И на этом все… Монасюк А. В. – Из хроник жизни – невероятной и многообразной - Виталий Полищук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Такой вот конкретный разговор. Но я правда начал уставать от всей этой бодяги.
Сразу, как только я приехал, я до первых холодов тренировался теперь на открытом воздухе, в парке «Юбилейный».
Рано утром я надевал спортивный костюм и легким бегом направлялся в парк. Бежать мне приходилось минут двадцать пять, и потом с полчаса я делал ката и возвращался домой к половине восьмого. Это – если можно было опоздать на первую пару занятий. Так что тренировался я от силы два раза в неделю – только, чтобы поддержать форму. Если прибавить к этому, что я таскал тяжеленные ящики и мешки, спортивный тонус у меня был на высоте. Для проверки его я решил помочь Юльке. Юлька жила на улице Союза Республик, во дворах, и там собиралась местная дворовая компания. Как-то раз Юлька сказала нам, что они ее замучили – хамят, матерятся, а недавно один прицепился к ней и принялся «лапать».
Собственно, после этого случая она и пожаловалась нам с ребятами. Во время вечернего киносеанса.
Представить, как нашу нежную, тоненькую Юленьку кто-то… Ребята возмутились, и заявили, что сегодня же… А я их охолонил:
– Сделаем по-другому.
И после сеанса я пошел провожать Юлю один. Когда мы поравнялись с подъездом, возле которого на лавочках сидела шпана, хулиганы, как я и ожидал, не преминули подставиться.
– Смотри, новый е… рь идет! – сказал один из них.
– Он? – шепотом спросил я Юльку.
Она кивнула.
– Подождите меня, Юля, пожалуйста! – подчеркнуто вежливо громким голосом сказал я. Я вернулся, подошел к «шпанистым», и первым ударом «клювом орла» (пальцы, сжатые щепотью») поразил вставшего мне навстречу подростка в болевую точку шеи. И тут же – простучал его обеими руками по болевым точкам корпуса. Он сломался и опал на асфальт, а я тут же, как на тренировке в ката, разнес весь этот «шалман» несколькими ударами ног и рук.
Полюбовавшись делом своих рук, я сказал корчащимся и стонущим на асфальте пацанам:
– Девушку мою зовут Юля. И если что…
На следующий вечер Юля специально прошла рядом с ними и, поравнявшись, негромко поздоровалась:
– Здравствуйте, мальчики!
И услышала в ответ: «Привет, Юль!» и «Здорово, Юля!» Отныне она была в этом дворе «своей».
А я порадовался, что не растерял форму. А все наши, которые наблюдали драку, стоя в сторонке, наутро восторженно цокали языком и упрашивали «научить их приемчикам».
В это же время у нас начала работать военная кафедра.
Еженедельно с нами теперь проводили занятия работники военной прокуратуры. И после окончания учебы мы обязаны были пройти двухмесячные сборы в воинским частях Сибирского Военного округа, поработать военными дознавателями, и по итогам нам будут присвоены звания «лейтенант юридической службы Советской армии».
Пока мой жизненный план выполнялся полностью. Срочная служба в Армии в прошлой жизни до сих пор представляется мне не иначе, как кошмар.
С конца октября мы также стали все чаще собираться по вечерам на репетиции. К этому времени я и Юлька подобрали себе новые песни для репертуара, и теперь наш художественный руководитель Олег расписывал партитуры, часами осторожно трогая пальцами клавиши своей «Ионики», подбирая мелодию. Одно время к нам на репетиции вдруг зачастил Борис Варшавнин, но как только мы заметили его нездоровый интерес к нашей Юленьке и то отвращение, которое выказывала девушка при упоминании имени секретаря комсомола, мы однажды прямо и открыто поговорили с ним.
Когда он пришел в зал, мы прервали репетицию и попросили Юлю выйти из зала. А потом Олег от имени всех нас сказал примерно так:
– Боря! Мы тебя уважаем, но Юлька – наша девчонка, и мы ее в обиду не дадим! Если не останешь от нее – мы просто все уйдем из ансамбля. Как, ребята? – И он обвел нас глазами, и мы все выразились в смысле, что да! Уйдем на фиг!
– Ну, действительно, Борь! – заговорил самый старший из нас, двадцатипятилетний Петя Николаев с последнего курса истфака). Ну что, тебе девчонок мало, что ли? Да на тебя вон первокурсницы все смотрят, открыв рот – только свистни!
А Юлька… Не надо ее трогать! То та история, а теперь вот, на Монасюка запала…
– Ты чего, Петь? – возмутился я, но Николаев лишь махнул рукой:
– Ну, если ты, Толян, этого не знаешь, то ты такой единственный из всех!
– В общем, решай, Боря, – подвел черту Олег.
Наш секретарь сначала покраснел – разозлился, значит, а потом вдруг взял – и рассмеялся.
