Архонт - Дмитрий Александрович Видинеев

расползался по поверхности жидкости маслянистой кляксой. А потом эта лоснящаяся чернота всколыхнулась, как живая, вздыбилась, выплёвывая вверх крошечные вязкие щупальца.

Над чашей, в дрожащем мареве, начала формироваться тёмная бесплотная сфера. Она была неровной и какой-то беспокойной. От неё, словно пытаясь сбежать, то и дело отделялись маленькие сгустки, но неведомая сила внутри сферы притягивала их обратно. Маслянистая плёнка в чаше перестала колыхаться и начала выцветать: из чёрной стала серой, потом бледной с лёгким синеватым оттенком.

Глядя на тёмную сферу над чашей, Агата испытывала странную смесь восхищения и отвращения. Восхищение из-за того, что это, чёрт возьми, настоящая магия, чудо! А отвращение… сфера, помимо воли, навевала мысли о нечистотах заброшенных сортиров, какой-то разлагающейся гнили на мусорных свалках, зловонных язвах на грязных телах. Агата вспомнила слова Саяры: «Он оставил на сигарете свой энергетический отпечаток». И вздрогнула. Ей показалось, что в комнате стало холодно, и холод этот не походил на тот, что за окном. Холод был не зимний, не свежий, а такой, что источают кафельные стены моргов и замшелые плиты склепов. Мерзкая сфера, злая. Полная противоположность того прекрасного водяного шара, который позавчера – а кажется целую вечность назад, – сотворил Глеб. Магия – это разнообразие, в ней нет только чёрного и белого, красивого или уродливого. Ещё один урок, который усвоила Агата.

Саяра, с прежним расслабленным видом, взяла нож и сделала на ладони левой руки крошечный надрез. В ранке показалась кровь. Сфера задрожала, сгустки принялись вырываться из неё более настойчиво, но возвращающая их обратно сила была всё так же неумолима.

Сделав глубокий вдох, и медленно выдохнув, Саяра отодвинула пирамидки подальше от чаши, после чего поднесла ладонь к сфере. В узких глазах якутки словно бы льдинки блеснули, расслабленность сменилась напряжением.

Из сферы выполз извивающийся протуберанец. Он удлинялся, приближаясь к ладони Саяры – сначала медленно, как-то осторожно, будто хищник, крадущийся к своей жертве. А потом это бесплотное щупальце буквально нырнуло в ранку, и в течение пары секунд затянуло в неё всю сферу.

Якутку передёрнуло, кожа покрылась мурашками, лицо скривилось, словно от боли, но тут же черты смягчились. Она тряхнула головой и откинулась на спинку стула.

– С возвращением, – слегка обозначив на губах улыбку, поздравила её Полина, и чуть не добавила «Железное Лето».

Саяра кивнула и с нескрываемым торжеством расправила плечи. Льдинки в её глазах всё ещё сверкали, но не сурово, а как-то по-весеннему, словно в свете лучей апрельского солнца.

Агата глядела на неё с восхищением. Ей казалось, что якутка словно бы сбросила маску пожилой женщины и предстала в своём истинном образе – образе мудрой чародейки Севера, по отношении к которой определения «пожилая» или «старая» звучат кощунственно. Серебро её волос и не седина вовсе, а отблеск полярных сияний. Морщины – летопись таёжных чащоб, тайные звериные тропы.

Саяра не спеша сложила в коробку пирамидки, пузырьки, ножик, взяла чашу и отправилась в свою комнату. Проводив её взглядом, Агата поймала себя на том, что сидит с открытым ртом, как очарованный ребёнок. Она сомкнула губы и усмехнулась: есть чем очаровываться. И, чёрт побери, ей нравилось быть очарованной!

Полина вернулась на кухню, где её ждал травяной напиток, а Агата, позабыв о том, что собиралась сходить умыться, подошла к окну, открыла форточку. В комнату, с порывом ветра, залетели снежинки. Мускусный запах растворился в зимней свежести. Агата с наслаждением сделала глубокий вдох и, облокотившись на подоконник, прильнула к холодному стеклу.

Ветер, будто бы играясь, швырял снежные хлопья вправо, влево, закручивал в вихрях, разбрасывал в разные стороны белым фейерверком. За беспокойной завесой метели проступали контуры деревьев – тёмные силуэты, словно какие-то притаившиеся в ночи громадные существа.

Агата улыбнулась: воображение сегодня совсем с цепи сорвалось. Так и спятить недолго. Но улыбка вдруг померкла, дыхание перехватило, ведь за окном метель уже не просто бесновалась, а творила что-то странное…

Странное? О нет, страшное, жуткое!

Снежные хлопья слетались к единому центру, образуя вибрирующую голову того чудовища, которое Агата видела в туберкулёзном диспансере. Истинный лик Надзирателя. Вот вздулось на щеке и взорвалось снежными брызгами глазное яблоко. А вот и на лбу материализовался глаз. Прорезалась щель пасти… А на фоне, как тёмные призраки, шевелились деревья, а тусклый свет фонарей внизу казался каким-то потусторонним сиянием. Лик Надзирателя превратился в лицо Колюни – злобная гримаса, презрительный оскал.

Почуяв запах перегара, Агата застонала, закрыла ладонями глаза. Сначала демонические морды в окнах автобуса, теперь это!.. Неужели Надзиратель действительно заразил её безумием?

«Это всего лишь галлюцинация!» – твёрдо сказала себе Агата, и отняла от лица ладони.

Обычная вьюга. Обычный снег. Обычный свет фонарей.

И очередная ступенька по лестнице безумия.

Агате пришлось собрать все силы, чтобы унять зарождающуюся дрожь. А затем, стиснув зубы и глядя в окно исподлобья, она с напряжением подняла руку и показала метели средний палец, бросая вызов своим страхам.

* * *

– Ну что ж, пора, девчули, – непринуждённым тоном заявила Саяра.

Она взглянула на сидящую в кресле Полину.

– Как себя чувствуешь?

– Такая лёгкость во всём теле, – был ответ. – Кажется, что вот-вот взлечу.

– Отлично. То, что нужно.

Время приближалось к десяти вечера. За последние часы Саяры впервые вышла в гостиную, прихватив с собой две пиалы, деревянную коробочку, красивый флакон, полотняный мешочек и курительную трубку с пепельницей. Выглядела якутка уверенной в себе, отдохнувшей. Свою невзрачную повседневную одежду она сменила на красивое тёмно-синее платье, надела украшения с этническим мотивом, переплела косы в одну тугую косу. Словно к празднику подготовилась, а не к встрече с чудовищной Стаей.

Из флакона Саяра разлила в пиалы вязкую, как патока, жидкость голубоватого цвета, затем уколола палец булавкой и выдавила несколько капель крови в одну из пиал. Полина поднялась с кресла и сделала тоже самое, только подушечку пальца она проколола другой булавкой.

– Ну а теперь, – Саяра поглядела на Агату, – слушай меня внимательно. От тебя будут зависеть наши с Полиной жизни, ни много ни мало, – она улыбнулась. – Ничего себе ответственность, верно?

Агата кивнула, поднимаясь с дивана. От слов якутки ей стало не по себе, будто кто-то всемогущий указал на неё перстом и заявил, что ей уготована величайшая миссия в истории человечества. Неожиданно. И да, ответственность – ничего себе! Ответственность титана, держащего небо на своих плечах. Если только якутка не решила её разыграть ради позитивного настроя.

Но Саяре было не до розыгрышей. Она продолжала:

– Когда мы отправимся в астрал, следи за этими пиалами. Если жидкость в них начнёт темнеть