Чекисты рассказывают. Книга 3-я - В. Шевченко

Борис Петрович умолк.

— Закурите, — предложил Марков.

— Да я не курю, бросил. — Однако взял сигарету.

Тут в дверях появился Антонов, подмигнул Павлу и, ступая на носках, подошел к дивану, присел. В руке у него был небольшой канцелярский конверт.

— В общем, какой-то он необычный, — не объясняя им, а скорее еще и еще раз убеждая самого себя, добавил Борис Петрович. — Вот я и решил о своих сомнениях рассказать товарищу Антонову.

— Сердечно вас благодарим, Борис Петрович, — сказал Марков. — И, конечно, мы заинтересуемся Владимиром Уткиным. А теперь еще несколько вопросов к вам, если позволите.

— Пожалуйста, пожалуйста.

— Скажите, он к вам ни с какими просьбами не обращался?

— Да вроде бы нет. На телефонный узел я его сам устроил.

— Удобная работа, — вставил слово Павел.

— Конечно, место теплое, чего и говорить, — по-своему понял замечание Павла Борис Петрович.

— Никуда за это время из города не отлучался? — спросил Марков.

— Вроде бы нет. Дома сидит. Иногда заходит ко мне поболтать...

— А вы к ним не заходите?

— Как он приехал, еще не случалось.

— Выпивает?

— Ни разу пьяным не видел.

— После приезда Уткина в поведении Валуевой вы никаких изменений не заметили?

Прежде чем ответить на этот вопрос, Борис Петрович немного подумал, потом сказал:

— Вроде бы она стала повеселее, но к себе почему-то перестала приглашать...

— Так. А Уткин у вас ни о чем не расспрашивает?

— Так, толкуем о житье-бытье.

— Борис Петрович, ознакомьтесь, пожалуйста, с описанием примет и скажите: это вам, случайно, никого не напоминает? — Марков положил перед ним отпечатанный на машинке лист бумаги.

Борис Петрович вынул из кармана очки, не спеша надел их, склонился над текстом. Дочитав до точки, он сказал:

— По-моему, это сильно смахивает на моего соседа Уткина. — Он посмотрел на Маркова несколько удивленно.

— Вы не ошибаетесь? Это очень важно.

Борис Петрович вновь уткнулся в бумагу. Затем после минутного раздумья уже увереннее произнес:

— Во всяком случае, глаза, нос, рот — все похоже. И бородка... Только волосы не черные, а светлые. И знаете, забыл сказать об одной штуке: он часто без нужды заводит свои часы.

— Вы наблюдательны.

— Привычка с фронта, служил в дивизионной разведке, — улыбаясь, объяснил Борис Петрович.

— Хорошо. Своими сомнениями вы ни с кем не делились?

— Только с вами.

— И не надо. У вас вопросы есть к Борису Петровичу? — обратился Марков к Синицыну и Антонову.

— Товарищ полковник, разрешите показать Борису Петровичу кое-какие фотографии, — сказал Антонов.

— Прошу.

Старший лейтенант вынул из конверта фотокарточки и разложил их на столике перед Борисом Петровичем.

— Может быть, и здесь вы найдете кое-кого из знакомых Валуевой?

Карточек было семь штук. Борис Петрович оглядел их слева направо, справа налево. Одну взял за уголок и сказал без всяких колебаний:

— Это бывший жилец Домны Поликарповны.

...Когда Борис Петрович ушел, Марков и Павел Синицын начали разглядывать фотографии. Они думали, что Антонов, как этого требуют правила опознания, предъявил Борису Петровичу портрет жильца в ряду других людей, не имеющих никакого отношения к делу, но Антонов оказал:

— Товарищ полковник, это фотографии с последнего процесса изменников Родины, орудовавших в период немецкой оккупации в Ставропольском крае. Когда Борис Петрович упомянул...

— Понятно, — перебил его Павел. — Ты располагаешь материалами на Валуеву?

— В нашем распоряжении было мало времени для проверки, однако кое-что все же удалось узнать. Данные, которые только что сообщил о ней Борис Петрович, не расходятся с нашими. Заслуживает внимания ряд новых обстоятельств из ее биографии. Вплоть до нападения фашистов на нашу страну Валуева работала в германском посольстве в Москве горничной. Хозяев своих обожала. Однажды вызывалась оперработником на беседу, но ничего существенного по интересующему чекистов вопросу не сообщила.

— Свою работу в немецком посольстве не скрывает? — спросил Марков.

— В анкетах не писала. Когда началась война, покинула Москву и оказалась в Ставропольском крае. В период оккупации имела подозрительные связи с гестапо...

— Вы проверяли?

— Конечно. И расстрелянный Дубовцев, ее временный жилец, там в это же время орудовал.

— Любопытная особа. А по месту ее прежней работы интересовались?

— Она работала здесь машинисткой в областной конторе «Союзпечать», потом в издательстве. Ничего предосудительного за ней не замечалось.

— Что скажешь, Павел? — спросил Марков Синицына, который сидел за столом и что-то писал в блокноте.

— Кажется, мы у цели, Владимир Гаврилович, только бы не спугнуть. Даже руки чешутся... Пока вы разговаривали, у меня возникли кое-какие мысли. — Павел вырвал из блокнота два исписанных листка. — Вот.

— Недаром отмалчивался...

Марков начал читать, когда в комнате зазвонил телефон. Трубку снял Антонов. Это Москва срочно вызывала Маркова к прямому проводу.

Марков дочитал, вернул листки Павлу.

— Неплохо. Подробно поговорим, когда вернусь. А пока подумайте тут, как нам лучше проверить характер связи Валуевой с карателем Дубовцевым...

Через двадцать минут Марков был уже в здании местного управления КГБ, откуда его тут же соединили с генералом Сергеевым.

— Как дела, Владимир Гаврилович? — услышал Марков в трубке голос генерала.

— Только что закончили беседу с заявителем. Есть интересные данные. Похоже, что мы все же имеем дело с «Одиссеем». Надо проверять. — Полковник не спешил с категорическими выводами. — Подробно доложу несколько позднее.

— Понятно... Сообщаю новости. Возможно, пригодятся. Один из засланных к ним агентов имеет привычку при разговоре с собеседником то и дело заводить свои часы. Он должен везти с собой какой-то смертоносный препарат. Обрати внимание.

Марков даже дыхание задержал.

— Теперь сомнений нет, Иван Алексеевич. Мы имеем дело с «Одиссеем». Заявитель как раз говорил об этой привычке.

— Ну, вот видите, как оно складывается.

— Не сглазить бы... Будем действовать, Иван Алексеевич.

— Не спеша, но поторапливаясь. При нем препарат, назначение которого мы еще не знаем, можем только догадываться. С этим надо считаться. И последнее. О ходе операции докладывайте ежедневно. Если же получите что-то важное, сообщайте немедленно...

Глава седьмая

«ОДИССЕЙ» ДЕЙСТВУЕТ НЕ ОДИН

Уткин Второй в непромокаемой куртке на «молнии» стоял на кухне у стола и пил чай, торопливо, обжигаясь. Он опаздывал на работу. Домна что-то завертывала в бумажную салфетку.