Архонт - Дмитрий Александрович Видинеев

– Не думала, что решусь тебе это рассказать, – заговорила Саяра, – но ты должна знать правду.

Она стояла, уперев руки в край стола, и как-то обречённо склонив голову. Её серебристые косы нависали над кружками с травяным напитком. Полина ощутила, как по спине пробежал неприятных холодок. Какую такую правду она должна знать? Что-то подсказывало, что эта правда ей не понравится.

«Не рассказывайте, Саяра, не надо!» – мысленно взмолилась она.

– Ты должна знать, – безжалостно повторила якутка сдавленным голосом. – Это касается твоего наставника, Бориса Великанова, – каждое слово ей приходилось вырывать из себя с каким-то страданием. – Он не пропал без вести, нет. Три года назад я с ним встречалась. Я тогда гостила у своей давней подруги в маленькой деревушке неподалёку от Вильнюса. Там меня Борис и нашёл.

Полина слушала её, не в силах вымолвить ни слова. Мозг с трудом воспринимал то, о чём говорила якутка.

– Он уже не был тем человеком, которого я знала, – продолжала Саяра, – которого знала ты, Полина. Он изменился. Не знаю, что произошло с ним, какие силы поработали над его разумом, но он превратился в какое-то злобное подобие прежнего Бориса. Я сначала подумала, что он одержим, что в нём поселилась какая-то тёмная сущность… Но нет, дело было в чём-то другом. Из него словно бы вынули всё хорошее, доброе и начинили злом. Видела бы ты его глаза… В них было что-то звериное, свирепое. А его аура была алой, с какими-то дымными тёмными разводами. Никогда прежде такой не видела. Я даже на какое-то время усомнилась, человек ли он вообще? Борис сказал, что теперь служит Ему. Кому «Ему» не рассказал, но в его голосе было такое благоговение, словно речь шла о самом дьяволе. Он уверил меня, что уже много магов встало на Его сторону, а меня разыскал, чтобы и я присоединилась. «Ты нужна нам», – говорил он. Я пыталась задавать вопросы. Спрашивала, что за силу он представляет, почему он так изменился. Но Борис на мои вопросы не отвечал. Не потому что не хотел, а потому что не мог. Это я заметила. В его рассудке словно бы стояла стена, за которой была запретная для посторонних зона.

Саяра умолкла, искоса взглянула на Полину. Снова заговорила после долгой тяжёлой паузы:

– Я прогнала его. И мы больше с ним не виделись. Теперь ты всё знаешь, девчуля, и если пожелаешь, можешь рассказать правду Игорю Ивановичу. Я не смогла.

– Но почему? – простонала Полина.

– Просто не смогла. То, во что превратился его брат… Лучше считать, что он пропал без вести. Или погиб. Это моё мнение, а ты сама вправе решать.

Полина долго глядела в пол перед собой. В её глазах застыла тоска.

– Но мне вы рассказали, – наконец выдавила она.

– Ты сильная, – сурово произнесла Саяра. – Ты хотела знать, кто стоит за магическими преступлениями… Отчасти я тебе ответила. Делай вывод. Боюсь, Надзиратель и Стая это только начало. Впереди нас ждут беды посерьёзней.

Она подняла руки, давая понять, что на эту тему больше говорить не намерена.

– Часики тикают. Пойду-ка я готовиться к нашей разведке боем.

И, взяв кружку, как-то уж слишком поспешно вышла из кухни, словно скрываясь от тех вопросов, которые могла задать ученица близнецов.

А вопросов у Полины действительно хватало, но все они были всего лишь словесной обёрткой её эмоций. Как крик. Как удар в пустоту. То, что поведала Саяра, пока плохо укладывалось в голове. И всё это ещё предстояло осознать, проанализировать, пережить и вынести вердикт. А потом задаться мучительным вопросом: рассказывать ли про Бориса Ивановича его брату? Вот так правду преподнесла якутка. Как обухом по голове.

Глава девятнадцатая

Стая жаждала крови. Псы ныли, канючили, умоляли отпустить их на охоту. Наслаждаясь своей властью над ними, Надзиратель немного подразнил их полным игнорированием, а потом, словно милостивый архонт, которому вдруг стали небезразличны чаяния подчинённых, ослабил поводки: давайте, пёсики, порезвитесь. Заслужили сахарную косточку.

Но двоих, тех, что находились в квартире, не отпустил, оставил в качестве охранников тушки Пашки-дурашки. Всякое может случиться, а Надзирателю не хотелось искать новое вместилище. Он уже привык к этому телу. В нём ему было комфортно, несмотря на глаза всё видящие в чёрно-белом цвете.

Надзиратель зевнул и отметил, что зевать – это хорошо, приятно. Зевнул ещё раз, чувствуя сонливость. Тушке требовался отдых. А пёсики пускай себе резвятся, эти людоеды, потрошители, насильники тоже имеют свои права, хоть и ограниченные волей архонта.

Закинув ноги на журнальный столик, Надзиратель убавил громкость телевизора, расслабленно откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Двое одержимых – мускулистый блондин и женщина в полосатой шапке – уселись на диван. Возле их ног, на линялом ковре, обняв руками колени, лежал на боку Глеб. Его скула после удара блондина стала цвета спелой сливы, мутный отрешённый взгляд застыл на одной точке на ковре, из уголка стянутых чёрной нитью губ просачивалась слюна, которая тонким блестящим ручейком стекала по щетинистой щеке.

* * *

Маленький кинотеатр «Комета» в юго-западной части города.

Сегодня крутили один из тех артхаусных фильмов, за которые на не самых популярных фестивалях дают странные призы. Скучный, заумный, с невразумительным сюжетом и глубоким, как Марианская впадина, смыслом. Неформат. Блюдо, от которого воротили носы владельцы большинства кинотеатров. Но в «Комете» иногда, в убыток себе, показывали немейнстримовое кино – то ли для разнообразия, то ли из-за скудной надежды, что заведение среди народа когда-нибудь прослывёт оригинальным и прогрессивным.

Зрителей было не много. Некоторые откровенно зевали, но зал покидать не собирались, ведь там, за пределом кинотеатра, их ждало ещё более скучное существование, ждал унылый ужин, ждали квартиры, которые одиночество делало стылыми даже в самые жаркие дни. Жизнерадостные и общительные обычно на просмотр таких фильмов не ходили.

На экране тощий, как скелет, молодой человек занудно доказывал какому-то седому старику, что добро на самом деле это зло, а любовь – это ненависть. Старик слушал его с таким одухотворённым лицом, словно действительно видел во всей этой несусветной ахинее смысл.

В зале царила атмосфера депрессии, зрители глядели на экран с тоской. И только парень и девушка в первом ряду как-то лукаво улыбались, ведь в кинотеатр они явились не для просмотра этой нудятины, а чтобы утолить жажду крови. Ну и чтобы повеселиться.

Полчаса назад, мрачные, как кладбищенские тени, эти молодые люди спешили к своему дилеру за дозой героина. Но пустить по венам дурман, им сегодня было не