Чекисты рассказывают. Книга 3-я - В. Шевченко

С Домной у него сложились ровные дружеские отношения. Она никогда не заводила лишних разговоров о том, кто он такой на самом деле, зачем прибыл и тому подобное. Он всячески проявлял уважение к ней и в свою очередь не интересовался подробностями ее довоенного и военного прошлого. По обоюдному молчаливому согласию они вели себя друг с другом так, словно он самый обычный квартиросъемщик, а она просто квартиросдатчик.

Глава шестая

НИЧТО НЕ ПРОХОДИТ НЕЗАМЕЧЕННЫМ

Когда генерал Сергеев сказал Маркову, что разведцентр, заславший человека с «Одиссея», явно переусердствовал, он имел в виду следующее. Если центр заготовил этому новому агенту легенду под Уткина Первого, то, значит, за кордоном рассуждали так: «Одиссей» приедет на место; устроится, а коли милиции или отделу кадров захочется проверить, откуда он явился, все будет предельно чисто, ибо Уткин Первый, пожив и поработав в Свердловске, обеспечил Уткину Второму, своему двойнику по документам, прочный тыл, хорошее прошлое. Но вражеский центр просчитался. Чекисты приняли решение искать не вообще Жолудева и Уткина Второго, а обращать внимание лишь на того, кто переезжал с места на место в последнее время и работал, скорее всего, телефонистом.

Но, учитывая колоссальные размеры страны и бесчисленное количество городов, сел, деревень и поселков, работа эта была огромной, особенно если учесть, что поиск надо было вести скрытно, соблюдая такт и осторожность, чтобы ненароком не спугнуть человека с «Одиссея». И еще чекисты обязаны были заботиться о том, чтобы никак не бросить тень на других Жолудевых и Уткиных.

Шел настойчивый поиск. По некоторым специфическим вопросам розыска были подключены органы милиции. Прошло уже более месяца, как ступил человек с «Одиссея» на советскую территорию, однако похвастаться результатами полковник Марков и его помощник майор Павел Синицын все еще не могли.

Поиск продолжался, его темпы нарастали с каждым днем. Но прошел июль, миновал август, а Жолудева-Уткина найти все еще не удалось. Ни Марков, ни Синицын ни на секунду не сомневались в конечном успехе, но время, время! Оно всегда поджимает чекистов.

И вот однажды пасмурным сентябрьским вечером, когда генерал Сергеев сидел в своем кабинете вместе с Марковым и обсуждал только что полученные последние данные, в приволжском городе произошло на первый взгляд обычное в практике работы органов госбезопасности событие. В приемную местного управления КГБ пришел заявитель и, сам того не подозревая, сделал бесценное для наших контрразведчиков и роковое для человека с «Одиссея» сообщение.

В Москву полетела внеочередная шифромолния. Как только она была получена, сразу же последовало указание полковнику Маркову вместе с майором Синицыным вылететь на место.

Полковник Марков в присутствии Павла Синицына и местного работника старшего лейтенанта Антонова принимал заявителя. Марков и сосед Домны Валуевой — работник горжилуправления Борис Петрович Евсеев сидели за столом и пили кофе. Павел и старший лейтенант расположились на диване. У Павла в руках был портативный магнитофон.

— Борис Петрович, — сказал Марков, — мы внимательно ознакомились с вашим заявлением, и у нас к вам есть ряд вопросов. Но прежде чем приступить к существу дела, нам бы хотелось, чтобы вы подробно, не стесняясь мелочей и повторений, рассказали, что побудило вас обратиться в органы госбезопасности. Вы поняли меня?

— Да, конечно.

— Вы не возражаете, если мы наш разговор запишем на магнитофонную ленту?

— Как вам будет удобно.

— Вам налить еще чашечку?

