Любовь побеждает все - Мари Клармон

Нежные ласки Йена стали более настойчивыми, грубыми, и скоро его пальцы начали расстегивать бриджи. Он спустил их вниз и сам быстро освободился от остатков своей одежды. Теперь их ничто не разделяло, и тепло кожи Евы смешивалось с теплом тела Йена. Это было восхитительное чувство. Она ни с кем не испытывала такой близости, такой любви… Ева заморгала, прогоняя слезы. Да, они занимались любовью, а ее так давно никто не любил!

Йен опустился еще ниже, и его слегка мозолистые руки стали гладить ее бедра. Он поцеловал их самую чувствительную, внутреннюю сторону и поднял взгляд на Еву.

— Посмотри на меня, — выдохнул Йен.

Она кивнула, закусив губу, дрожа от сладкого нетерпения. А Йен стал дальше ласкать бедра, целовать их и покусывать, медленно поднимаясь вверх.

Ева хотела закрыть глаза, раствориться в блаженном чувстве. Но она продолжала смотреть на Йена, потому что не могла ни на секунду потерять с ним связи. Когда Йен чуть раздвинул ей ноги и приблизил свои губы к низу живота, она замерла, не смея дышать, пораженная его бесстыдным намерением.

А потом с губ Евы сорвался стон наслаждения. То, что сейчас происходило с ней, было так удивительно и так приятно, что она начала дрожать. Йен не желал ее отпускать и потому крепко обхватил ягодицы Евы, прижимая ее к своему рту.

Его губы и язык творили с ней что-то невероятное. Ева схватилась руками за покрывало, не в силах перенести сладкий огонь, который пожирал ее тело. Казалось, еще немного — и она сгорит в нем дотла.

— Сейчас, — прошептала Ева. — Прошу тебя, сейчас.

Йен приподнялся, и его мужское орудие оказалось у нее между бедер. Едва дыша, Ева обняла его за плечи. Он прижался лбом к ее лбу, и ей вдруг стало немного страшно. У нее так давно не было близости. Вдруг там все будет туго? И вместо удовольствия придет боль?

Но Йен стал очень осторожно двигаться вдоль ее лона. Ева не выдержала и выгнулась ему навстречу, приглашая внутрь. Тогда он начал покачивать бедрами, но не входил в нее, лаская лишь частью своей плоти.

Это было так сладко, что Ева забыла все страхи, сомкнула ноги у него на талии и толкнула Йена на себя. Одно плавное движение — и он заполнил ее собой. Это чувство невероятной близости было таким удивительным, что у Евы перехватило дыхание. А потом Йен принялся все быстрее входить в ее лоно, и скоро в низу живота Евы начал разгораться огонь. С каждым рывком бедер Йена он становился все горячее.

Его рот нашел губы Евы. Она простонала, впиваясь ногтями в его спину. Ей хотелось каким-то волшебным способом стать с ним единым существом. Йен обнял Еву и, приподняв на кровати, прижал к себе. Его движения стали быстрее.

— Да, — шептала она. — Пожалуйста, да.

— Я никогда, — выдохнул Йен, — не отпущу тебя.

Ева посмотрела ему в глаза. Ее сердце было переполненно чувствами так, что казалось, могло сейчас взорваться.

— И не отпускай, — ответила Ева.

Йен зарычал и опять опустил ее на кровать. Он взял ее бедра в свои ладони и еще глубже вошел в нее. Ева укусила его за плечо, не в силах сдержать стон удовольствия. Наконец, Йен начал ласкать пальцем ее влажные складки, одновременно двигая по кругу своими бедрами.

Что с ней происходит? Чувство невиданной силы словно подбросило ее вверх, к пику, о котором Ева раньше ничего не знала, но которого отчаянно хотела достичь. Тяжело дыша, она еще крепче обняла Йена, доверившись ему во всем. Вдруг Ева ощутила чистое блаженство. Она не выдержала и сладко застонала, наслаждаясь волнами удовольствия, которые одна за другой накрывали ее.

— О да, — пророкотал Йен и начал двигаться с безумной скоростью, высоко подняв ее бедра навстречу себе. — Да, Ева. — Он замер, и хриплый стон сорвался с его губ.

Ева в изумлении смотрела на него, зная, что Йен сейчас достиг того же пика, что и она. Все, что сейчас случилось, казалось ей волшебством. Она не думала, что женщина могла испытывать подобное блаженство. Ее сердце замирало в груди при мысли о том, что это Йен, а не кто-то другой, подарил ей такое чувство. Так и должно было произойти.

Йен попробовал перекатиться на бок, но Ева не пустила его, прижимая сверху к себе. Невероятно, но сейчас она испытывала настоящее счастье. Ей нужно было пройти через ад, чтобы найти его. Оказывается, счастье ждало ее в объятиях Йена.

Ева улыбнулась в темноте. Больше никто не сможет отобрать его у нее.

Глава 23

Впервые за долгое время им овладело непривычное для него чувство покоя. Йен смотрел в темноту, пытаясь понять, как это все случилось. Левую руку он подложил под голову, а правой прижимал к себе Еву. Ее щека лежала у него на груди, одну ногу она по-хозяйски расположила у него на бедре.

То, как Ева трогала его шрамы, поражало и в то же время утешало Йена. Ей было неизвестно, как они у него появились. А еще Ева не знала, что он отказался защищать Гамильтона, когда за ним пришли его убийцы. Йен молча, с пониманием смотрел, как те накинулись на него с ножом, — точно так же, как Гамильтон делал с солдатами, назначая жестокие наказания, отдавая опасные приказы, заставляя их идти в неспокойные районы на границе чуть ли не в одиночку. Но в итоге Гамильтон поплатился жизнью не за это, а за то, как он издевался над юными солдатами, сводя их с ума многочасовыми тренировками, осыпая ругательствами, которые оскорбили бы даже портового грузчика.

Да, недаром Гамильтона называли «офицер-смерть». Йен пытался сделать так, чтобы его уволили со службы, пытался уговорить самого Гамильтона вернуться в Англию. Но в британской армии добиться этого было почти невозможно. Человек мог забить местного до смерти, и все равно его оставляли на службе. Сам Гамильтон тоже отказывался ехать домой, ведь пост офицера в армии Ее Величества давал ему почти неограниченную власть над людьми.

В итоге Йен предал дружбу ради справедливости. И хоть Гамильтон заслужил такую смерть, Йена до сих пор преследовало искаженное ужасом лицо бывшего друга.

Сейчас ему больше всего хотелось, чтобы ощущение покоя, которое подарила ему Ева, осталось с ним как можно дольше. Удивительно, но именно она, видевшая так много насилия и грязи, утешила его, подарила мир его душе.

Но все же Йен не мог забыть, что рядом с ним лежала жена Гамильтона.

То, что между ними случилось, невозможно было остановить. Как нельзя запретить солнцу вставать по утрам или осеннему дождю — орошать землю. Разве он не прав?

Йен закрыл глаза, прогоняя нехорошие мысли. Их с Евой разлучило чувство долга. Он должен был набраться смелости и сказать отцу Гамильтона о своей любви к Еве. Вместо этого Йен потратил годы, отчаянно пытаясь понять, как остановить лучшего друга, с которым он дрался на палках в детстве и впервые напился в юности, от падения в пропасть.