– Нет, ну ты смотри – защитники! Золотая прям ваша Юлька! Да я…
– А и золотая! – разъяренная Юлька, которая подслушивала, конечно же, за дверью, пулей влетела в зал. – Золотая!
Но тут же остыла. Я же говорю – хорошая она, добрая и чистая. И тут она сделала самый верный шаг: она подошла к Борису и чмокнула его в щеку.
– Ну, извини, Борь, ну, другой мне нравится…
Варшавнин снова засмеялся и махнул рукой:
– Два идите вы! Ишь, сдружились… Нужны вы мне!
Но мы были ему нужны – всегда, и уже через день он пришел к нам по делу, и мы говорили, обсуждали, и никто даже не вспомнил о нашем разговоре. И никогда мы о нем не вспоминали.
Тем временем еще один разговор произошел в Боговещенке, в знакомом мне доме в поселке Заготзерно. Правда, содержание его я узнаю позже, но привести его стоит именно сейчас.
Разговор этот состоялся как-то вечером у Варвары Рукавишниковой с ее родителями – Людмилой Олеговной и Петром Петровичем.
Варвара к этому времени уже второй месяц работала секретарем в бухгалтерии элеватора.
Дело было сразу после того, как вся семья пришла с работы и после ужина затеяла вечернее чаепитие.
Людмила Олеговна мыла посуду, а Петр Петрович допивал тем временем свой чай.
Примерное содержание разговора таково – повторяю, о разговоре я узнал значительно позже.
– Мама, папа, я посоветоваться хочу! Мне очень плохо, а поговорить не с кем.
– Варюша, это из-за Толи Монасюка?
– Мам, это из-за меня! Понимаешь, я сама… я его… (плачет).
Людмила Олеговна обнимает Варвару, кладет ее голову себе на колени, баюкает.
– Варюш, ты рассказывай! Но сначала я хочу перед тобой извиниться. За то, что не сказала летом об отъезде твоего Толи. Он звонил тебе раз пять. Я плохо о нем тогда думала, ну, из-за этой песни про тебя…
– Мам, это не про меня песня… Просто совпадение…
– Ладно, Варенька, ты только знай, что мы с папой думаем о нем, как об очень хорошем молодом человеке. А теперь рассказывай.
– Мам, он сказал, что любит меня. И спросил, как я к нему отношусь
Отец:
– Нормальный вопрос. Человек говорит девушке – я тебя люблю. И тут же спрашивает – а ты меня? Так ведь всегда и бывает!
Мама:
– Подожди, Петя. Ну, и что ты ему ответила?
– Я сказал, что не знаю…
Родители переглядываются:
– Как – не знаю? Варя, если ты не любишь человека, нужно просто сказать, что не любишь. Нельзя кокетничать и обманывать – как это ты можешь «не знать»? Тебе ведь он нравится почти год!
Папа:
– Подожди, Люся! Что еще твой Толик говорил?
– Он сказал, что мы обязательно поженимся. Что у нас будут дети, и что он будет носить меня на руках. Но сказал, что нужно подождать…
– Как он тебе такое мог сказать? Ты же не сказала, что любишь – какая семья, какие дети?
Рукавишникова плачет. Навзрыд:
– Я спро… сила, что он хо… тел… сказать на вокзале… А он говорит, что если бы я сказала, что и я его люблю, он хотел ска… зать…, что мы поженимся и…
Прошло какое-то время. Все успокоились, сидят за столом. В чашках стынет чай. И Петр Петрович говорит:
– Вот что, Варя. А нам ты можешь сказать, как относишься к нему? Ну, какие чувства к нему испытываешь?
– Пап, я без него не могу… Я так его люблю… Мама, я ночью просыпаюсь и рукой его ищу…
– Варя, вы что, уже…
– Мама, ну что ты, он сказал, что ни за что до свадьбы и пальцем меня не тронет… А я все равно рукой его ищу…
– Ты слышишь, отец? У них разговоры идут о постели запросто, а эта дурочка считает, что не знает, как к нему относится… Варюша, доченька ты моя глупая! Ты просто позвони ему и скажи все!
– Да, Варенька, он судя по всему – очень хороший парень! И гораздо взрослее тебя!
– Ну да, мы вместе школу закончили…
– Это не показатель! Что он тебе последний раз говорил?
– Он по телефону сказал, чтобы я посоветовалась с вами, раз у меня нет подруги. И ска-а-азал… (плачет) что это последний шанс…
– Ну так иди и звони! И просто скажи все, что только что нам говорила!
– Я бо-ю-у-сь! Мам, он не простит меня! Он сказал, что я его замотала!
Отец смеется.
– Так ведь ты его и вправду замотала! У вас, дочура, сейчас такая стадия отношений, когда на полном серьезе начинают планировать взрослую жизнь. Он-то взрослый и планирует, а ты ведешь себя как ребенок…
