. С ним многие пытались побеседовать, но, насколько я помню, вы оказались единственным, кого он заставил рыдать. Позже он опубликовал анализ вашей книги в «Американском журнале психиатрии». Я совсем не удивился бы, узнав, что эта критическая статья снова повергла вас в слезы.

— Достаточно, Барни, — сказал Мейсон. — Лучше позаботьтесь о моем обеде.

— Нет ничего хуже недопеченного самоучки, — заметил доктор Демлинг, когда Барни вышел из комнаты.

— Он не говорил мне о том, что вы пытались беседовать с доктором Лектером, — сказал Мейсон.

— Ганнибал Лектер в то время пребывал в состоянии ступора, добиться чего-то от него было невозможно.

— И это заставило вас пролить слезы?

— Это не правда.

— Следовательно, вы отметаете все то, что сказал Барни.

— Он введен в заблуждение. Так же как и девушка.

— Возможно, у Барни при виде Старлинг начинается течка, — бросил Крендлер.

Марго едва слышно рассмеялась. Однако Крендлер ее смех расслышал.

— Если вы хотите привлечь внимание Ганнибала Лектера к Старлинг, сделайте так, чтобы она страдала. Пусть то горе, в котором он ее увидит, подтолкнет его к причинению ей дополнительных страданий. Когда она станет подранком, в символическом смысле, естественно, он захочет взглянуть на то, как она станет продолжать свои игры. Когда лиса слышит визг зайца, она мчится к нему. Но вовсе не для того, чтобы помочь.

Глава 52

— Я не могу доставить вам Клэрис Старлинг, — сказал Крендлер после того, как ушел Демлинг. — Я с большой долей уверенности могу сообщать вам, где она находится и что делает, но я не могу контролировать те задания, которые дает ей Бюро, Более того, если ФБР направит Старлинг сюда, то обеспечит ей хорошее прикрытие, поверьте. — Для вящей убедительности Крендлер ткнул пальцем в темноту, где покоился Мейсон. — Вы не сможете приступить к действию, не сумеете обойти отряд прикрытия и захватить Лектера. Наружное наблюдение мгновенно Заметит ваших людей. Это во-первых. Во-вторых, Бюро не приступит к силовым действиям до тех пор, пока не убедится в том, что Лектер поблизости. Операция по охране наживки может потребовать не менее двенадцати человек, что весьма накладно. Условия могли бы быть более благоприятными, если бы вы не сняли ее с крючка, на котором она оказалась после перестрелки. Теперь довольно сложно поменять ситуацию и снова поставить ее под удар.

— Возможно, предположительно, может быть, — произнес Мейсон, довольно прилично, учитывая его состояние, справившись со звуком «ж». — Марго, возьми газету «Коррьере делла сера» за следующий день после убийства Пацци. Это была суббота. Найди колонку личных объявлений и прочитай нам первое.