— Спасибо... Значит, не стесняясь мелочей и повторений... Хорошо. Начну все по порядку... — Борис Петрович помолчал, склонив голову, потом сомкнул пальцы замком и начал, не торопясь:

— С соседкой Домной Поликарповной Валуевой знаком я уж лет пятнадцать. С того самого момента, как она въехала в эту квартиру. Моя жена не сразу с ней подружилась, но потом все наладилось... Домна Поликарповна иногда у нас оставалась с детьми, но чаще дети у нее. Домна Поликарповна — довольно своеобразный человек... Но, может быть, это вам не интересно? — Борис Петрович поглядел на Маркова.

— Пожалуйста, рассказывайте, как считаете нужным. Нас все интересует, — сказал Марков.

— Женщина она, говорю, странная. То кажется, ну, совсем наш человек, рабочий, то такая фанаберия на нее найдет — не подступишься. Может неделю даже не здороваться, как будто вас и нет... Вообще, думаю, она с нами откровенной никогда не была. Такое у меня, во всяком случае, сложилось впечатление. Особенно о прошлом не любит разговоров — о войне там, о довоенных временах. Знаю, до войны она работала где-то в Москве. Про Москву, правда, любит поговорить... Человек она совсем одинокий. Живет на пенсию и немножко подрабатывает на машинке да жильцам комнату сдает. Родители ее, рассказывала, погибли во время голода. Воспитывалась в детском доме. Приехала сюда из Ставропольского края, из какого района — не помню... Машинистка она замечательная — стучит как пулемет... Животных любит, держала собаку... Как-то, это еще давно было, разговорилась у нас про свою несчастную любовь, жаловалась. Умер он, а она дала себе обет никогда замуж не выходить. Гордится, что сдержала слово. В последние три года комнату снимал студент. А раньше обитал у нее с полгода пожилой мужчина. Всех она официально прописывала, а этого нет... И похоже, они давненько еще познакомились... Выпить любил, и она с ним, видно, попивала, частенько ее навеселе видели в ту пору...

— Опишите его внешность, Борис Петрович.

— Внешность? — Он неопределенно пошевелил пальцами. — Полный, грузный... Глаза немного выпученные... Лысина порядочная...

— Владимир Гаврилович, позвольте мне на несколько минут отлучиться? — сказал вдруг старший лейтенант Антонов.

— Пожалуйста.

— Продолжайте, Борис Петрович.

Но тот словно обрадовался передышке и долго молчал, прежде чем продолжить рассказ.

— Так вот... В конце мая у Домны Поликарповны появляется новый жилец. Уткин Владимир... Живет день, два, неделю... Форма солдатская есть, хотя по обличью не скажешь, что солдат... Смотрю раз, копается во дворе. Вижу, вроде бы работяга. Попросил его сгрузить землю с автомашины для газона во дворе. Охотно согласился. И пятерку взял, не отказался. Ну, познакомились. Он оказался телефонным техником. Мол, демобилизовался, служил на сверхсрочной, где-то на Дальнем Востоке, после в Свердловске жил, да не понравилось там, вот и перебрался сюда, возможно, и насовсем останется. Домна Поликарповна сказала, в кафе его нашла, сам подошел, спросил о квартире, ну и столковались. Она ему прописку оформила, я на телефонном узле с начальником его познакомил... Но дело не в этом... Вот в тот раз, когда машину мы разгружали и я ему пятерку дал, он и говорит: «Конечно, бедному солдату марки всегда нужны». Так и сказал: «марки», а не «рубли». Правда, тут же поправился и сказал, что это было любимой поговоркой у их командира, капитана. Тогда я не обратил внимания. А один раз смотрел он у меня телевизор — у Домны испорчен был... Спросил я его про Свердловск: сильно, мол, изменился? А он даже толком названия улиц не знает — где театр, где что... Я ведь в Свердловске после войны месяца три всего и прожил, в командировке был, толкачом работать приходилось. Три месяца, а до сих пор все помню. А он два года — и ничего не запомнил... Выходит, врал? Зачем? И с тех пор, вот убейте, такая у меня уверенность — не нашенский это парень...