Все женщины - химеры - Гай Орловский

После паузы отступили, я не поверил глазам, прямо в стену и растворились в ней, словно это не стена, а нечто эфемерное. Плащи тоже исчезли, словно не плащи, а сгустки сырого тумана.

Человек на троне ухмыльнулся, все-таки рассмотрев мое смятение. Мне он показался бесконечно старым, хотя лицом и телом мужчина средних лет, но что-то в глазах выдает преклонный возраст, очень даже преклонный, то ли покрасневшие веки, то ли крайняя усталость и некое безнадежное выражение глаз. Если он в самом деле стар, то бодрящий жар для остывающей крови в самый раз, а угли в камине размером с кулак…

- Вижу, тебе такое внове?

Голос звучал достаточно властно, я даже уловил в нем те же нотки, что слышались в грохочущем рыке каменного монстра.

- Точно, - ответил я. - С чародеями сталкиваться практически не приходилось.

Он посмотрел на меня внимательнее, щуря красные воспаленные глаза.

- Разве ты сопровождаешь не чародея?

Я кивнул.

- Чародея… только он не слишком сильный чародей. Я бы сказал даже, что крайне слабый. Но я ему обязан, потому буду помогать по мере сил.

- Похвально, - ответил он равнодушно. - Это так… по-человечески.

- А как вы узнали, - спросил я, - что я сопровождаю чародея?

Он ответил с тем же равнодушием:

- Я вижу все, что происходит в мире… Вижу, но не смотрю. Все серо, неинтересно, глупо… Иногда что-то вроде бы пробивается, начинаю смотреть, а там просто случайная удача, и человек тот дурак дураком…

Я сказал вежливо:

- Как вот я.

Глава 10

Он приоткрыл один глаз, тот изменил цвет, уже коричневый, цвета спелого желудя, а зрачок сузился.

- Ты?… Ты меня слегка заинтересовал… Иначе бы я не открыл для тебя проход в свой скрытый дворец.

- Ой, - сказал я с испугом, - спасибо, но лучше не надо. Я человек дико скромный. В детстве, говорят, в штанишки писался, стеснялся попроситься на горшок.

Он спросил так же вяло:

- И сейчас?

- Сейчас нет, - признался я, - но все равно скромный. И всегда до писка боюсь не оправдать ожиданий.

Он посмотрел на меня со слабым интересом.

- Да? Но в тебе много необычного. Под твоим камзолом рубашка из непонятной ткани… Даже не представляю, из чего ее соткали!

- Мир меняется, - ответил я со вздохом. - Меняются и технологии.

Он пробормотал:

- Да? Что-то не замечаю. А я прожил много.

- Как много? - спросил я. - Ничего личного, просто любопытно.

- Сотни лет, - ответил он. - Или тысячи?… Уже и не помню. После второй сотни стало неинтересно…

- Неинтересно считать годы? - спросил я. - Или жить?

- То, - ответил он, - и другое. Скажешь, зачем живу? Не знаю. Просто живу. В какой-то мере это еше приятно… пока что. А кто ты?

Я ответил скромно:

- Меня называют Улучшателем. Говорят, что я как бы величайший из всех существующих. Спорить не решаюсь, я человек скромный и полагаю, народу и людям виднее.

Он сказал задумчиво:

- Улучшатель… Да, это самое… даже не знаю, важное?… Или нет. Я давно потерял интерес к жизни. Этот дворец радовал только первые месяцы, когда я его создавал. И еще несколько лет, когда позволял заходить гостям.

- И что они?

Он поморщился.

- Все одинаковые, как воробьи. Хотя бы кто-то как- то иначе… Ты первый, кто прошел мимо сундуков с сокровищами. И я убедился, что не зря открыл тебе вход.

- Что, - спросил я осторожно, - во мне есть что- то… что отличается?

Он чуть наклонил голову.

- Есть. Та же рубашка, это другие не заметят, а я вижу все… И штаны другие. И вообще-то что-то в тебе есть особенное, только еще не рассмотрел, что.

- Ну вот, - сказал я с подъемом, - уже жить интереснее!

Он сказал с пренебрежением:

- Интересно жить только короткоживущим существам. Мне тоже было интересно. Но где-то лет в пятьдесят уже ощутил, что ничего нового нет: те же серые люди, те же дрязги… Да-да, я вижу, что хочешь сказать! Побывал и королем, но и там лет за двадцать увидел, что таких до меня был неисчислимый ряд, и после меня будет… Ничего не меняется в мире, ни-че-го!… Сперва еще как-то ждал нового, а потом понял, что ничего нового и не может быть.

Я сказал осторожно:

- Однако же Улучшатели что-то меняют?

Он поморщился.

- Да, но… слишком мало. И слишком редко. Одно мелкое улучшение в сто лет… разве такое заметно? А сколько улучшений были потом забыты?

Я сказал с сочувствием:

- Да, нужно всю систему менять, согласен.

Он поинтересовался вяло:

- Это как?

- Начинать выращивать Улучшателей, - сказал я. - Массово. Сделать их востребованными. Королевство, где больше Улучшателей, начнет развиваться быстрее.

Он скривился.

- Что за бред?… Как можно выращивать Улучшателей? Это таинство, вдохновение, дивное озарение!… Никто не знает, кто и почему становится Улучша- телем!

Он умолк, на лице отразилось отвращение и некоторое разочарование, что и я тоже оказался таким же тупым дураком, как и тысячи тысяч остальных, которых насмотрелся за свою жизнь.

- Вот потому-то, - ответил я осторожно.

- Что?

- Мир не меняется, - ответил я. - Даже Улучшатели его не изменят… не слишком изменят, если их не будет хотя бы по одному в каждом селе. Но откуда им взяться, если все, у кого есть амбиции, прут в маги?

Он скривился.

- При чем тут маги?

- Потому что, - ответил я как можно мягче, - в природе может быть либо Улучшательство, либо магия.

Он поморщился.

- Что за бред?

- Это не я придумал, - сказал я, защищаясь. - Вы же мудрец, подумайте!…

Он морщился все больше, кривился, наконец проговорил с ленивой тоской:

- Ладно, я оставляю тебя здесь. Все-таки ты отличаешься от остальных. Я еще не все рассмотрел в тебе. Хотя я за всю жизнь только двух Улучшателей встречал, но они… ничем не отличались от остальных.

- Они вас разочаровали? - спросил я с сочувствием.

- Ты даже не представляешь, - произнес он таким равнодушным и бесцветным голосом, что у меня побежали мурашки по спине, - как это - быть бессмертным…

- Ого, - сказал я с завистью, - это же как здорово!… А ваше предложение остаться… Да, я понимаю, как много знаете и какой шанс научиться я упускаю… Я бесконечно польщен, но не могу остаться! Меня ждут друзья. Боюсь, им без меня придется очень плохо.

Он буркнул сквозь зубы:

- А кто тебя спрашивает?

- Но я не могу остаться! - возразил я. - Во мне нуждаются!

- Ерунда, - проговорил он лениво. - Все пройдет. Ты мне любопытен. Правда, немного…

Я вздохнул, сказал размереннее:

- Зачем я вам?… Как игрушка?… Настоящая жизнь в большом мире!

Он вяло отмахнулся.

- Если бы я возжелал, разрушил бы тот мир… но он не стоит того, чтобы я даже шевельнул ногой. Там все будет такое же и через тысячу лет. Даже людишки не поменяются: такие же грязные, глупые и лживые.

- Они будут лучше, - заверил я. - И можно сделать лучше!

- Нет, - ответил он так же бесцветно, - я уже насмотрелся. Ничего не меняется… Ты можешь спать вон там на ковре…

- Спасибо, - сказал я, - что не на тряпочке.

Он поморщился.

- Могу велеть и на тряпочке. Ты отныне мой раб.

- За что? - спросил я. - Рабы - плохие слуги и никакие помощники. Не опасаетесь, что когда-то смогу всадить вам в спину кинжал?

Он раздраженно дернул щекой.

- А здесь они есть?… Не важно, я закрыт заклятием Прентиса. Оно не пропустит ни лезвие кинжала, ни меч, ни стрелу, ни топор… Когда-то меня ранили, еще в юности, я с той поры сумел усилить свою защиту и поработать над выживаемостью. Потому даже и не мечтай…

- Ладно, - проговорил я смиренно, - но в этом мире есть все-таки новое… Взгляните на мой браслет. Таких не было, а сейчас есть. И сила в них велика и вам непонятна…

Он презрительно поморщился.

- Дай-ка сюда!

Голос его прозвучал повелительно, я торопливо шагнул к нему, на ходу отстегивая браслет. На мгновение ощутил, как вхожу через некую пленку, что мгновение сопротивлялась, но пропустила, явно по приказу хозяина.

Я протянул браслет, держа его на открытой ладони, но уперся в еще один силовой пузырь. Чародей сделал досадливое движение пальцем, защита исчезла.

- Вот, - сказал я, - смотрите…

Он молча принял браслет, крупный циферблат засветился дивными красками, оттуда полилась мелодия Мэд Лав, а на крохотном экране начали плясать обнаженные девушки из группы подтанцовки.

- Действительно, - проговорил он пораженно, взгляд его не отрывался от циферблата, - никогда и никто… Я такие заклятия даже не представляю…

Сердце мое колотится как никогда, я сосредоточился, в обеих ладонях появились рукояти тяжелых пистолетов.

Я вскинул их на уровень глаз и нажал на скобы. Грохот выстрелов показался чересчур громким, силовой кокон возвращает звуки. Пули ударили колдуна в грудь, но я поспешно поднял стволы, и две пули ударили в раскрывшийся рот.